Сказано это было без тени упрёка, лейтенант всего лишь констатировал факт. Мы всего лишь опаздываем, сэр, догадайтесь с одного раза, сэр, по чьей вине, сэр… Нижник хренов!..

Майор сухо кивнул, забрался в вездеход и уселся на заднее сиденье. Отвечать лейтенанту он не стал. Во-первых, легче поверить, что всем полицейским утроили зарплату нежели что лейтенант Хартон способен когда-нибудь куда-нибудь опоздать. Во-вторых, оказавшись уже в вездеходе майор понял, что Хартон выходит на патрулирование тоже не в полном составе – кроме него и сержанта-водителя в вездеходе никого не было, кресла двух стрелков пустовали и это вызвало у Кэссиди нечто вроде сочувствия. Ну и, в-третьих, очень надо было препираться с нижниками…

Сержант взялся за рычаги и вездеход тронулся с места. Майор знал этого сержанта, его родной брат служил на корабле «Сокол» в чине капитана. То ли врач, то ли стрелок – Кэссиди не помнил. Надо же, подумал Кэссиди. В одной семье и нижник, и астронавт… то есть, летун – как они говорят.

Система воздухообеспечения быстро нагнала кислорода и согрела воздух, и Кэссиди смог избавиться от маски и очков. В принципе, кислородная маска давно уже таковой не была, осталось лишь название. Настоящие кислородные маски сейчас имелись лишь у мертвяков, а остальные давно уже пользовались современными моделями, умеющими нагнетать небольшой недостающий процент кислорода прямо из воздуха. Хотя и сам Кэссиди и многие другие частенько забывали включить этот режим – маска и очки в основном выполняли задачу по защите от пыли. И сейчас, в вездеходе, они были не нужны. Повесив их на подлокотник кресла, Кэссиди обежал взглядом кабину.

Говорят, что кабина машины является характеристикой её водителя. Если так, то сержант-водитель очень почтительно и даже с любовью относился к своему брату-летуну. Потому что всё свободное пространство на приборной доске и на стенах кабины было занято фотографиями капитана. Вот он возле амортизатора корабля; вот он с молодой улыбающейся женщиной (жена? нет, вряд ли…); вот он на фоне пустыни; вот… чёрт побери!

Кэссиди вздрогнул. Но одной из фотографий был он сам – несколько человек стояли плотной группой перед турникетом, ведущим на стартовую площадку. Кэссиди помнил, когда был сделан этот снимок, очень хорошо помнил – как раз перед тем вылетом, после которого его команда и стала неполной. Да, тут были и Краб, и Пружинка, и Кузнец… И двоих из экипажа «Сокола», не вернувшихся с задания, Кэссиди тоже вспомнил.

Майор нахмурился и, чтобы отогнать невесёлые мысли, уставился в окно. Он подумал, что этой поездкой обязан водителю больше, чем лейтенанту Хартону. Наверняка не обошлось без уговоров сержанта…

Вездеход миновал высокие столбы, раскрашенные яркими белыми и зелёными полосами. На одном из них висела табличка: «Вы покидаете Эйр-Йорк».

Вырулив на трассу, сержант (как и предписывалось уставом) занял полицейскую полосу и начал прибавлять скорость.

– Не гони, – холодно приказал лейтенант Хартон. – Положенная скорость двадцать миль в час.

– Это длинная, сэр, – в голосе сержанта угадывалась улыбка. – Здесь можно слегка прибавить, сэр.

«Сэр…», – усмехнулся про себя Кэссиди. – «Наедине или в кругу своих они наверняка на «ты» и по именам. А при посторонних…» Кэссиди посмотрел в окно и усмехнулся ещё раз, когда вспомнил, как сержант назвал Западную трассу «длинной» – жаргон нижников. Хотя она и правда была длиннее Восточной и Южной трасс – примерно на милю. И патрулю действительно не позволялось превышать скорость. Но тащиться по дороге больше двух часов никто и никогда даже не пытался. С другой стороны, можно разогнать вездеход и до семидесяти, но много ли увидит патруль несясь на такой скорости по трассе? Нет, что там ни говори, а правила писали не самые глупые люди на планете.

Очевидно лейтенант Хартон полагался на здравомыслие водителя, способного найти золотую середину в выборе скорости. Поэтому он молча посмотрел на показания спидометра, где цифры уже подбирались к тридцати пяти, нахмурился и всё своё внимание сосредоточил на радаре. И Кэссиди вдруг подумал, что если бы не позавчерашние события, Хартон ни за что бы не взял его с собой. Несмотря даже на предполагаемые уговоры водителя. Что ни говори, но выходить в междугородный патруль вдвоём было не просто рискованно, а глупо.

– Как ребята? – майор кивнул в сторону пустующих кресел стрелков.

– Обошлось, – пробурчал лейтенант и, немного помедлив, добавил: – Сэр.

– Сильно их? – поинтересовался Кэссиди, стараясь не обращать внимания на тон лейтенанта.

– Не очень, – ответил Хартон. – Оба ранения лёгкие, оба в руку. Через несколько дней их выпишут.

Чувствовалось, что лейтенант уже почти готов к нормальному разговору. Всё-таки, и он и Кэссиди офицеры полиции.

– А обратно вы как же? Мне в Олд-Сити нужно будет задержаться, – предупредил Кэссиди.

– Ничего страшного, – успокоил его Хартон. – Обратно с нами поедут курсанты, четыре человека. Так что, если что, отобьёмся.

– А сколько их было? – спросил майор. – Ну, позавчерашних…

– Человек десять, – ответил лейтенант. – Четверых мы подстрелили.

Да, разговор действительно начинал походить на нормальную беседу двух офицеров.

– Странно, что десять, – покачал головой Кэссиди. – Обычно байкеры ходят крупными бандами, человек по тридцать. Видно, совсем у них дела плохи стали, раз они вдесятером решили потягаться с «Ташико-Морок».

– Они давно уже не ходят такими большими группами, – возразил Хартон. – Десять человек – это сейчас достаточно крупная банда. Но они сделались злее и наглее, мы почти час отстреливались.

– М-да… – неопределённо протянул Кэссиди.

И тут лейтенанта Хартона прорвало.

– Чёрт побери! – выругался он. – Они же нападали не на транспорт «Ташико-Морок»! Поблизости не было никаких чёртовых грузовиков! Никого вообще не было! Они поджидали нас! Именно нас – патруль!

Кэссиди промолчал. Лейтенант бросил на него быстрый взгляд, нахмурился и отвернулся.

– На дорогах сейчас гораздо опаснее, чем раньше, – задумчиво говорил лейтенант, изучая показания радара. – И гораздо опаснее, чем в космосе…

Начинается, подумал Кэссиди. Опять!

Конечно, на дорогах всегда было опаснее, чем в космосе. Особенно в нынешнем, две тысячи триста семидесятом году, когда байкеры и мертвяки уже большей частью повымирали и не собираются в банды, крупнее десяти человек. А что плохого может случиться в пространстве?! Ну, разгерметизация корабля; ну, взрыв реактора; ну, отказ радара или системы аварийной посадки – это же ерунда по сравнению со спущенным колесом на трассе… Спорить ещё с тобой, подумал Кэссиди.

Нормального разговора так и не получилось.

– Я вздремну немного, – сказал майор, глядя в потолок. – Если что – сразу будите.

– Разумеется, сэр, – усмехнулся лейтенант.

Действительно, что за чушь я несу, огорчённо подумал Кэссиди. Если что – разбудите! Если что – это что? Если нас подорвут байкеры? Или если мертвяки перегородят трассу поваленным столбом линии силовой защиты? Тогда можно не будить, сам проснусь…

Майор Кэссиди посмотрел в окно: за ним расстилались красноватые пески, да проносились высокие столбы линии силовой защиты. Каждый столб был снабжён сигнальной лампой и напоминал гигантский светильник, непонятно каким образом оказавшийся в пустыне у скоростной междугородной трассы.

В окне слева мелькали дома, корпуса заводов и фабрик, высокие заборы. Космодромы находились в самой глубине Пригорода, поэтому кораблей отсюда видно не было. Но Филипп Кэссиди знал, что сейчас они проезжают мимо его корабля – пятая площадка находилась как раз где-то здесь, недалеко от трассы.

Кэссиди поиграл кнопками браслета и выставил таймер. Ехать предстояло часа два. Ну, пусть полтора, если принимать во внимание характер водителя и если не возникнет по пути непредвиденных задержек – тогда уже в Олд-Сити можно будет вообще не рассчитывать попасть до ночи. Но пока ещё Кэссиди надеялся на то, что ни подорванных столбов, ни аварий на трассе не будет. И что песчаная буря не вздумает проведать Золотой Треугольник вообще, и Западную трассу – в частности. А значит, можно немного вздремнуть.

Майор привалился плечом к мягкой стенке вездехода и закрыл глаза. Хороший, в сущности, парень, подумал он о лейтенанте Хартоне. Хотя и нижник. Ему ведь тоже не сладко. Неужели не смогли его подменить? Или хотя бы дать ему парочку людей из другой команды. Ведь когда им приспичит, они и астронавтов в патруль пихают. Или, может быть, Хартон сам не стал отказываться? Может, ему деньги нужны? У него, кажется, двое детей… У нижников обычно большие семьи, не то что у нас… Да у нас часто и семей-то нет, подумал Кэссиди, погружаясь в сон.