Белокурая девочка лет восьми-девяти в ярко-красном пальто стояла чуть в стороне. Она запрокинула голову и посмотрела прямо на него. Дима невольно отступил от окна, смущённый тем, что его застали за подглядыванием, будто он совершил что-то постыдное. Но, собравшись с духом, он вернулся к окну. Девочка всё ещё смотрела вверх и, заметив его, приветливо помахала рукой. Дима ответил тем же и улыбнулся.

Дети организованно вошли в здание. Взрослые следовали за ними, а замыкала шествие его новая знакомая. Судя по равнодушным лицам работников, их мало волновало, что девочка идёт позади всех, словно сама по себе.

Диме пришлась по душе её независимость. Он вдруг рассмеялся – по-детски звонко и искренне. Неожиданно для себя он почувствовал к ней тёплую симпатию и уже предвкушал скорое знакомство.

5.

– О, новенький! Откуда будешь? – раздался голос рыжеволосого мальчишки с веснушками, первым заметившего Диму. Он щурился и морщил нос, будто солнечный свет слепил его даже в комнате. На вид – ровесник Димы.

– Из Стерхова, – ответил тот, чувствуя лёгкую дрожь волнения.

– Это ж рядом совсем. А как звать?

– Дмитрий Степин.

– Дмитрий Степин, – передразнил черноволосый парень, возвышавшийся над остальными вошедшими. Он прошёл к своей кровати и плюхнулся на неё прямо в ботинках. – Ты ещё отчество назови.

Рыжеволосый понизил голос:

– Это Эдик. Он у нас старший.

– Эдуард Валерьевич! – громко уточнил тот.

«Старший», – повторил про себя Дима. «Видимо, не о возрасте и не о росте речь. Плохо, когда кто-то мнит себя выше других».

– Парень он нормальный, но задаётся, – шёпотом добавил рыжеволосый и протянул руку. – А я Пётр. Как апостол. Потому меня в ворота ставят, когда в футбол гоняем. Ты как, любишь футбол?

– Не особо. Но отец болеет за «Спартак»… То есть болел раньше.

– А это Стас и Генка, – поспешил Петя, заметив, как у нового знакомого задрожали глаза от тяжёлых воспоминаний. – Мы втроём – друзья. Сам не знаю, почему. Ещё Артём есть, но он в уборной. В столовой с ним пересечёшься.

– Привет, Димка, – сказал Стасик.

– Привет, – эхом отозвался Генка.

Дима пожал им руки, ощутив слабое тепло, похожее на то, что шевельнулось в груди, когда он смотрел в окно.

Девочки в красном пальто среди вошедших не оказалось. Да и девочек вообще не было – похоже, они жили в другой комнате. Или на другом этаже. И почему он решил, что увидит её здесь?

– Тебе Лёхину койку отдали? – заметил Эдик, лёжа с руками за головой и скрестив ноги. – Повезло тебе!

Его кривая, почти насмешливая улыбка Диме совсем не понравилась.

– А Лёха – это кто? – тихо спросил он у Пети, чтобы Эдик не услышал.

– Парень, что тут жил до тебя. Ему свезло – усыновила богатая семья из Европы.

– Скорей бы обед, – простонал Стас, потирая пухлый живот. – Хочу макароны с котлетами, а не эту ячневую кашу. Терпеть её не могу!

Последние слова Стас выкрикнул громче, заглушая урчание живота, которое вторило его жалобам.

– Эй, как там тебя… Степан! – окликнул Эдик.

Дима обернулся к Эдику. Тот смотрел на него с высокомерием, присущим подросткам. Над верхней губой парня пробивался пушок будущих усов – наверняка он им гордился.

– Я Дима, – неохотно поправил он.

– Сколько ты тут уже? – продолжил Эдик, проигнорировав замечание.

– Не знаю, часов нет. Наверное, меньше часа. А что?

– А то, – повысил голос Эдик, – что каждый новенький обязан делиться с нами всем, что притащил из прошлой жизни. Верно говорю?

Несколько мальчишек поддакнули: кто-то громко и весело, кто-то неуверенно, с опаской. Даже Генка одобрительно кивнул. Петя и Стас промолчали.

– У меня ничего нет, – развёл руками Дима. Не отдавать же одежду, спрятанную под матрасом.

Эдик поднялся с кровати, выпятил грудь и шагнул к нему. Дима хотел было убежать, но пересилил страх. Бегство только усугубит дело.

– И как же ты собираешься ладить со мной? – процедил Эдуард. – Без подарков или денег я не стану защищать тебя от здешних неприятностей.

– Каких ещё неприятностей? Я не хочу ни с кем ссориться.

– Здесь неважно, чего ты хочешь, – напирал Эдик. – Неприятности сами тебя найдут.

– Эдик, оставь его, – вмешался Петька. Но это была скорее просьба, чем требование.

Эдуард бросил на рыжего косой взгляд, криво усмехнулся и отступил, не преминув оставить за собой последнее слово:

– Ладно, так и быть. Но если узнаю, что твой новый дружок что-то утаил, по голове огребёте оба. Ясно?

Как только Эдик снова улёгся на кровать, уставившись в потолок, Дима тихо поблагодарил Петю.

– Да ладно, – отмахнулся тот. – Ничего особенного я не сделал. Как сказал, Эдик не такой уж плохой, каким прикидывается.

Судя по лицам Стаса и Гены, они не разделяли оптимизма Пети насчёт Эдика.

В комнату вошла молодая женщина в белом халате и объявила, что пора готовиться к обеду. Мальчишки, нестройной толпой, направились к выходу. Женщина подошла к Диме и мягко попросила отдать одежду. Эта просьба – именно просьба, а не приказ – задела его сильнее, чем недавняя стычка с Эдиком. Заметив его скованность, женщина присела перед ним и ласково провела ладонью по голове.

– Я прекрасно тебя понимаю. Обещаю, что верну всё после стирки.

«Вы лжёте!» – едва не вырвалось у Димы, но, заглянув в её тёплые карие глаза, он поверил. И всё же не удержался:

– Вы, правда, обещаете? – в голосе проскользнули хриплые нотки.

– Ты Дима? – женщина протянула гладкую ладонь и дождалась, пока он пожмёт её. – А я Ирина. Обещаю, Дмитрий, твою одежду вернут сразу после стирки и сушки. Наш детский дом небогатый, мы не можем покупать новую одежду и выбрасывать старую. Поэтому многие дети носят то, в чём пришли. Уверена, даже сменка будет из твоих вещей, которые привезут потом.

Дима подошёл к кровати, достал спрятанную под матрасом одежду и протянул Ирине. Та приняла её, улыбнулась и снова погладила его по голове.

– Молодец. А теперь беги в столовую.

6.

Столовая гудела от детских голосов. Когда Дима вошёл, почти все места за столами были заняты. Воспитанники, как обычно, разделились по возрасту и полу: слева от входа сидели преимущественно девочки, справа – мальчики. У окон, где лился солнечный свет и открывался вид на улицу, расположились почти взрослые ребята. Ближе к дверям теснились малыши лет пяти-шести. Дима, сам того не замечая, начал подсчитывать присутствующих, не обращая внимания на взрослых в форменной одежде, стоявших по углам. Они хмуро оглядывали зал и изредка одёргивали слишком шумных. На счёте сорок три его прервал работник приюта, велевший скорее занять место за столом.

Пройдя между рядами, Дима услышал своё имя. Его звал Петя, сидевший вместе с Геной, Стасом и двумя незнакомыми мальчишками, которых не было в спальне. Возможно, один из них – Артём.

Эдика поблизости не оказалось, что не могло не радовать.

Сев рядом с Петей и Геной, Дима уставился в тарелку с супом. От него поднимался пар, пахнущий варёной капустой – не слишком аппетитно. Бульона почти не чувствовалось, хотя на поверхности плавали пара золотистых капель жира. На дне лежали три кусочка картофеля, несколько ломтиков моркови и грубо нарезанная капуста в изобилии.

– Кстати, Саша, Артём – это Дима, – представил его Пётр.

Артём коротко кивнул и принялся за суп, не отрываясь от ложки. Саша осторожно протянул над столом худую руку, дождавшись, пока Дима её пожмёт. Не только рука у Саши была тонкой и слабой – весь он выглядел измождённым, словно ребёнок из голодного края, да ещё с бледной кожей. Казалось, он провёл всю жизнь в тёмном чулане и выбрался на свет лишь пару дней назад.

– Вкуснатища! – вдруг с восторгом выкрикнул Стас, громко втянув ложку супа, заставив Диму переключиться на него.

– Да тебе хоть дохлую кошку дай, ты и её с восторгом слопаешь, – покачал головой Гена, дуя на горячую юшку.

– Смотря когда она сдохла, – не стал спорить Стас, приподнимая край тарелки, чтобы удобнее черпать. – Слышал, кошачье мясо не отличить от кролика.

– Фу! – хором отозвались мальчишки и рассмеялись.

– А ну тише там! – рявкнул работник приюта, нахмурив брови. – Хотите без второго остаться?

– Никак нет, дядя Витя, – отозвался Петя, качая головой. – Будь суп на второе – другое дело.

Ребята снова захихикали, но теперь прикрывали рты ладонями – никому не хотелось остаться без полноценного меню до ужина.

Пока они посмеивались, Стас опустошил тарелку и, отодвинув стул, направился через ряды к соседнему помещению, где готовили еду.

– Он всегда так быстро ест? – спросил Дима у Пети.

Тот взглянул на воображаемые часы на запястье и с серьёзным видом ответил:

– Нет, свой рекорд недельной давности не побил.

Дима решился попробовать суп. На вкус он оказался не таким уж противным, как выглядел, но мяса явно не хватало. Мамин куриный суп с лапшой был несравнимо вкуснее. От этой мысли защемило сердце – он никогда больше его не попробует. Боясь, что слёзы вот-вот хлынут, Дима принялся торопливо глотать ложку за ложкой.

– Гляньте, у нас новый рекордсмен! – кивнул в его сторону Артём.

Дима, не отвечая, продолжал усердно работать ложкой.

Вскоре вернулся Стас с тарелкой пюре, украшенного сверху тёртой свёклой. Дима любил пюре, но свёклу терпеть не мог. Стас же, похоже, был готов есть всё подряд. Он тщательно перемешал содержимое, превратив жёлтую массу в розоватую кашицу, и принялся запихивать её в рот.

– На десерт – молоко с палочками, – сообщил он с набитым ртом. – Вы знаете, что делать.

– Пенка твоя, – заверил Гена и повернулся к Диме. – А ты пенку любишь?

– Нет, – замотал тот головой. – Не знал, что есть дети, которым она нравится.

– Поправка, – поднял палец Стас. – Обожаю. И палочки, кстати, тоже. Могу твою порцию прикончить, если что.

– Вот тут мы и без тебя разберёмся, – отрезал Петя. – Ну что, Димка, вижу, ты с супом покончил. Пойдём за вторым.

Дима взял пустую тарелку и последовал за Петей через ряды занятых столов. Он старался не глазеть по сторонам, чтобы не задеть случайно кого-то из старших, но боковым зрением искал проблеск красного. Хотелось снова увидеть девочку, что помахала ему с площадки. Увы, ничего похожего он не заметил.

За прилавком стояли трое парней – явно таких же воспитанников, как они. Дима подумал, что скоро, возможно, и ему придётся надеть поварской колпак и раздавать еду. Судя по угрюмым лицам дежурных, им это занятие радости не приносило. Наверное, потому, что в такие дни они лишались возможности гонять мяч с остальными. Или это и вовсе было наказание за некую провинность.

Пока им накладывали еду, Дима не сдержался и обернулся к залу, пытаясь отыскать девочку в красном. В дальней части столовой сидели девочки её возраста, но ни у одной не было ни красного пальто (что не удивительно), ни золотистых кудрей. Грусть снова кольнула сердце.

– Ты кого-то ищешь? Или мне кажется? – поймал его взгляд Пётр, протягивая тарелку с пюре и свёклой.

– Да, – признался Дима, хотя сначала хотел всё отрицать.

– Кого?

Они двинулись обратно через ряды столов.

– Девочку в красном пальто и светлыми волосами.

Пётр замер как вкопанный. Дима налетел на него, едва не испачкав спину пюре. Пётр развернулся. Его бледная кожа осталась прежней, но веснушки будто выцвели.

– Где ты её видел? – спросил он шёпотом, в котором сквозила настороженность.

– Из окна спальни. А что?

– Ничего. Идём.

Реакция Пети показалась Диме странной, но он не стал выпытывать. Не из-за равнодушия – просто он всё ещё ощущал себя чужаком.

Они вернулись к столу. Прежде чем сесть, Дима заметил Эдика в дальнем углу. Тот сидел с двумя парнями, и это показалось необычным, но Дима не стал зацикливаться на нём.

– Парни, у нас пополнение, – взволнованно, с дрожью в голосе сказал Пётр, наклоняясь к столу.

– Это ты о чём? – уточнил Стас, облизывая тарелку от остатков пюре. Зрелище было не из приятных.

– О Кате Ивановой.

Все замерли, прекратив есть. Даже Стас отложил вылизанную тарелку и уставился на Петю, а затем перевёл взгляд на Диму.

– Это правда? – выдохнул Гена. – Не может быть!

– Почему это? – возмутился Пётр. – Ты же сам её видел. Как и я.

– И я, – подхватил Стас.

– И я, – нехотя буркнул Артём.

Только Саша молчал, но его лицо выражало неподдельный страх.

– Кто такая Катя Иванова? – не выдержал Дима, понизив голос, чтобы их не услышали за соседними столами. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, как важен этот момент.

– Старшая сестра Антона, – ответил Пётр. Все разом повернулись к одному из столов.

Дима проследил за их взглядами и увидел того самого парня, которого встретил в коридоре, когда был в сопровождении Игоря Владимировича и Тамары Григорьевны. Антон, как всегда, хмуро смотрел в свою тарелку. Рядом сидел Олег.

– Нет, похоже, мы о разных девочках, – покачал головой Дима. – Той, что я видел, было лет восемь-девять. Она никак не могла быть его старшей сестрой.

Вместо облегчения его слова лишь усилили напряжение.

– Ох, божечки, он её видел! – почти взвизгнул Стас. – А я-то думал, что нас четверо спятивших!

– Или уже пятеро, – дрожащим голосом сказал Саша. – Я, в отличие от вас, её не видел. И считаю, что это всё ерунда.

Казалось, Саша пытался убедить самого себя. Диме этот разговор нравился всё меньше.

– Да что всё это значит? – вспыхнул он. – Как у мальчика лет двенадцати может быть старшая сестра восьми лет?!

– Очень даже может, если она умерла шесть лет назад.

Диму бросило в пот. Такой ответ застал его врасплох.

7.

После обеда всех направили в библиотеку. Мальчишки обрадовались, да и девчонки тоже. Дима не понимал причины их восторга, пока Гена не пояснил:

– В библиотеку ходят не за книгами, а ради компьютеров.

Библиотека занимала просторное помещение с большими окнами, выходившими на главные ворота и дорогу за ними. По этой дороге Диму привезли сюда. Теперь всё, что осталось за воротами и высокими каменными стенами, манило его, но казалось бесконечно далёким. Там, снаружи, друзья и коллеги его родителей продолжали жить своей жизнью, будто ничего не изменилось. Там был его дом, чьи стены хранили память о маме и папе – так же, как хранил её он сам. Там, за неприступным барьером, была свобода.

– Чего застыл? – окликнул Петя. – Занимай место, компьютеров на всех не хватит.

Пётр оказался прав: Диме и нескольким младшим ребятам мест не досталось. Но Дима не расстроился. Старые компьютеры с громоздкими мониторами вряд ли тянули хоть одну приличную игру. К тому же он сомневался, что у них есть доступ к интернету. Многие мальчишки надели потрёпанные наушники и слушали музыку, другие открыли «Косынку» или «Сапёра».

«Да, тут ни «Modern Warfare», ни «GTA» и не пахнет», – вздохнул Дима. Играть всё равно не хотелось. Куда больше его тянуло поискать в интернете информацию о Кате Ивановой. Он жаждал узнать, что случилось с девочкой, умершей в этих стенах. А ещё ему не хотелось верить, что он видел призрака. Для десятилетнего мальчика это было слишком жутко. К тому же он ясно помнил тёплое, почти родное чувство, которое охватило его при виде девочки в красном платье. Словно она была младшей сестрой, которой у него никогда не было. И что теперь? Неужели он почувствовал связь с призраком?

Ранее за обедом Дима пытался выведать у друзей, от чего умерла Катя Иванова. Петя сказал, что она подавилась во время завтрака. Гена утверждал, что поскользнулась в душевой и разбила голову о стену. Стас выдал свою версию: Катя выпрыгнула из окна второго этажа и разбилась об ограду клумбы. Артём не согласился ни с кем, но своей истории не рассказал. Никто из них не жил в приюте, когда произошёл этот несчастный случай. Каждый пересказывал лишь слухи, услышанные от других.

– А мне говорили, что она случайно отравилась крысиным ядом, – пожал плечами Саша. – Мальчишки всякое болтают. Правду знают только пара старших девчонок да Антон, её брат. Но разве он кому что расскажет?

– На его месте я бы тоже молчал, – заметил Стас, допивая третий стакан молока – Гена и Саша отдали ему свои порции.

На этом разговор о Кате Ивановой затих. Но Дима не мог выкинуть её из головы. В фильмах ужасов, которые он иногда смотрел, несмотря на запрет родителей, говорилось, что призраки являются живым, если у них остались незавершённые дела. Если так, Дима хотел помочь Кате обрести покой. А вдруг, в благодарность, она передаст весточку от его мамы и папы? Это было бы чудесно!

Долго стоять в дверях библиотеки не пришлось. Подошла Тамара Григорьевна и привычным властным тоном объявила:

– Степин, идём со мной. К тебе гости.

Дима не представлял, кто это мог быть, но в глубине души надеялся на тётю Свету. Вдруг она передумала и решила забрать его к себе?

Они вышли на улицу и направились к одинокой скамейке в тени желтеющего клёна. Там сидел мужчина – моложе отца Димы, но уже не юнец. Его щёки и подбородок покрывала редкая щетина. Дима не имел понятия, кто это. Сначала он подумал, что бородач случайно оказался на пути, а Тамара Григорьевна ведёт его куда-то ещё. Но его догадка не подтвердилась.

– Это и есть Дмитрий? – спросил мужчина, приветствуя его сдержанной улыбкой и обращаясь скорее к самому себе, чем к замдиректора.

– Да. Дмитрий, поздоровайся с неофитом Михаилом.

Дима не знал, кто такие «неофиты», но был уверен, что знакомство с этим Михаилом ему не по душе. Тем не менее, воспитание взяло верх, и он пожал протянутую руку.

– Присядь, пожалуйста, – Михаил указал на свободное место на скамейке.

Тамара Григорьевна молча удалилась. Дима недолюбливал замдиректора, так что её уход его обрадовал. Но он не знал, как относиться к этому молодому бородатому мужчине, явно собиравшемуся о чём-то говорить. Дима сел на скамью и уставился на здание детского дома, возвышавшееся перед ними. Михаил не спешил продолжать беседу, разглядывая окрестности.

Минуту они молчали, и Диму это даже устраивало. Но неофит всё же заговорил:

– Знаешь, это здание в царские времена принадлежало богатому семейству? – Дима промолчал, и Михаил продолжил: – Здесь жили две сестры-дворянки, говорят, близнецы. Когда грянула Октябрьская революция, они добровольно отказались от своих владений, но настояли, чтобы их усадьба стала приютом для сирот. Можешь представить, чтобы кто-то сегодня отказался от богатства ради нуждающихся?

Дима, зажав ладони между колен, пожал плечами.

– В мире много добрых людей. Гораздо больше, чем мы думаем. И большинство из них богаты не кошельком, а душой. Ты веришь в Бога, Дмитрий?

Дима снова пожал плечами. Его родители не были религиозными, хотя на Пасху ходили в церковь. Мама пекла пышные куличи, красила яйца, а потом они с отцом вставали затемно и отправлялись освящать их. Дима был с ними в храме лишь раз, два года назад. Это было любопытно, но утомительно – пришлось долго стоять в очереди, борясь с зевотой и сонливостью.