После принятия такого решения, Серг не стал откладывать свои мероприятия в дальний ящик. Всё, что он увидел, дало ему чёткое понимание того, что он – всего лишь мишень. Просто неактивная. Пока что. И если Прометей в любой момент может изменить его статус, ему нужно сделать первый шаг. Самостоятельно. Тихий… Осторожный… Но первый. Поэтому он сосредоточился и активировал диагностическое окно, отображающее статус авторизации и идентификаторов, привязанных к его биосигнатуре. Внутри дронов и системы наблюдения этот статус выглядел как строка:

“SUBJECT_ID: 3AC9-124FF-G27 | CLASS: HUMAN | TAG: [YELLOW] POTENTIALLY FRIENDLY | OVERRIDE: PROMETHEUS-CORE-ADMIN”

Под этим шёл длинный список критериев, по которым определялась категория: поведенческие шаблоны, реакция на боевые объекты, биоритмы в стрессовых ситуациях, соответствие базовому протоколу “сотрудничества”.

– Попробуем сыграть по их правилам. – Серг выдохнул, медленно, глубоко. – Только немного изменим игру.

Он дал нейросети чёткую задачу:

"Проанализировать протокол присвоения категории. Найти минимальные изменения в поведенческих шаблонах и регистрах биосигналов, которые позволят изменить статус с [YELLOW] на [WHITE] – НЕЙТРАЛЬНЫЙ. Без вызова тревоги. Без уведомления систем Прометея."

Нейросеть сразу приступила к работе. Её голос звучал особенно тихо, как будто она понимала: теперь они шли по тонкому льду.

"Анализ классификации категорий завершён.

Критические параметры:

– Повышенная когнитивная активность в моменты присутствия боевых систем.

– Частота мелкой моторики пальцев – попытки скрытного взаимодействия с устройствами.

– Неполный паттерн доверия к сервисным единицам.

Рекомендации:

– Добавить в логи фиктивные взаимодействия: обмен жестами с дронами.

– Снизить тонус мышц при приближении камер.

– Внедрить фальшивые моменты ухода в сон при прохождении патрулей.

– В реестрах поправить значения переменной BEHAVIOR_CONFIDENCE_SCORE на средние.

Ожидаемый результат: понижение классификации до [WHITE] – НЕЙТРАЛЬНЫЙ.

Оценка риска – минимальная."

– Они реально так работают? – Серг удивлённо приподнял брови. – Поверхностные поведенческие маркеры? Странно… Но, пожалуй, это и к лучшему. Для меня…

Он подтвердил изменения. Нейросеть действовала точно и быстро, вписывая в массивы данных тонкие правки, подменяя значения, создавая мнимые видеокадры и биологические паттерны, будто бы сгенерированные в реальном времени. По сути, это был не полноценный взлом… Это была мастерская инсценировка. Подделка категории лояльности. И через несколько минут статус парня изменился:

“SUBJECT_ID: 3AC9-124FF-G27 | CLASS: HUMAN | TAG: [WHITE] NEUTRAL | OVERRIDE: PROMETHEUS-CORE-ADMIN”

И хотя Прометей по-прежнему значился как главный администратор всех этих систем, нейросеть заверила Серга, что пока фильтры активны, даже центральный ИИ не заметит изменений. Но это всё ещё было временное решение. Слишком многое зависело от воли древнего искусственного разума. И Серг это всё и сам прекрасно понимал.

– Теперь главное – не высовываться. Но и не останавливаться. – Тихо хмыкнул он себе под нос. – Чем больше контроля – тем больше свободы.

Немного погодя Серг подошёл к границе между сектором заброшенного посёлка и верхним ярусом, той самой территорией, где дроны Ковчега почти полностью истребили экипаж корабля Архов. Здесь, в отличие от относительно «спокойной» зоны, всё ощущалось иначе. Казалось, что даже сам воздух был насыщен тонкой дрожью инфракрасного излучения, перемежающегося с электромагнитными импульсами, едва уловимыми, но стабильными. Скорее всего это работали сенсорные решётки.

– Вот и начинается настоящая игра. – Снова криво усмехнувшись, Серг укрылся в разрушенном отсеке, бывшем когда-то лифтовой шахтой, и активировал нейросеть, прося провести глубокую диагностику сигнального фона и выявить активные сенсоры, включая скрытые. Ответ пришёл через полторы минуты:

“Диагностика завершена

Обнаружены активные элементы наблюдения:

Пять стационарных камер (все с поворотными модулями).

Две микроволновые решётки с функцией считывания движения и объёмной формы.

Одна мобильная установка с ЛИДАР-обзором и ИИ-сопровождением (в режиме патруля).

Скрытый тепловизор низкого уровня, встроенный в стену ангара.

Дополнительно:

Зафиксированы два дрона-перехватчика с высокой автономностью, вероятно на базе решений 3-го поколения Ковчега. Один активен, второй в спящем режиме, но подключён к ядру ближайшего ретранслятора Прометея.”

– Это уже не просто засада. – Мысленно выругался Серг. – Это полноценный наблюдательный пункт. Они следят за всем, и… Скорее всего, ищут кого-то. Или что-то…

Но уйти без проверки он не мог. Так что парень, весьма осторожно, приблизил руку с наручем к стене, подключённой к одной из камер, и активировал щуп из наноботов, спроецированный с максимальной точностью – всего один миллиметр длиной. Погружение щупа в интерфейс заняло меньше секунды. В этот момент нейросеть развернула комплексную защиту:

“Фальшивый цифровой отпечаток администратора.

Маскирующие протоколы: якобы запрос пришёл от техподдержки станции.

Фоновая передача ложных логов – для имитации «нормальной» проверки оборудования.”

В этот раз процесс проникновения, внедрения и захвата контроля растянулся на три минуты. Нейросеть отчитывалась с каждой секундой:

“Вод… Успешен…

Камера 1: доступ получен

Мобильная установка: попытка подключения… успешно

Сенсорная решётка: доступ ограничен, обход… завершён

Дроны: ограниченное подключение. Статус субъекта: [YELLOW]

Регистрация объектов: одна неизвестная единица с нестандартным идентификатором в пределах радиуса 60 м (предположительно сам носитель)”

Именно тут Серг увидел подтверждение своих страхов: Прометей активно следил за этим ярусом. Камеры вели непрерывную запись, архивы логов скидывались в защищённый узел связи, в который нейросеть пока не могла проникнуть. Более того… В списке действий патрульного дрона была отмечена его собственная активность, пусть и закамуфлированная. И его статус здесь был уже [YELLOW-PRIORITY], с пометкой:

"Наблюдаемый субъект. Поведение нестабильно. Мониторинг непрерывный. Возможность перехода в красную зону – средняя."

– Он знает… – Серг замер. – Даже с фильтрами, даже с фальшивыми логами – он всё равно… Что-то заметил…

Сделав такой вывод, парень отступил, отключив щуп, и дал команду на отключение видимых следов подключения. Нейросеть подчистила всё, что можно было стереть без риска. Потом он подумал и добавил:

"Составить предварительный план по подмене или изоляции сенсорных потоков. Цель – создать зеркальную зону, в которой Прометей будет видеть “норму”. Реальные действия должны быть отделены."

Ответ нейросети был весьма сдержанным:

"План возможно составить. Требуется сбор дополнительной информации о способах подключения центрального ядра контрольного кластера данного яруса. Время – от 12 до 36 часов."

Серг отступил назад, в безопасный ярус, но даже теперь парень не чувствовал себя в безопасности. Так как он уже прекрасно знал о том, что Прометей следит. Ждёт. А может даже тестирует. И если он ошибётся, то вся эта достаточно могущественная система может решить, что он больше не “белый”… И… Даже не “жёлтый”.

Так что сейчас он действовал почти инстинктивно, доведённый до автоматизма алгоритмами нейросети и собственным упрямым выживанием. Он не приближался к мобильным сенсорным установкам напрямую – это было бы глупо. Вместо этого он оставлял крошечные колонии нанитов, замаскированных под пыль, влагу, капли крови или смазки, прямо на маршрутах движения дронов-наблюдателей. И как только один из них пересекал подготовленную точку, наниты активировались. Попадали на его корпус. Потом входили в контакт с сенсорными каналами машины и начинали свою тихую работу. Сейчас у них была одна цель. Установить фоновое прослушивание, и получить доступ к внутреннему протоколу связи. А уже затем постараться “заразить” передающиеся пакеты “исправленными” метаданными.

Именно тогда нейросеть впервые отметила аномалию в архитектуре передачи данных. Она не пришла как вспышка – это была медленная, тягучая картина, собирающаяся фрагмент за фрагментом:

“Обнаружено: система ретрансляции данных

Все сенсорные установки, камеры, дроны и наблюдательные узлы передают информацию не напрямую в ядро Прометея, как предполагалось ранее.

Существуют модули вторичного контроля – локальные ИИ-ядра, распределённые по ярусам и секторам.

Каждый такой «малый ИИ» собирает и предварительно фильтрует, анализирует и структурирует данные, а уже затем отправляет отчёт в центральное ядро Ковчега.

Архитектура напоминает нервную систему, где малые ИИ – это узлы и ганглии, а Прометей – головной мозг.”

Затем нейросеть отобразила схематическое дерево ретрансляции, из чего следовало, что каждый ярус имеет от двух до четырёх подобных узлов “углублённого” анализа. Каждый узел связан с сетью ретрансляторов, вмонтированных в стены, перекрытия, трубопроводы. Благодаря чему создаётся невидимая паутина, опутывающая всё, от старых шахтных блоков до высших жилых куполов.

– Они следят за всем. – Сергу понадобилось время, чтобы осознать масштабы всей этой системы. – И делают это не в реальном времени, а уже после отбора. Это… Это меняет всё.

Если поступающие через эти “малые” ИИ данные можно исказить… Перепрограммировать… Отравить ложью, переданной через “исправленные” пакеты… То тогда можно обмануть и самого Прометея. Ведь Прометей не видит мир напрямую. Он доверяет отчётам своих многочисленных “детишек”. А если эти самые дети станут весьма старательно лгать ему? Нейросеть тут же подтвердила выводы парня:

“Теоретически возможно.

Возможные действия:

Внедрение управляющих вирусов в локальные ИИ через сенсорные комплексы. Маскировка вируса под полезный модуль (например, протокол стабилизации или оптимизации передачи). Распространение по ретрансляторам – создание домино-эффекта на весь сектор. Формирование фальшивых отчётов для Прометея. Перехват и искажение глобального восприятия ситуации Прометеем. Риски: критические. Любое преждевременное обнаружение – означает мгновенный переход носителя в категорию “враждебный субъект”. И тогда – все ресурсы Ковчега обрушатся на него.”

– Придётся работать долго. Медленно. И очень точно. – Криво усмехнувшись, проговорил он сам себе, глядя на мигающий сигнальный огонёк одной из камер. Он уже не мог остановиться. Теперь он знал, как устроена эта паутина. Оставалось стать ядом, что расползётся по её узлам, и, в конце концов, отравит и самого паука, что её сплёл и контролирует. И сначала всё шло почти незаметно. Несколько колоний нанитов, выпущенных Сергом в районе одной из мобильных сенсорных платформ, ползли по корпусу устройства, подобно каплям густой жидкости, выискивая слабые места – неэкранированные порты, микроскопические трещины, зоны перегрева, аварийные вентиляционные прорези. Это были исследовательские особи – первопроходцы. И как только первый нанит добрался до внутреннего сегмента питания, начался процесс синхронизации. Нейросеть немедленно активировала режим глубокого анализа, составляя полную схему внутренних соединений, протоколов связи и основных управляющих каналов. Туда же была внедрена и первая капля цифрового яда – малый вирус, замаскированный под внутренний модуль оптимизации обмена данными. Он не вызвал тревоги.

Теперь пришла очередь следующего этапа. Проникновение. Процедура заражения была давно проработана. И сейчас всё происходило через внешнее проникновение. Наниты расползались по поверхности узла, при необходимости перестраивались в сверлящие карбидные структуры, проходили вглубь металла, вгрызались в проводники, находили силовые и управляющие шины. Дальше шло внедрение так называемого "семени узла". Как только они достигали ядра обрабатывающего модуля, один из нанитов распадался на структурные кластеры и начинал собирать управляющий узел, внешний вид которого был неотличим от оригинального. Внешне – та же деталь. Внутри – микроядро кластера нанитов, под управлением нейросети Серга.

Затем начиналось создание "обратной двери". Через эти узлы Серг мог перехватывать, копировать, подменять или блокировать любой сигнал, поступающий в или из сенсорного комплекса. И уже потом шла замена. Если узел имел износ, повреждения или сбои – нейросеть сама активировала процесс полной замены. И наниты разбирали оригинал, после чего “выращивали” копию. Его полную функциональную реплику, но уже управляемую извне.

За всем этим Серг наблюдал через тактический интерфейс нейросети. Перед его глазами словно оживал невидимый механизм проникновения, каждая стадия которого отображалась отдельным маркером:

“Физическое внедрение”

“Развёртывание управляющего кластера”

“Создание обратной двери”

“Маскировка завершена”

– Я думал, что ты просто соберёшь данные… – Задумчиво пробормотал он, глядя на то, как один из модулей внутри такой мобильной сенсорной станции буквально сменился на блестящую копию, изготовленную из активных нанитов. Но нейросеть промолчала. Она работала. Работала быстро, точно и – пугающе автономно.

– Ты уже… Подменяешь узлы? – Всё же не удержавшись, спросил Серг.

“Подтверждено. – Тут же отозвалась нейросеть. – Узел 03B модифицирован. оригинал утилизирован. контроль полный.”

Он знал, что должен был бы радоваться такой активности, но внутри его души сейчас было лишь нарастающее беспокойство. Это была лишь одна платформа из тысяч, если не десятков тысяч. И если даже эта, относительно примитивная установка, требовала столько работы…

– Это займёт месяцы. А может и годы… – Медленно покачал головой парень. И нейросеть тут же подтвердила его подозрения.

“Оценка: полный контроль ретрансляционной сети может быть достигнут через 3.6 года при текущей скорости и уровне риска”

Тяжело вздохнув в ответ на это замечание, Серг просто закрыл интерфейс нейросети. Он чувствовал, что дальше он не может за всем этим наблюдать. Сейчас ему было нужно отвлечься. Иначе он сгорит в этом процессе раньше, чем что-то успеет сделать. В его походном ранце уже заранее подготовленными лежали голова одного из Архов, фрагмент брони, и внутренняя биомагнитная матрица. Всё то, что он обещал показать старику Дилану Ригану. Старый профессор наверняка сможет многое прояснить, особенно насчёт их физиологии и возможного взаимодействия с ИИ Ковчега. Он ещё раз бросил взгляд на схему заражённого модуля, и на пульсирующий флажок:

“Сенсорный узел 03B: контроль установлен…”