Душа болит, свербит и мается, и глухо в теле канителится, если никто не покушается на целомудрие владелицы.
Не жалею хмельных промелькнувших годов, не стыжусь их шального веселья, есть безделье, которое выше трудов, есть труды, что позорней безделья.
Запетыми в юности песнями, другие не слыша никак, живет до скончания пенсии счастливый и бодрый мудак.
Еще в нас многое звериным осталось в каждом, но великая жестокость именно к любимым — лишь человека данность дикая.
Я был везунчик и счастливчик, судил и мыслил просвещенно, и не один прелестный лифчик при мне вздымался учащенно.
Моей бы ангельской державушке — два чистых ангельских крыла; но если был бы хуй у бабушки, она бы дедушкой была.
От одиночества философ, я стать мыслителем хотел, но охладел, нашедши способ сношенья душ посредством тел.
Обожая талант свой и сложность, так томится он жаждой дерзнуть, что обидна ему невозможность самому себе жопу лизнуть.