Цитаты из книги «Хорошие собаки до Южного полюса не добираются»

Естественно, я ее не забыл, вовсе нет, но жить с этой тоской было невыносимо, поэтому я пытался задвинуть ее в самый дальний угол, проделывая то же самое, что и фру Торкильдсен после того, как Майор, безоружный, ушел на вечную охоту.

Жизнь в застенках научила меня сдерживать проявления внезапной радости, иначе существует риск, что тебя неправильно поймут

Строго говоря, в тюрьме мне было не на что жаловаться, а с точки зрения среднестатистической собаки, так и вообще не на что. Но проблема – отчасти, а может, и полностью – в том, что мои потребности давно уже не укладываются в рамки потребностей среднестатистической собаки. И назад пути нет.

срежиссирована эта история так изуверски, что и гордость, и радость от победы были заляпаны кровью еще до того, как герои достигли цели.

«Не надо, фру Торкильдсен, – сказал бы я, будь она тут, – давайте лучше в город сходим и вы купите там книгу. Самой ее писать необязательно. Как раз наоборот – лучше почитайте».

Если люди думают, что ты их слушаешь, то непременно начинают говорить.

«Значит, в этом тоже есть какой-нибудь смысл», – говорит обычно фру Торкильдсен, когда жизнь ведет себя не так, как, по ее мнению, следовало бы. Насколько я понимаю, это ее матушка в свое время выявила такую закономерность. Я постоянно вспоминаю ее слова, но за запертыми дверями непросто отыскать какой бы то ни было смысл. Здесь, в клетке, мне спокойно. Не преувеличу, если скажу, что мне эта клетка нравится, я бы и для Дома такой обзавелся, но я не настолько туп, чтобы не понимать, что я пленник. Но, как сказано, меня кормят и выгуливают, и если бы Ринго подо мной так не храпел, то и жаловаться было бы грех.

«Значит, в этом тоже есть какой-нибудь смысл», – говорит обычно фру Торкильдсен, когда жизнь ведет себя не так, как, по ее мнению, следовало бы.

Публика в пансионате такая же, как в большинстве тюрем, – половине из нас здесь не место. Второй половине не место где бы то ни было еще. То есть некоторым лучше бы оказаться в каком-нибудь другом месте. Вот, скажем, румынские уличные дворняги – они что забыли в пансионате «Прибрежный»? Нет, я далеко не расист, но и у меня имеются кое-какие соображения относительно этнической принадлежности некоторых постояльцев. Скажем так: излишка норвежских лосиных лаек я не заметил.

– Она. Мой Хозяин – это женщина. И что она скоро за мной придет, это в высшей степени сомнительно, – сказал я. – Вот видишь! – воскликнул Руффин Расмуссен. – Ты сомневаешься!