– Себастиан? – Торкель вынужден был переспросить, чтобы быть точно уверенным, что они ведут речь об одном и том же человеке.

– Собственной весьма раздражающей персоной. Анне-Ли спросила, смогу ли я с ним работать, да или нет, и вот – я здесь, – слегка пожав плечами, завершила свой рассказ Ванья.

– Напомни мне отправить ей цветы, – пошутил Торкель.

Он понимал Ванью. С тех самых пор, как Торкель принял Себастиана обратно в ряды Госкомиссии тогда, в Вестеросе, тот являлся источником напряжения для всей группы, но сильнее всех пострадала Ванья.

Он в буквальном смысле изменил всю ее жизнь.

– Так я могу вернуться назад? – поинтересовалась Ванья. – Ты никого еще не взял на мое место?

– Не было причины. Мы все это время работали только с «висяками», но ничего крупного, собственного у нас не было.

Ванья выдохнула. Покинув Уппсалу, она помчалась прямо в Госкомиссию, гонимая страхом – не прервалась ли эта связь, сможет ли она рассчитывать на эту работу?

– Как вы тут все? – спросила она, выражая готовность быть более коммуникабельной и говорить на личные темы, когда самые важные вопросы были улажены.

– Думаю, неплохо, – отозвался Торкель, глядя сквозь прозрачную перегородку. Билли только что пришел, бросил рюкзак на стол и теперь стаскивал с себя куртку.

– Сегодня день опозданий или я что-то пропустила? – спросила Урсула, поглядывая на Билли, который только что повесил куртку на спинку своего стула.

– Я был дома вместе с Мю, нам нужно было кое с чем разобраться, – солгал Билли и, пошарив в рюкзаке, достал ноутбук. Истина же заключалась в том, что он не мог заснуть до полшестого, а проснулся через два часа, когда Мю уже убежала в спортзал, чтобы успеть потренироваться до первого клиента. Отчаяние и страх, с которыми он боролся всю ночь, никуда не исчезли, и он посвятил еще час утра повторной и даже третичной перепроверке электронного следа, который Йеннифер оставляла за собой, пока не «исчезла».

Урсула подавила вздох. И так ясно, что Билли был с Мю. Не так уж давно она была единственной в их группе, у кого имелись прочные отношения. С Микке. Определенно скачкообразные и ограниченные: она регулярно была ему неверна, он был явно несчастлив, но тем не менее.

Торкель был в разводе с Ивонн.

Ванья и Билли – одиночки.

Так все обстояло совсем недавно.

Теперь Торкель каждое утро расписывал минувший вечер так, словно это было восьмое чудо света, даже если на самом деле они с подругой просто поужинали и посмотрели телевизор. У Билли была Мю. Урсула никогда с ней не встречалась, но заметила, что Мю очень ловко вьет из него веревки, и было просто удивительно, почему Билли не звонит ей, чтобы посоветоваться, прежде чем высказать мнение по какому-то вопросу.

Теперь и Ванья вернулась.

Примерно час назад, когда Ванья возникла на пороге, Урсула как раз собиралась выпить кофе. Они успели пообщаться, и Урсула довольно быстро сделала раздражающее открытие: даже Ванья довольна своей жизнью. Ванья была не из тех, кто чересчур выставляет напоказ личную жизнь, но даже из услышанного минимума об европейском отпуске и Юнатане, с которым Ванья теперь будет вынуждена съехаться, так как ее собственная квартира еще полгода будет занята квартиросъемщиками, Урсула сделала свои выводы.

А чем сама Урсула занималась помимо работы?

Обычно лежала на диване с бокалом вина, поглядывая какой-нибудь сериальчик на Нетфликсе. Иногда бралась за книгу. Нужно называть вещи своими именами – она была одинока.

Она всегда была одинока, даже живя вместе с Микке и Беллой. Возможно, это был ее собственный выбор. Так что она не завидовала счастью коллег. По большому счету, не так много времени она посвящала мыслям о них вне работы.

Кроме Торкеля.

О нем она иногда думала.

Между ними, так или иначе, было что-то. Не то, чего бы ему хотелось. Лишь то, что она могла дать. Чего, конечно же, было недостаточно. Ни для кого бы не было достаточно.

За одним исключением.

И этим исключением был Себастиан.

Зазвонил мобильник. У Билли. Она слышала звонок, слышала его ответ, но не зафиксировала. Годы, проведенные в условиях открытого офисного пространства, привили Урсуле привычку фильтровать то, что лично к ней отношения не имело. Однако в этот раз было в голосе Билли нечто новое, что пробудило в ней любопытство.

– Чего он хочет?

Всего три коротких слова, но его голос уже звучит иначе. Напряженно.

– Почему?

Урсула бросила взгляд в сторону Билли. Он выпрямил спину, словно готовясь в любой момент вскочить со стула. Готовясь к бегству.

– Он сейчас здесь?

Определенно напряжен, об этом говорит как голос, так и сигналы его тела.

– Нет, нет, я спускаюсь.

Он повесил трубку, встал с места и направился к двери. Урсула проводила его взглядом. Кто бы ни ждал Билли внизу, с этим человеком он точно не хотел встречаться.

* * *

Билли прошел через автоматическую дверь-вертушку и очутился в приемной. Он кинул быстрый взгляд на Тамару за стойкой, и она указала ему на мужчину лет пятидесяти пяти на вид, в джинсах и бордовой куртке-бомбере, надетой поверх вязаного свитера. Он сидел на одной из прикрепленных к стенам скамеек возле входа, держа на коленях портфель, шапку, шарф и варежки. Посетитель встал сразу, как только заметил Билли, а Билли в тот же момент понял, кто перед ним. Он подошел к посетителю вплотную и протянул ему руку.

– Здравствуйте. Билли Русэн. Вы искали меня?

– Да, я Конни Хольмгрен, отец Йеннифер.

– Точно, я так и подумал, когда вас увидел, – ответил Билли как можно непринужденнее. – Я видел вас на фотографии дома у Йеннифер.

Очень неплохо упомянуть о том, что он бывал там. Пусть все выглядит как нормальные товарищеские отношения между коллегами. Самая удачная ложь – та, что ближе всего к правде. Подтверждать все, особенно если нужны будут доказательства. Молчать или отрицать как можно меньше, только то, что абсолютно необходимо обойти молчанием или отрицать.

Как, например, если ты задушил кого-то по пьяни во время секса.

Конни кивнул, словно подтверждая, что это было весьма вероятно, а затем поднял на Билли глаза, полные печали и отчаяния. Билли только сейчас обратил внимание, что они опухли от слез.

– Ты, может быть, слышал о том, что случилось…

– Да, я вчера узнал. Это… ужасно. Я не знаю, что сказать. Это так страшно…

Конни ничего не ответил, просто кивнул, больше для себя.

– У вас нет новой информации? – спросил Билли, с правильно, как ему хотелось бы верить, подобранной интонацией в голосе.

– Нет, ничего нет, – покачал головой Конни. – Начальство Йеннифер в Сигтуне на связи с французской полицией, но пока что…

Он не закончил предложение, словно на мгновение растворился в собственных мыслях, а Билли не знал, что сказать.

– Ужасно… – повторил он, чтобы заполнить возникшую паузу и, возможно, подтолкнуть Конни к тому, чтобы он изложил причину своего визита. Это не помогло. Мужчина продолжал стоять молча, устремив взгляд вдаль.

– Могу я чем-то вам помочь? – еще через несколько наполненных тягостным молчанием секунд спросил Билли.

– Ты ведь знал ее, правда? Вы общались, – начал Конни, вновь отыскав взглядом глаза Билли. Билли подумал, не является ли слово «общались» эвфемизмом для «были любовниками» в устах Конни. Глаза последнего, однако, не давали подсказки.

– Да, она работала с нами несколько раз, и впоследствии мы поддерживали контакт, – подтвердил Билли.

Конни, похоже, остался удовлетворен ответом. Билли немного расслабился, не похоже было, что ее отец в курсе. Было бы странно, если бы был. Какая взрослая женщина станет рассказывать отцу о своей интимной жизни?

– Она говорила о тебе, – продолжил Конни.

Билли кивнул. Говорила что? Как много? Она не упоминала его ни в смс, ни в Мессенджере в чате с родителями, это Билли было доподлинно известно. А вот о чем Йеннифер говорила, когда они с родителями виделись физически, он не имел понятия. Ему придется двигаться дальше осторожно, наощупь.

– Да, мы поддерживали контакт, как я и сказал, иногда пересекались.

– Она говорила, ты здесь занимаешься техническими вопросами, – сказал Конни, сопровождая слова жестом, как бы заключающим здание в круг. – Компьютеры и все такое.

– Да, так и есть. В основном.

– Я хотел бы показать тебе кое-что, – пояснил Конни и повернулся к скамье, на которой оставил свой портфель. – Мы можем куда-нибудь пойти? Я рассказал это ее начальнику в Сигтуне, но там не слишком заинтересовались, – сказал Конни, открывая портфель.

Они выбрали место у окна в кафе на Польхемсгатан. Билли заказал две чашки кофе, к которым никто из них, однако, не притронулся. Конни отодвинул вазу с цветами, и положил на стол два листа бумаги.

– Посмотри вот сюда, – поманил он Билли и, когда тот подался вперед, развернул к нему первый лист. Это была распечатанная фотография из Инстаграма Йеннифер. Одна из тех, что Билли выкладывал на той неделе в конце июня, когда был один в Стокгольме.

Селфи. С острова Лонгхольмен^[5].

Улыбка Йеннифер в нижнем правом углу, на заднем плане – мост Вестербрун и бликующая вода.

– А теперь взгляни сюда, – подвинул Конни другой лист. Тоже фото Йеннифер, только более раннее, сделанное ею самостоятельно. Билли сразу же его узнал. Это было весной, в Осло. Тоже вода на заднем плане, поэтому Билли и выбрал его, чтобы вырезать изображение Йеннифер, а потом приклеить его на картинку с Лонгхольменом. Билли немного его уменьшил, настроил подходящий свет и зеркально отобразил ее фигуру, но это была по сути одна и та же фотография.

– Это одно и то же фото, – слова Конни прозвучали как эхо мыслей Билли.

– Что вы имеете в виду? – Билли не смел поднять голову и встретиться взглядом с Конни. – Они же совершенно не похожи.

– Это одно и то же изображение Йеннифер.

– Я не уверен, что понимаю вас… – выдавил из себя Билли и отважился поднять глаза. Голос его не дрогнул, так, может, и лицо не подведет?

– Кто-то подделал фото, – заявил Конни, указывая на селфи Йеннифер с Лонгхольмена. – Посмотри на волосы. Они развеваются точно таким же образом, только здесь… – он показал на фотографию из Осло – ветер дует справа, а на другой фотографии – слева. Изображение отзеркалено.

По той причине, что сигтунское начальство Йеннифер явно не поверило Конни, Билли также окинул его скептическим взглядом, прежде чем склониться над двумя фотографиями для более тщательного изучения. Теперь он видел ясно. Ветер сзади придал волосам Йеннифер характерный и, нужно признать, легко узнаваемый вид. Как он мог это упустить? Билли проклинал себя. Это ведь так легко можно было исправить.

– Так что вы пытаетесь этим сказать?

Конни замялся. Билли прекрасно знал, к чему тот ведет, но понимал при этом, что Конни приходится быть осторожным в своих формулировках, так как то, что он пытался донести, звучало достаточно безумно. Сигтунская полиция уже умыла руки.

– Я хочу сказать вот что. Мы с Карин, моей женой, обсуждали это, когда заявили об исчезновении Йеннифер в августе. Мы не разговаривали с Йеннифер с конца июня. Мы трижды ей звонили, она ни разу не ответила, а вместо этого выходила на связь через смс, но никогда не перезванивала.

– И? – поторопил Билли.

– Я разговаривал с некоторыми из ее друзей тогда, в начале августа, и еще вчера и сегодня. Никто не видел ее с 25-го июня.

Билли не ответил. Конни снова поставил указательный палец на распечатки.

– Если они в самом деле фальшивые, с ней могло что-то случиться уже в конце июня.

– Что, например? – поинтересовался Билли и вопросительно глянул на отца Йеннифер. – Она по собственной воле скрылась, или…

– Нет. – Конни ухитрился объединить в тоне своего голоса оживление и разочарование. – Если бы она добровольно скрывалась, не было бы причин подделывать фотографии.

Конни глубоко вздохнул, прекрасно осознавая, что выглядит как человек, не желающий смириться с гибелью своей дочери, во всяком случае, не с такой, и хватающийся за малейшую соломинку, лишь бы убежать от правды.

– Я понимаю, как это звучит, но… – он снова отыскал взглядом глаза Билли и впервые с начала их беседы как будто снова был готов заплакать. – Она любила адреналин. Любила вызов, но никогда не стала бы нырять одна в неразведанной пещере во Франции. Она не была безответственной.

Билли только кивнул, а про себя быстро анализировал ситуацию. Определенно, ему чертовски повезло, что отец Йеннифер пришел именно к нему. Конни не производил впечатление человека, который быстро опускает руки. Рано или поздно кто-то поверил бы ему и стал бы копаться в обстоятельствах исчезновения и смерти Йеннифер. Теперь этим кем-то станет Билли. Единственное, что Конни было о нем известно, это то, что работа Билли в Госкомиссии связана с техническими вопросами. «Компьютеры и все такое», если быть точным. Тот факт, что Конни ни на мгновение не мог допустить, что Билли мог быть замешан в этом деле, Билли мог объяснить лишь тем, что он служил в полиции. А большинство людей справедливо полагают, что полицейские не совершают жестоких преступлений. Билли пока еще не знал, что будет с этим делать, но если он согласится помочь Конни, то сможет выиграть немного времени.

– Это звучит довольно убедительно, – задумчиво произнес Билли, словно продолжая размышлять, принимать на веру слова Конни или же нет. – Мне на самом деле нравилась Йеннифер, так что я могу посмотреть на них повнимательнее и подумать, что с этим можно сделать.

– Благодарю, благодарю, – в голосе немолодого человека ясно слышались благодарность и облегчение – он, вероятнее всего, готовился к очередному отказу. – Я помогу тебе получить доступ ко всей ее истории на Фейсбуке и в других соцсетях начиная с конца июня, – продолжил Конни. – Ты сможешь просмотреть ее посты, если понадобится.

Билли только кивал, все еще не совсем понимая, как он собирается с этим разбираться, но единственное, что он точно знал, – он не хотел больше сидеть в кафе в компании убитого горем отца Йеннифер. Вдруг, словно по заказу, ожил мобильник Билли. Он ответил. Звонил Торкель.

Это был звонок из другой жизни.

* * *

«Ванья все еще на месте», – отметил вернувшись в Комнату Билли, второпях плюхаясь на свободный стул у двери.

– Извините, что я пропустил?

– Ничего, мы ждали тебя, – отозвался Торкель, поднимаясь со своего места на другом конце стола с тонкой папкой в руках. – Позвольте мне начать. Я чрезвычайно рад, что все мы снова собрались вместе, – сказал он, по очереди заглянув в глаза каждому из присутствующих. – Это действительно прекрасное ощущение.

Урсула уже готова была вставить ремарку о том, что для полноты картины не хватает Себастиана, но передумала. Подобный комментарий однозначно разрушит до сей поры приятную атмосферу в коллективе.

– Что, ты теперь снова с нами? – спросил Билли у Ваньи, потянувшись за стаканом воды, стоявшим на столе.

– Да, я снова в строю.

– Здорово. Но почему? Я думал, тебе нравится в Уппсале.

– Мне там нравилось. Поговорим об этом позже.

– К сожалению, мы будем вынуждены поговорить об этом прямо сейчас, – вступил Торкель. – Сегодня утром в квартире в Евле был обнаружен труп, – пояснил он, глядя на Ванью, которая подтянула к себе папку и раскрыла ее. Ванья наморщила лоб. Во взгляде Торкеля читалась практически мольба о прощении. Словно он знал, что ей не понравится то, что Торкель собирался сказать.

Труп в Евле.

Как это может быть связано с ее решением покинуть Уппсалу?

Евле, очевидно, относится к полицейскому округу Евлеборг, который, в свою очередь, входит в состав полицейского региона Митт, находящегося под управлением Уппсалы. Где в данный момент пребывают Анне-Ли и Себастиан. Все. И поэтому им предстоит обсуждать причину ее ухода? Такой вариант казался сильно притянутым за уши.

Как только Ванья увидела фотографии, выложенные Торкелем на стол, ей стало все ясно. Дело обстояло ровно наоборот.

– Да черт побери! – не сдержалась она. Урсула и Билли оба поглядели на нее с любопытством, но Ванья лишь сползла пониже на стуле, скрестила руки на груди и уперлась в нее подбородком, словно обиженный ребенок. Она недобро поглядела на Торкеля, вполне осознавая, какой поворот дела сулят эти фотографии.

– Ребекка Альм, – объявил Торкель, указав на фотографию женщины, лежавшей животом вниз на кровати.

Ноги свисают с края.

Обнажена до пояса, за исключением чулок.

С мешком на голове.

– Была обнаружена, как уже говорилось, сегодня утром, представителем управляющей компании. Это преступление незамедлительно связали с проводимым расследованием, так что оно также будет расследоваться в Уппсале.

– Анне-Ли займется им, – вставила Ванья.

– Именно, – кивком подтвердил Торкель.

– Кто-нибудь из вас пояснит, или нам нужно самим догадываться о том, что происходит? – спросила, глядя на Ванью, Урсула. Ванья взглянула на Торкеля, тот слегка пожал плечами и сделал неопределенный жест, которым, вероятно, давал ей добро на пояснения. Ванья вздохнула и выпрямилась на стуле.

– Мы расследовали серию изнасилований. Преступник усыплял жертв и надевал им на головы мешки. Такие же, как этот, – она указала на выложенные Торкелем фотографии. Билли нагнулся над столом и подтянул их к себе поближе. – Анне-Ли, мой тамошний шеф, пригласила Себастиана принять участие в расследовании, и именно поэтому я покинула Уппсалу, – заключила Ванья.

– А теперь она хочет подключить еще и нас, – констатировал Билли.

– По ее словам, вчера это был насильник, а сегодня уже с большой долей вероятности – убийца, – утвердительно кивнул Торкель.

– В этом она хороша, – заметила Ванья, – умеет привлечь помощь, которая ей необходима.

Ванье плохо удалось замаскировать свое разочарование похвалой. Использовать все имеющиеся ресурсы – правильно, но это означало, что Ванье вновь предстоит работать бок о бок с Себастианом Бергманом. Что всем им вновь предстоит работать с ним.

– Нам придется сделать это, – извиняющимся тоном произнес Торкель.

– Я это отлично понимаю, – отозвалась Ванья немного жестче, чем сама хотела.

– Так что ты думаешь? Как собираешься поступить? – спросил Торкель, собирая со стола фотографии Ребекки обратно в папку.

Что на самом деле думала Ванья? Каким-то странным образом она скорее ощущала покорность, нежели возмущение. Вероятно, не было никакого способа избежать встречи с Себастианом Бергманом. Раз за разом ему удавалось проникать в их расследования, подбираясь все ближе и ближе к команде и к ней самой. Неважно, сколько раз они пытались от него избавиться, он все равно всегда возвращался. Как чертов бумеранг. Если бы Ванья верила в высшие силы, карму или судьбу, она нашла бы некую предопределенность в том, что этот невыносимый говнюк снова должен был оказаться рядом с ней.

Как наказание.

Как испытание.

Как предназначение.

– Очевидно, мне от него никуда не деться, – резюмировала Ванья свои мысли, и слегка пожала плечами.

– Есть другие подразделения, в которых ты могла бы получить работу, – сделал попытку Торкель.

Это так, но выжив ее из Уппсалы, не собирается ли он выжить ее еще и из Госкомиссии? Это ее работа. Здесь она – дома. Не он. Существуют пределы той власти, которую она ему позволила иметь над своей жизнью. Время расправить плечи. Когда он вернулся в прошлый раз, она стала думать об уходе. Это было проще всего. Слишком трусливо.