Предисловие к дополненному изданию

Эта книга является дополненным изданием «Философии туриста», опубликованной в 2017 году.

Первое издание этой книги вышло при сложных обстоятельствах и мыслилось как открывающий выпуск журнала «Гэнрон». В нынешнем издании я решил убрать ту часть заголовка и оставить просто «Философию туриста», чем я вполне доволен. Подробности тех сложных обстоятельств можно прочесть в «От автора».

В настоящем издании дополнение «О вторичном творчестве» было включено в основную часть книги, став главой 2. В результате нумерация последующих глав сдвинулась. Учтите это при цитировании. Кроме того, название части II было изменено с «Философии семьи (предварительные замечания)» на «Философию семьи (введение)». Что касается содержания обеих частей книги, оно осталось нетронутым, если не считать неизбежного изменения в нумерации оглавления и исправления некоторого количества опечаток.

В конце книги добавлен раздел «Дополнение», в который включены две новые главы. Они представляют собой переработанные версии двух самостоятельных эссе, написанных уже после публикации первого издания. Содержательно эти эссе тесно связаны с основными темами книги и, как мне кажется, помогут глубже понять ее.

Настоящая книга, если выразить ее суть в паре слов, – это книга о философии, утверждающей «состояние туриста». А если еще точнее, это книга, которая признает состояние небрежности, состояние незавершенности, а также «непринужденное» течение мысли и связей.

Философия на протяжении всей своей истории стремилась к прояснению спорных вопросов, к четкому разграничению друзей и врагов, к радикальному проведению границ в мире. Однако в этом подходе есть то, что неизбежно ускользает от взгляда. Более того, если наша цель – сделать мир лучше, то в мире XXI века, где темы разделения и поляризации поднимаются повсеместно, именно это ускользающее от взгляда и имеет значение. Эту проблему и ставит перед собой настоящая книга.

Поэтому в ней я уделил внимание самому способу изложения. Это философский труд. Здесь упоминаются имена философов прошлого, встречаются сложные термины, заимствованные из других языков. Но в то же время эта книга похожа и на сборник эссе. Поэтому в ее рассуждениях присутствуют не только академические ссылки и аргументация, но и ряд «непринужденных» размышлений, не стесненных строгой логикой. «Я» в этой книге – это не просто слово, вызванное необходимостью предикации^[2], а реальный человек, Адзума Хироки. Это «я» время от времени делится то личными воспоминаниями, то спонтанными мыслями.

Это не случайность, но мой собственный прием и своего рода вызов. В результате эта книга нашла отклик у многих читателей и получила престижные награды. Мне кажется, эксперимент оказался успешным.

Однако были и случаи непонимания. Незадолго до выхода первого издания я отправил сверстанный файл человеку, которому многим обязан. В ответ я получил сообщение, мол, было интересно, но хотелось бы прочесть что-то более основательное. Эти слова до сих пор грустью отзываются в моей памяти. Конечно, у каждого свой способ чтения книг, да и у меня недостатков хватает. Однако если под «более основательным» подразумевается стиль философских книг того времени, когда в них разбрасывались именами и терминами, а всякий клубок событий с треском разрубался подобно гордиеву узлу (по крайне мере так это выглядело), то именно осознание пределов такой философии и заставило меня выбрать другой стиль.

Изначально я занимался изучением зарубежной философии, в частности, постмодернизма. С тех пор прошло четверть века, я по ряду причин покинул университет и академические круги и достиг нынешнего необычного статуса независимого автора и заодно руководителя небольшой компании. Мое окружение изменилось, и теперь я размышляю о философии уже на языке, приближенном к повседневности.

Когда я смотрю на мир современной «мысли» с этой позиции, меня охватывает глубокое недоумение: некогда близкие мне постмодернизм и постструктурализм, а также выросшие из них новые академические дисциплины, такие как культурные, гендерные и постколониальные исследования, превратились в оружие для споров, в инструмент нападок и взаимных обвинений. Либеральный постмодернизм незаметно переродился в одну из самых нетерпимых и агрессивных форм дискурса. И, вероятно, истоки этого восходят к той самой «интеллектуальной» манере, которую я упоминал: к стилю философских трудов определенного времени, стремившихся ошеломить читателя незнакомыми именами и сложной терминологией, создавая иллюзию, будто теория способна нарезать мир на идеальные и ровные части, – стилю, который был одновременно чрезвычайно маскулинным, нарциссическим и угнетающим.

Поэтому я сознательно выбрал «непринужденный» стиль изложения. Разве не в самом этом выборе заключается по-настоящему «основательное» обращение к возможностям философии сегодня?

Я считаю себя либералом и постмодернистом. Однако современный либеральный постмодернизм слишком далек от того, что я понимаю под этими словами. Спустя шесть лет после выхода первого издания, на фоне войн и пережитой пандемии, эти мысли только крепнут.

Это дополненное издание выходит в июне 2023 года. Через несколько месяцев после этого планируется публикация продолжения – «Философия исправимости»^[3]. На момент написания этого предисловия я приближаюсь к заключительному этапу работы над рукописью.

В новой книге рассматриваются вопросы, оставшиеся неразрешенными в «Философии туриста», – но уже через призму нового концепта «исправимости». Именно поэтому название части II книги, которую вы держите в руках, было изменено на «Философию семьи (введение)»: в первой части «Философии исправимости» эта тема будет представлена в завершенном виде. Помимо этого, основополагающим в книге будет вопрос о том, каким образом современный мир может унаследовать и переосмыслить дух либерального постмодернизма.

Я занимаюсь философией уже долгое время. Человек, который, равно как и я однажды изучал ее на факультете гуманитарных наук, приобретает назойливую привычку: говорить о собственных идеях только через отсылки к философам прошлого – цитировать одних и критиковать других. Как говорил Кант… как говорил Шмитт… как говорила Арендт… Всякая аргументация превращается в бесконечную вереницу цитат. Это едва ли понятно людям, не связанным с гуманитарными науками, но для выпускников гуманитарных направлений эта дурная привычка становится своего рода хроническим заболеванием.

Ее следы заметны и здесь. Ссылок в книге – множество. Такое же множество – и в ее продолжении. Они послужат успокоением тем читателям, кто близок к академическим кругам, но самому мне хотелось бы эту привычку уже перерасти.

Философии следует быть своевольнее, ей следует быть «непринужденнее». Возможно, «Философия туриста» и «Философия исправимости» станут последними книгами, которые я напишу в этом старом стиле «философского труда». Надеюсь, вы прочтете их одну за другой.

14 апреля 2023 года

Предисловие к первому изданию

Настоящая книга – или, если угодно, журнал – одновременно является запоздавшим «открывающим» номером (№ 0) критического журнала «Гэнрон», учрежденного нашей компанией^[4] в декабре 2015 года, и заключительным выпуском (№ 5) нашего альманаха «Сисō тидзу β», который после более чем трехлетнего перерыва завершает историю издания, начатую в январе 2011 года. В то же время это философская работа, написанная мной зимой 2016–2017 годов. Вопрос о том, считать эту работу выпуском журнала или отдельной книгой, зависит от способа распространения, который, на мой взгляд, не имеет существенного значения. Как бы то ни было, весь текст был мною переработан.

Книга, которую вы держите в руках, носит философский характер. Хотя я и занимаюсь критикой, философия мне не безынтересна. Мой первый текст был опубликован в 1993 году. Это была критическая статья о советском писателе-диссиденте Александре Солженицыне. С тех пор, вот уже как четверть века, я размышляю о самых разных вещах, но в особенности о том, какая же философия действительно нужна миру XXI века, миру, охваченному сетями, террором и ненавистью. В этой книге собраны выводы, к которым я пришел на сегодняшний день.

За последние двадцать пять лет я занимался исследованиями в самых разных областях: от философии и социального анализа до литературы и культурной критики. Неудивительно, что мои работы вызывали неоднозначные отклики, а порой и откровенное недоумение. Эта книга – попытка упорядочить всё, что было сделано ранее, и объединить мои работы в единую систему, поэтому ее можно прочесть как продолжение любой из моих ранее изданных книг: «Онтологическое, почтовое: о Жаке Деррида» [1998], «Постмодерн и его животные: Япония глазами отаку» [2001]^[5], «Общая воля 2.0: Руссо, Фрейд, Google» [2011], «Слабые связи: путешествие по поисковым запросам» [2014]. Наверное, ее можно прочесть даже как своеобразное продолжение моего романа «Quantum Families» [2009].

В процессе работы над этой книгой я впервые за почти два десятилетия честно и открыто принял собственный стиль «критики». Вплоть до сегодняшнего дня сам факт того, что я критик, вызывал у меня тревогу: казалось, мои работы не способны принести ни удовольствия, ни пользы. Но теперь эти сомнения развеялись. Теперь, когда я закончил эту книгу, я как никогда прежде ощущаю свободу писать.

Подготовка этого текста к изданию была непростой. Изначально предполагалось, что он будет опубликован в 2013 году в пятом выпуске «Сисō тидзу β», который планировался как альманах с работами нескольких авторов, и будет разослан подписчикам четвертого сезона.

Однако по ряду причин альманах так и не вышел, но поскольку подписки уже были оплачены, необходимо было предложить читателям равноценную замену. Так родилась идея специального «открывающего» номера, в котором я выступил бы единственным автором, а его основой стала расшифровка моей речи по случаю основания «Гэнрон». Это и стало отправной точкой для издания книги, которую вы сейчас держите в руках. Началась подготовка к изданию, выход планировался уже осенью 2015 года или, самое позднее, в конце декабря. Летом материал был подготовлен и отправлен на редактирование. Вскоре был готов черновой вариант, а я внес уже более половины правок.

Однако настоящие трудности были еще впереди. В декабре 2015 года, не дожидаясь готовности «открывающего» номера, вышел просто первый номер журнала «Гэнрон». Журнал хорошо приняли. Узнаваемость нашей компании также начала расти благодаря работе кафе и школы Genron. На фоне этих событий я стал сомневаться, стоит ли выпускать книгу в ее изначальном виде. Меня смущало, что она основана на расшифровке. Да, многие современные критические работы создаются подобным образом, и кажется, что в будущем их будет только больше, но после выхода первого номера «Гэнрон» мне показалось, что лучше так не делать. Поэтому с наступлением зимы я решил выбросить все свои наработки и переписать книгу с нуля. На подготовку новой рукописи ушло три месяца.

В этой книге ключевым понятием становится «ошибочная доставка»^[6]. Если позволить себе небольшое опережение, можно сказать, что и сама эта книга – результат подобной ошибки.