Глава 2. Народ кочевой, северный

 
Шел народ кочевой по своей земле,
Шел лесами густыми, зелеными,
Вдоль широких и чистых рек,
Где-то вброд проходил, на другую сторону.
Где-то шел полями и степью широкой.
 
 
Когда горы вставали на его пути,
Поднимался он в горы без сомнений и страха.
Там Создатель народ свой испытывал,
 
 
Ветром сильным его задувал,
И дождем проливным его поливал,
Бурями крутил и вихрями,
Туманами прятал тропы, снегом их засыпал.
 
 
Все равно шел народ по своим дорогам.
Сквозь крутые пики, сквозь холодные ледники,
С благодарностью шел, он, к Создателю,
За путь тот нелегкий, и за все его испытания.
 
 
Спускался когда, он, с высоких гор,
С ледников холодных и пиков крутых,
В долине предгорной продолжал свой путь.
Летом шел и зимой, осенью и весной.
 
 
Легкий народ кочевой, – как ветер,
Светлый, – как солнце небесное,
Крепкий – как зимний мороз,
Суровый и стойкий – как северный край.
 
 
Был в том народе старейшина,
У костра, на привале, учил молодых:
– «Все на этой земле повторяется,
Что было раньше, – повторится и с нами,
Что будет после – повторится с другими людьми».
 
 
Много лучших сынов родила Природа,
Многих носила она по своей земле,
Жизнью учила, их, крепко воспитывала,
Многих из них проводила в Вечность.
 
 
Время пройдет, и вода утечет из рек,
Но ничего на земле не измениться.
Все те же леса густые и поля вокруг,
Та же степь широкая и высокие горы.
 
 
Пока жив наш народ посреди земли,
Будет жить и Природа среди своих сыновей,
Пока живы в ней Небеса,
Будет солнце яркое их освещать,
 
 
Новый народ будет шагать по земле,
Светлый народ, – как солнце небесное,
Крепкий и сильный – как зимний мороз,
Суровый и стойкий – как северный край.
 
 
Будет привал, у него, и костер в новом месте,
Скажет тогда старейшина нового рода:
«Все на нашей земле повторяется,
Что было раньше, – повторится и с нами,
Что будет после – повторится с другими людьми».
 

(Народ кочевой северный)

Жил был северный народ. Кочевал он много, перебирался на оленьих упряжках с утра и до позднего вечера. Недолго стояли стойбища на одном месте. Пока олени пасутся, пока траву с веточками объедают, люди рядом с ними находятся. А как объели траву, как опустел для них лес своим кормом, так двинулись люди дальше кочевать.

Долго сохранялся такой уклад, ничего не менялось у народа. Был у людей свой язык, не простой и не понятный для других, однако напевный и искренний. Много в нем было слов от самой природы. Лес, тундра, деревья, трава и снег – все по-особому говорилось, по-своему.

У снега, к примеру, много имен: ветреный снег – одно имя носит, морозный лежалый – другое. Свежий и «теплый» – третье, «мохнатый» – четвертое. Еще был «ледяной снег» – рыхлый весенний, или крепкий и плотный. Много очень точных и емких названий. На каждую погоду – свои имена. Важные они были для пастухов, потому как менялась погода, менялся от этого и пастуший уклад.

Раньше так старики молодым говорили:

«Для городских жителей снег почти одинаковый: – толи чистый, – толи грязный, может пушистый или колючий. У нас, жителей севера, снег всегда разный, много характеров у него, много своих названий. Важно для северного кочевника, какой сегодня снег. По его состоянию и погоду определяли, и охоту, и наперед события, могли предсказывать кочевые люди. Много примет они замечали.

Человек природы

Человек, который кочует, сильно от природы зависит: от циклов ее, от изменений разных. От капризов природных тоже зависит. Связь у людей образовалась со всем живым, не живым, и со всем окружением лесным. Как думали они, как мыслили – так все и получалось. Если думали плохо, сквернословили, недоброго другим желали, – тогда отворачивалась от них природа, учила людей своими уроками.

Связь совершенно не сложная: следствие проявилось – причина рядом где-то. Подумай и найдешь ее сразу. Вот так люди, через простые истины, наблюдения свои и знания, становились мудрыми. Суть вещей понимали и природную истину.

Были у людей Духи, почитаемые и свои божества. Поклонялись они, уважали небесного Бога. Прославляли в песнях своих, детям в колыбельных рассказывали. Воспитывали, их, историей края родного, словами первыми, молоком материнским. Позже, когда подрастали дети – взрослую жизнь начинали постигать.

Солнце, для них, ходило от рассвета к закату, горизонты открывало новые и новый опыт».

Знали Кочевники: – все в этом мире подвижно, нет ничего постоянного. Менялись места для кочевок, и природа везде была разная. И если понимал человек ту подвижность, – тогда он свободу свою обретал. Обретал он счастье земное, и большую любовь.

Одни старики кочевые так молодых учили:

«Веками искал человек, где лучше. Где он никогда не бывал. Казалось ему, что в других местах и реки прозрачнее, и трава гуще, и солнце там светит ярче. Небо глубокое синее, там, – еще глубже и еще синее. Но попав на чужую сторону, понимал человек со временем: все на земле одинаково, только с разницей небольшой.

И как бы не отдалялся, он, от корней своих, от мест знакомых и родных, – всегда он стремился попасть назад. Родные места свои навестить. – Таковы у природы законы, – таковы у людей правила.

Другие старейшины, из других мест, для своих людей повторяли:

– «Хорошо где нас нет: – там, в тех местах хлеб пышнее, возможностей больше. Красот распрекрасных полно и зимы не такие суровые. Есть там счастье и новые звезды. Все это так, но лишь на поверхности. Люди другие там и климат не каждому. Уклад и порядок другой в тех местах. Человек, на чужой стороне, должен встроиться. Подчинить самого себя под чужие законы, и правила».

Третьи старейшины своим молодым вторили:

– «Есть посреди кочевого народа другие люди. Помнят они о своем месте, – о старцах мудрых своих родовых. Легко таким на любой земле. Куда бы они ни пошли, и куда бы ни ехали. Везде, их, предки поддерживают, и везде раскрывают двери. Сохраняют они, кочевые пути и дороги. Ведут за собою других людей, к новым звездам и к новому счастью!»

Песня северного кочевника

 
Жизнь моя светлая
 
 
Когда вижу я лес непроходимый,
Зимней белой одеждой припорошенный,
– Спою про него обязательно,
Вижу зайца впереди
– И про него не забуду спеть.
 
 
Вот следы впереди медвежьи,
Шел хозяин тайги по своим делам.
– Страшно ему на глаза попадаться.
Но я, его, все равно не боюсь,
 
 
Потому что есть у меня ружье,
И собаки есть верные.
Если что, залают, они, защитят,
Не дадут медведю напасть на меня.
 
 
Он хозяин тайги, у него свои заботы
И своя косолапая жизнь.
А у меня своя дорога, кочевая,
С медвежьей совсем не схожая.
 
 
Сани мои легкие, сани мои надежные,
Несутся быстро по лесу,
Несутся быстро по тундре.
Еду я далеко, еду я со своими оленями.
 
 
Жизнь моя светлая, – как солнце на небе,
Жизнь моя прозрачная – как сами небеса,
А мысли мои бесконечные
– Как сама вечность над моей головой.
 
 
Есть у меня семья: жена моя и дети,
Есть у меня братья и сестры,
Есть у меня родители.
Все они живы и здоровы, и все в пути находятся.
 
 
Жизнь моя летит, не останавливается,
Никуда не сворачивает моя жизнь.
 
 
Торопится она все увидеть и везде побывать,
Торопится новое познать и старое,
То чего предки мои видели,
И то, что увижу только я и никто другой!
 
 
Хорошая жизнь на земле, без горя и печали,
 
 
Со светлым днем она поднимается,
И весь день по дороге бежит,
Только с первыми звездами останавливается,
И на новой кочевке спать ложится.
 
 
Есть на земле и другая жизнь,
 
 
Жизнь людей ушедших, – предков наших далеких.
Не знаю ее совсем, но знаю точно,
Придет и мое время, и я сам пойду туда.
Оставлю земную дорогу и живых людей.
 
 
Тогда дети, мои, будут оленей запрягать,
Чум заново в дорогу укладывать.
Будет у моих детей жизнь светлая,
А путь, их, такой же легкий,
Как и у меня сейчас!
 
 
Вырастит тогда сын мой старший,
Скажет другим, как я сам говорил:
 
 
Жизнь моя светлая, – как солнце на небе,
Жизнь моя прозрачная – как сами небеса,
А мысли мои бесконечные
– Как сама вечность над моей головой!
«Жизнь моя светлая!»
 

(Песня северного кочевника)

 
Стояло пастушье стойбище
 
 
Стояло пастушье стойбище,
Чум стоял посередине леса.
Олени лежали там на снегу,
Отдыхали после длинного перехода.
 
 
Собаки мохнатые рядом лежали,
Там же с оленями отдыхали.
Самые лучшие друзья пастухов.
Самые надежные их защитники.
 
 
На охоту с ними, или в кочевку,
– Везде сопроводят, собаки,
Предупредят везде, защитят людей.
 
 
Снег лежит возле чума,
Ногами и копытами утоптанный,
Ветром северным уплотненный.
А внутри чума костер горит.
 
 
Теплится жизнь человеческая посреди Тайги,
Душу таежную от холода согревает.
Радуется Тайга своим детям,
Дарит для них новый морозный день.
 
 
Тепло пастухам внутри чума, уютно.
 
 
Вкусно пахнет там: по-особому по родному.
Хозяйка готовит ужин для своей семьи.
Все как обычно и просто, – ничего нового,
Однако приятно так, и так хорошо!
 
 
То, что у прадедов, у далеких было,
Все и у правнуков, их, сохранилось.
Истории старые кочевые пастушьи,
Передавались мужчинам и женщинам.
 
 
Женщины песни пели мелодичным голосом,
 
 
А мужчины, под треск у костра,
Делились сказаниями старыми,
Теми, что слышали раньше от предков,
И всем тем, что видели по своей дороге.
 
 
В том и счастье природное для людей кочевых:
Каждый день новое, в то же время знакомое,
Не однажды увиденное, не однажды хоженое.
 
 
Где люди чум поставили,
– Там и дом настоящий на целые века,
– Там и жилище у тех кочевников,
– Там и пища для них самих.
 
 
Летят птицы над чумом,
Все вокруг видят, все обозревают.
Лес под ними огромный заснеженный,
Со своими заснувшими жителями.
 
 
Реки, замерзшие, крепким льдом скованные,
Начало берут, они, высоко в горах,
В мелких ручьях и речушках текут,
Собирают свои холодные воды.
 
 
Наполняются по своему пути,
И широкими там становятся,
Где быстро бегут напрямую,
А где зигзагами обходят препятствия.
 
 
Большая тайга под низом у птиц,
– Тайга бескрайняя, беспредельная.
Где-то там посреди лесов,
Затерялся поселок малый.
 
 
Что там делают люди, и зачем там живут?
 
 
Видят птицы поселок,
И мимо него пролетают,
Есть, у них, цели свои воздушные,
Есть, у них, ориентиры свои.
 
 
Далеко, далеко тайга раскинулась:
Ни взглядом, её, птичьим не охватить,
Ни в голове человеческой не представить.
 
 
Там на самом далеком месте,
На бескрайних просторах тайги, есть конец земли.
Солнце там первое просыпается,
Новый день поднимает от крепкого сна.
 
 
Не одно поколение народ там живет,
Всю историю помнит, и другим передает.
В постоянстве том, счастье свое находит.
 
 
Так было раньше, так есть и сейчас,
Так оно будет после далеких времен!
 
 
Другой же народ в вечном странствии пребывает,
Не привязанный, он, к одной местности.
Корни свои и традиции, он, с собой, далеко несет.
Дух у того народа крепкий, силой наполненный.
 
 
Неутомимый Дух, – древний, – Кочевой.
Водит народ, Он, своими дорогам,
 
 
Краями неведанными и не хожими тропами.
Открывает все тайны, народу, в его пути,
Сберегает в дороге людей преданных, верных,
Сберегает в пути, он, своих людей!…
«Стояло пастушье стойбище»
 

(Песня северного кочевника)

 
Мать наша – Тайга
 
 
Кочевой народ, северный, легкий
Нет у него ничего про запас.
Все что нужно, ему, – в дороге,
– Все по пути, у него, в Тайге.
 
 
Мать-Тайга для народа приветливая,
Заботливая, она, для него.
Не бросает своих детей,
Одних в беде никогда не оставит.
 
 
Соглядатаи есть у Тайги:
Звери малые, не заметные.
Есть у нее и защитники,
– Звери больших размеров – хищные звери.
 
 
Есть у Тайги маяки: горы высокие и холмы.
Далеко, их, отовсюду видно,
По ним ориентиры для легких птиц.
 
 
Птицы – воздушные сущности, – быстро летят,
Напрямую, Тайге, вести приносят.
У них другие законы и другие правила.
Так и живет Тайга со своими жителями,
 
 
Кочевому народу в его пути помогает.
По дороге, его, домом становится,
С легкой «ветреной крышей»,
И с лесными сосновыми стенами.
 
 
Водят сыны таежные свои сани в оленьих упряжках.
Знают они о «Таежной Матери»,
И любовь, ее, великую материнскую
В своих верных сердцах берегут.
 
 
Море есть на самом краю земли.
Холодное море, далекое северное.
– Как завет, оно, для того народа.
Стремятся к нему кочевники.
 
 
В своей жизни хоть бы раз повидать,
Поклониться Духам морским,
Поблагодарить их за путь не легкий,
За путь долгий кочевой и священный.
 
 
Везде им поможет Таежная Мать,
Позволит им море увидеть северное,
Поклониться ему позволит,
И назад вернуться, в родные края,!
«Мать наша – Тайга».
 

(Песня северного кочевника)

Катились кочевники по своему пути от раннего утра и до позднего вечера. К вечеру только становились на постой. Сами себе хозяева, сами себе гости. С духами местности здоровались, со своими духами вместе кочевали.

Оленей, они, распрягли, и пастись отпустили. Чум «подняли» высόко, – возвели его быстро на хорошем месте. Вещи в новое жилище из саней перенесли. Олени у кочевников приученные, от кочевья далеко не уходят. Траву копытят под глубоким снегом, питаются, силы восполняют для следующего дня. Собачки тоже умные, хозяевами прикормленные, – не далеко улеглись от чума, – лежат от дальнего перехода отдыхают. Шерсть у собак густая, защищает их от мороза и от ветра. Обо всех позаботилась Природа, о своих коренных обитателях.

* * *

Хозяин с хозяйкой развели костер в чуме, огонь запустили в свое жилище. Загорелся он, разгорячился, дымом стал виться. Через отверстие стал наружу выходить.

Высыпал пастух травы, из мешочка, в огонь. Молитву свою не хитрую прочитал. Подхватил огонь пахучую траву, проглотил, ее, сильным пламенем, обдал жилище травяным запахом, обкурил его изнутри: – каждый мелкий уголок, – каждый закоулок в чуме.

Услыхали Духи таежные, прилетели, пришли на запах. Поздоровался пастух с ними, поприветствовал и в гости пригласил. Обрадовались, Духи, новым пришельцам, – пастухам почитающим местные правила. В чум вошли, расселись вокруг костра. Рядом с пастухами сидят, греются, разговаривают и общаются беззвучно друг с другом. Понимают их пастух со своею женой, понимают чужое присутствие.