«Ушёл значит!», – мысленно обрадовался Дамас. – Всё! – сказал он, – Я закончил.

– Ну, – кивнул старший, разматывая второй моток верёвки. – Теперь твоя очередь…

***

Дрожащий огонёк масляной лампады лишь слегка разбавлял полумрак трапезной. Задумчиво постукивая пальцами по отполированной сотнями локтей, поверхности стола, сидел аббат Бернар.

– Значит, сын мой, стражи в замке не так уж и много? – спросил он, не сводя глаз с танцующего лепестка пламени (вездесущие сквозняки, живущие в часовне, уже порядком надоели священнику).

– Да, святой отец, – ответствовала непроглядная темнота у дальней стены трапезной, – Если быть точным 40 человек. 10 дворян и 30 бойцов. Остальные приняли consolamentum¹³ и к оружию не притронутся даже под страхом смерти.

– И ты гарантируешь, что выведешь наших людей из замка целыми и невредимыми? – не выдержав, спросил Гуго, появляясь из затемненного угла рядом со входом.

– Я приложу ВСЕ усилия, чтобы вывести ваших людей из замка ЖИВЫМИ! – хмыкнула темнота, – насчёт невредимости не обещаю. Разумеется, я буду трудиться гораздо усерднее после получения задатка.

– Вот, держи! – Гуго снял с пояса увесистый кошель и небрежным броском отправил его скользить по столу.

Темнота, выпростав руку, ловко сцапавшую кошель, вновь стала непроглядной.

– Надеюсь, здесь всё, о чем мы договаривались? – поинтересовался голос.

– Не волнуйся, – небрежно усмехнулся Гуго, – там всё, что тебе причитается по договору. Вторую половину получишь по завершении дела.

– На том и порешили, – вздохнул голос (судя по звуку кто-то встал из-за стола), – засим, позвольте откланяться.

– Как тебя найти, – требовательно спросил Гуго.

– Я сам вас найду, – обронил голос, – когда придёт час – будьте готовы, – дверца чёрного хода слегка скрипнув, закрылась.

– Скользкий тип, – едва слышно пробормотал Гуго.

– Выбор небогат, – вздохнул священник, – довольствуемся малым за неимением лучшего.

В дверь кельи постучали.

– Прибыл Перье, святой отец, – возвестил вошедший монах. – Просит принять.

– Пригласи его, – кивнул аббат и посмотрел на Гуго. – Надо полагать первая часть плана удалась, Магистр де Пейн?

– Время покажет, святой отец, – покачал головой Гуго, – время покажет.

***

Пленников по крутой узкой горной дороге доставили в замок и бросили на ночь в тесную клетку в подвале, не удосужившись даже развязать их. Это было очень плохо, потому что руки под утро ужасно затекли и уже вообще ничего не чувствовали.

«Что-то в последнее время слишком часто я оказываюсь в темнице, – подумал Дамас, – как бы это не вошло в привычку».

– Эй! – крикнул он в полумрак подземелья, – стража!

– Чего тебе? – послышались чьи-то недовольные шаги и из-за угла выглянул стражник с факелом, – чего орёшь?

– Разрежь верёвки! – потребовал Дамас, – а то уже руки отнялись!

– Руки – это не беда! – захохотал стражник, – скоро у тебя голова отнимется. Скоро будешь отдельно ты и отдельно – голова! – не переставал потешаться он и совершенно не заметил, как тяжёлая дубовая дверь в подземелье неслышно отворилась и на пороге появился чей-то силуэт.

«Сейчас кому-то влетит», – подумал Дамас, злорадно улыбаясь.

Некоторое время вошедший наблюдал за продолжавшим как ни в чём не бывало веселится охранником, но вскоре его терпение лопнуло, и он гаркнул:

– Солдат! Что тут происходит?

От неожиданности стражник выронил факел и едва не упал сам.

– Я! Я…, – заблеял он. – Он просил его развязать! Ваша Светлость… Я… ничего такого…

– Будешь наказан, – прошипел тот, вплотную приблизившись к лицу горе-караульного. – Открыть клетку!

Стражник, беспрестанно кивая, поспешно выполнил его указание и застыл, вытянувшись в струнку.

– Выходи! – хмуро приказал он Дамасу, – тебя ожидает Епископ.

Дамас, с трудом поднявшись на ноги, вышел из тесной клетки и с наслаждением выпрямился (размеры узилища позволяли либо стоять в полусогнутом состоянии, либо сидеть скрючившись).

– Вперёд, – указал на дверь странный визитёр.

Дамас послушно направился к выходу.

Выйдя за дверь темницы, они не пошли прямо (этот путь вёл во внутренний двор крепости), а свернули налево и вскоре оказались перед крутой винтовой лестницей, ведущей куда-то наверх.

– Вперёд, – повторил команду конвоир и слегка подтолкнул Дамаса.

«Так, – размышлял Дамас, поднимаясь по ступенькам, – лестница довольно крутая и если лягнуть его ногой посильнее, то он упадёт и неминуемо расшибётся. Затем развязываем руки и в темницу – спасать Жака».

– Даже не думай! – пробасил конвоир, каким-то чудом разгадав его мысли, – не успеешь дёрнуться и Епископу не с кем будет разговаривать.

«Дьявол!» – мысленно выругался Дамас, но уже за следующим поворотом лестницы понял, что его «план побега» был заранее обречён на провал – ступени упирались в небольшую, огороженную железными перилами площадку, на которой нёс службу очередной стражник.

Конвоир, видимо, был из людей явно «не простых» (одно «Ваша Светлость» чего стоит), потому что и этот стражник по примеру своего «нижнего» товарища тоже сразу вытянулся по стойке «смирно» и угодливо открыл перед ними дверь.

Пройдя по тёмному коридору, открывшемуся их взору за дверью, не более двух десятков шагов, они оказались в небольшом, но всё же довольно просторном зале. В центре стояла большая железная чаша-жаровня, выполняющая, по всей видимости, две задачи: освещение комнаты и борьба с вездесущей сыростью (извечной спутницей замков и крепостей). В чаше, потрескивая и забавляясь затейливым танцем искр, полыхал огонь. Вдоль стены, один возле другого, стояли три стула (простых, без каких-либо изысков) с высокими спинками. На них восседали три человека в длинных тёмных одеждах. Цвет одеяний, как, впрочем, и лица сидевших, разглядеть никак не удавалось, по причине тусклости освещения.

На этом скудный перечень предметов интерьера зала заканчивался.

«По-видимому, слухи о непринятии катарами сребролюбия и роскоши родились не на пустом месте», – подумалось Дамасу.

Конвоир, подведя пленника вплотную к жаровне с полыхающим огнём, отступил немного в сторону и замер, не говоря ни слова.

– Благодарю, герцог! – негромко поблагодарил конвоира человек, занимающий центральный из трёх стульев.

«Герцог?! – чуть не вырвалось у Дамаса. – А кто же тогда сидит на стуле?»

Тот, кого назвали герцогом, едва заметно кивнул.

– Кто ты и зачем ты здесь? – спросил человек, с интересом рассматривая пленника.

– Я бы предпочёл сначала узнать, с кем имею честь говорить, – ответил Дамас, краем глаза отмечая, как дернулась в его сторону фигура конвоира.

– Оставь, сын мой! – человек жестом остановил его, – насилие никогда ни к чему хорошему не приводило.

Герцог, что-то недовольно пробурчал, но отошёл на прежнее место и опять замер.

– Ну что же, – продолжил человек, – будь по-твоему. Я – Епископ Церкви Добрых Христиан, это – Старший сын¹⁴, – он поднял правую руку, – это – Младший Сын, – (поднялась левая рука. – Итак, я повторю свой вопрос, – речь епископа была негромкой, но каждое слово поразительным образом четко отпечатывалось в голове: – Кто ты? И какова твоя Цель?

– Я – шевалье Дамас Бонне, – начал Дамас, – я и мои спутники странствуем по свету в поисках приключений и, разумеется, Счастья. И я не понимаю…

– Мы, Добрые Христиане, – епископ прервал Дамаса взмахом руки, – или как вы нас называете – катары – помимо прочих обетов, полностью отказываемся ото лжи. – он пристально всмотрелся в лицо Дамаса. – Полностью, понимаешь? Ибо ложь – есть одна из причин Первого Греха. – он немного помолчал и продолжил. – И я знаю, что неподалёку отсюда, обосновался этот богомерзкий цистерцианец – аббат Бернар Клервоский, осмеливающийся называть себя слугой Господа. Также мне известно, что вы сегодня встречались с ним в часовне в Лавлане. Мне продолжать?

– Пожалуй не надо, – усмехнулся Дамас.

– Тогда я тебя слушаю.

– Ну хорошо, – вздохнул «изобличённый лжец», – Меня зовут Дамас Бонне. И я действительно прибыл сюда по указанию аббата Бернара из Клерво с целью осмотреть подступы к замку.

– Зачем? – неожиданно вступил в разговор герцог, стоявший всё это время молча.

– Затем, чтобы проникнуть в него, конечно, – невозмутимо ответил Дамас.

– Зачем! Зачем понадобилось проникать в замок! – вскипел герцог. (Играть со мной вздумал?!).

– Затем, – Дамас выдержал долгую паузу, – чтобы завладеть Сокровищем, хранящимся здесь.

– Грааль! – выдохнул герцог.

– Он самый, – кивнул Дамас.

– Как!? – герцог, обхватив голову руками, заходил кругами по залу. – Как они об этом прознали!? Секретность была абсолютной! Как? – не переставал сокрушаться герцог.

– Очень просто, герцог, – послышался спокойный голос Епископа, – точно так же, как и мы узнали о них. С помощью предательства, конечно.

– Что же нам теперь делать? – вскричал герцог, – теперь нас отсюда не выпустят! Монсегюр можно оборонять долго, но не вечно! Надо сейчас же увозить Грааль отсюда! Я возьму с собой весь гарнизон! Мы не сдадимся просто так! Они ещё пожалеют!

– Успокойся, сын мой! – прервал его стенания Епископ. – Это бесполезно.

– Нет! – продолжал герцог с запалом, – мы защитим Святыню! Пусть даже ценой жизни! Во имя Господа Нашего…

– Господу не нужны человеческие жертвы! – гневно воскликнул Епископ, совершенно всех обескуражив (таким его видеть, явно, не привыкли). – Мы поступим по-другому, – уже спокойно улыбнулся он и посмотрел на Дамаса.

– Друг мой, – спросил он, не переставая улыбаться, – что ты знаешь о Святом Граале?

Дамас замялся.

– Смелее, мой друг!

– Ну…, это чаша, из которой вкушал вино Иисус на Тайной Вечере…

– Так! Хорошо!

– И в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого Христа…, – осторожно продолжал Дамас, почуяв неладное.

– Так! – подстёгивал его епископ, – а дальше?

– Известно, что…, – буркнул Дамас, – испивший из неё, обретает бессмертие и прощение всех грехов.

– Вот! – воскликнул Епископ. – Всё правильно! Правильно, но, к счастью – далеко не всё!

– А что же ещё? – нахмурился Дамас.

– Самое главное! – Епископ вскочил со своего места, не в силах усидеть. – Самое главное – всегда замалчивали! И в конце концов – забыли! Грааль – это просто деревянная чаша! Да! Это реликвия и большая ценность для верующего человека! Но это всего лишь чаша! И чашей она остаётся до тех пор, пока её не возьмёт в руки чистый, помыслами и сердцем, человек. По-настоящему чистый, понимаешь? Ангел во плоти! Вот тогда! Только тогда, а никак не раньше, Грааль обретает свои Божественные Свойства! А до той поры – это просто Чаша! – Епископ рассмеялся, – люди, в жадности и алчности своей, совсем забыли об этой особенности и рыщут в поисках Чуда Господня для обретения Бессмертия! А зачем оно им – никогда не задумывались! Заблудшие души! И знаешь, что примечательно, Дамас Бонне?

Дамас, не переставая хмуриться, исподлобья смотрел на Епископа.

– Примечательно так же и то, – Епископ устало опустился на стул, – что вот уже десять веков никто не встречал такого человека. На всём белом свете.

В зале на какое-то время воцарилась полная тишина, прерываемая лишь потрескиванием дров в жаровне.

– Но ты, я вижу, мне совсем не веришь, Дамас Бонне? – грустно улыбнулся Епископ, – тебе, как и всем, нужны доказательства?

Дамас молчал, насупившись.

– Хорошо, – кивнул Епископ. – Понимаю. А потому, предлагаю сделку. Я тебе показываю, и даже более того – разрешаю воспользоваться Граалем, а ты донесёшь до разума наших преследователей, что это пустая трата времени и сил.

– Вы нас отпустите? – удивился Дамас.

– Конечно! – кивнул Епископ. – Хоть герцог, я знаю, и против. Развяжите его!

Герцог, что-то бурча себе под нос, нехотя подошёл к пленнику и взмахом кинжала разрезал верёвку.

Будто тысячи игл одновременно вонзились в руки, заставляя Дамаса болезненно поморщиться.

– Я согласен, – сказал он, растирая затёкшие запястья, – если вы, конечно, не шутите.

– На том и порешили, – хмуро проговорил Епископ. – Внесите Грааль.

Сидевшие по обе его руки, до этого момента никак себя не проявляющие, Старший и Младший Сыновья встали и вышли из зала через небольшую дверцу в его дальнем конце. Через некоторое время они вернулись, бережно держа деревянный ящик средних размеров. Даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он очень древний. Светлое, некогда, дерево, из которого он был изготовлен, теперь приобрело медный, красновато-золотистый оттенок. На гладкой, отполированной тысячами прикосновений, поверхности поигрывали блики от огня жаровни.

Вслед за Сыновьями шёл воин и нёс невысокую, не выше пары локтей, деревянную же подставку. Вся процессия, торжественно прошествовав на середину залы, остановилась.

Сыновья, дождавшись, когда воин разместит подставку напротив Епископа, установили на неё ящик и отошли на свои прежние места.

Епископ встал со стула и медленно подошёл к ящику. Возложив руки на его крышку он, не сводя взгляда с Дамаса произнёс:

– Лицезри, Дамас Бонне! Пред тобой свидетельство Страстей Христовых и их орудие – Святой Грааль! Многие века он путешествовал по миру в поисках своего неофита¹⁵, пока, наконец, не пришло осознание того, что тот сам должен прийти к Святому Граалю. Прийти и стать ему Хранителем. Его Королём и его Рабом одновременно. Вот он! – Епископ аккуратно снял крышку ящика…, – Господи Боже…, – прошептал он, заглянув внутрь, – ОН… ЗДЕСЬ…

Деревянная крышка, отпущенная безвольными руками, с гулким стуком упала на каменные плиты пола.

Епископ упал на колени.

– ОН ЗДЕСЬ! – воскликнул он, воздев руки, – Братья! Господь услышал наши молитвы! ОН ЗДЕСЬ!

Герцог, всё это время не сдвинувшийся с места, осторожно подошёл к Епископу.

– Кто? – спросил он шёпотом. – Святой отец, КТО здесь?

– Ангел, – лицо Епископа сияло. – Ангел Божий! Вот кто! Ты что? Ещё ничего не понял? Иди сюда! – он встал и, схватив герцога за руку, подтащил его к ящику. – Вот! – торжествующе указал он внутрь. – Узри знамение!

Епископ, погрузил руки в ящик и осторожно, будто держал новорождённое дитя, достал из него небольшую деревянную шкатулку. На её крышке, едва заметным, словно призрачным, светом мерцал большой зелёный камень.

– И где он? – недоверчиво спросил герцог.

– Здесь! – епископ, не в силах сдержать радость, улыбался во весь рот, – в этом самом зале!

– И кто это? – герцог явно не понимал (или, что скорей, не хотел понимать) куда клонит Епископ. – Кто?! – герцог указал на Дамаса пальцем. – Он?! Вы в своём уме?!

– И в светлой памяти! – заверил его Епископ, светясь от счастья.

– Вы, видимо, забыли, святой отец! – возмутился герцог, – что этого, с позволения сказать, ангела, совсем недавно схватили мои люди за занятием, мягко говоря, не совсем ангельским! Он шпионил! И хотел нас обокрасть! – герцог отошёл от Епископа и, медленно вышагивая, подошёл к Дамасу вплотную. – Что скажешь, Ангел?

– Скажу, что я не собирался ничего красть, – нахмурился Дамас, (последние события совершенно сбили его с толку), – я собирался завладеть…

– Ох, простите великодушно, господин Ангел! – герцог показушно раскланялся, обходя Дамаса со спины, – а, впрочем…, – произнёс он задумчиво, – есть лишь один способ проверить ваши слова, святой отец…

Он, с быстротой кошки, подскочил к ничего не подозревающему Дамасу и всадил ему между рёбер кинжал.

Тот, вскрикнув, стал медленно оседать. Герцог, «заботливо» сопроводив его тело до самого каменного пола, резко выдернул клинок из Дамаса и отошёл назад. Кровь, потратив пару мгновений на раздумья, хлынула из раны обильным ручьём.

– Что ты наделал! – в ужасе закричал Епископ и кинулся Дамасу.

– Что сделано, то сделано! – безразлично ответил герцог. – И поторопитесь, Епископ! У вас мало времени! Ещё немного и ваш «Ангел» предстанет перед Высшим Судом.

– Что вы сидите! – закричал Епископ, придерживая Дамаса за шею, – несите воды! Быстрее!

Старший Сын, оцепенев от увиденного, продолжал сидеть неподвижно, не в силах даже пошевелится. На призывы неожиданно откликнулся Младший и бросился стремглав в угол зала, где стоял небольшой бочонок с водой. Набрав полный ковш, он помчался к месту трагедии, по пути расплескав добрую половину.

– Вот, Святой отец! – он подал ковш Епископу.

– Грааль! – вскричал тот, – быстрей неси Грааль!

Коадьютор бросился к ящику, по пути растянувшись во весь рост на каменном полу, но быстро поднялся и, схватив шкатулку, одним прыжком оказался рядом с Епископом и, умирающим на его руках, Дамасом. Священник, подняв шкатулку за крышку, вытряхнул её содержимое. По полу с глухим звуком покатилась небольшая деревянная чаша. Едва успев поймать её Епископ начал совать Грааль в руки Дамаса.

– Вот, держи! – причитал он. – Держи! Ты должен её держать! Вот! Хорошо! Теперь вода! Где вода!

Младший сын торопливо подал Епископу ковш, по пути расплескав ещё немного жидкости.

– Чего ждёшь! – гневно сверкнул глазами Епископ, – Лей!

Тот, опрокинув ковш, налил полную чашу.

– Вот, пей! – Епископ помог Дамасу поднести чашу к губам, – пей…

Дамас сделал глоток. Другой… и обмяк, словно тряпичная кукла.

– Пей! – Епископ сделал попытку залить в рот еще немного воды, но она, струясь по подбородку, вытекала обратно, – Нет! – рыдал священник, – не умирай, прошу тебя!

Его взгляд упал на шкатулку, небрежно лежащую рядом. Зелёный камень на крышке безмолвствовал.

Дамас был мёртв.

– Argumentum baculinum,¹⁶ – громко, чтобы все услышали (прежде всего, конечно же, Епископ), заявил герцог и, резко развернувшись, решительным шагом направился к выходу, – приберите здесь, – распорядился он, обращаясь к страже, – не переношу запаха крови.