Глава 2
Тайны Хоккайдо

Дым лампад на рыбьем жиру витал под потолком-палубой и затем медленно опускался легкой взвесью до пола таверны. Граннус экономил на магических светильниках. Еще вечером здесь горели два не очень мощных шара, а вот ближе к ночи, когда за столами оставались лишь пьяницы, в ход шел дешевый рыбий жир. В этой атмосфере и без того унылое настроение людей, которым не удалось достигнуть успеха на Корабельном Острове, лишь усугублялось. В такое время здесь и в других кабаках Острова собирались те, кто пока не решился идти на берег, но при этом не смог найти работы на кораблях. Содержащие сахар водоросли – возможно, тоже являвшиеся придумкой древних магов – давали отвратительное и в то же время очень дешевое пойло. Я понюхал свою кружку и невольно вздрогнул. Эту бурду мы с Али пили уже неделю. Точнее, делали вид, что пьем. Граннуса пришлось вовлекать в наш заговор, потому что сохранять видимость и не проколоться в глазах того, кто наливает и, самое главное, руководит уборщиками, невозможно.

– Я – спать, – недовольно прокаркал Али.

– Согласен, – пьяным голосом ответил я.

Мы вместе поднялись и, поддерживая друг друга, направились к лестнице на палубу, а затем по переброшенным на соседнее судно сходням перешли на гостиничный корабль. Все это время за нами наблюдала любопытная пара глаз уже давно вычисленного Граннусом соглядатая.

Теперь мы с Али жили в одной каюте, хорошо хоть местная молва не усмотрела в подобном факте совместного проживания двух алкашей ничего предосудительного в плане нестандартной ориентации. Все логично – дворянин-неудачник пропивает последние деньги в компании того, кто спас его от злющего капитана.

– Вот мерзость, – невольно поморщился я, сглатывая горькую слюну. Плевать в каюте не хотелось. – Может, все-таки попросим Граннуса наливать нам нормального вина?

– Ага, а что делать, если вновь кто-то подсядет, – отказать в угощении? К тому же «зеленка» не так уж плоха, – не согласился Али.

– Вот-вот, точно «зеленка», – проворчал я, хотя мне в прошлом и не доводилось пробовать раствор «бриллиантового зеленого».

– Ты о чем?

– Забудь, – мне осталось лишь отмахнуться: не объяснять же ему, что такое земная «зеленка», – давай займемся делом.

И мы занялись. А именно – продолжили шить упряжь для акаяси. Это была практически последняя деталь амуниции для задуманного мною плана. Как ни странно, при всех подсказках окончательно идея оформилась лишь при виде поспешно вылезающего из воды подельника Золотого.

Постепенно крупица за крупицей я выискивал информацию об Острове. Что-то знал Али, что-то было известно Граннусу, но все равно это были лишь крохи – капитаны хранили свои тайны очень ревностно. И все же общая картина начала вырисовываться. Как оказалось, акаяси отнюдь не являлись обитателями исключительно пресных вод. В море их не использовали как буксиры только по причине сложности контроля и неудобства подобного способа при сильном волнении, так что все вернулось к парусам.

Дикие акаяси жили по всей территории бухты, и, честно говоря, ума не приложу, как мне удалось добраться до кораблей в целости и сохранности. Впрочем, как оказалось впоследствии, страхи обитателей острова были преувеличены – к самим кораблям акаяси приближались очень редко, реагируя лишь на шум празднеств по поводу удачных выходов.

Попутно удалось узнать, что сбор потомства акаяси прост до безобразия – о́ны мечут икру, и часть икринок просто всплывает на поверхность воды. Вот и все геройство.

С сухопутными о́ни все намного сложнее – здесь крылась не только опасность быть сожранным, но и множество других нюансов и секретов. Очень вовремя я вспомнил о тех странных авоськах со вспыхивающими камешками. Эта тайна не давалась дольше всего, и ответ был получен лишь благодаря моему первому знакомому на острове – последнюю деталь в мозаику плана добавил арабчук Малик.

Граннус хорошо знал парня – насколько это было возможно в среде мародеров – и ручался за его честность. Малик работал на Биляла – одного из главных торговцев и знал, что «авоськи» являются артефактами, которые определяли стадию развития зародыша в яйце. Это очень важно, ведь после определенного срока хорохи на материке уже не могли «активировать» скрытые функции в зародышах, чтобы получить управляемых зверей. Именно поэтому подельники Золотого забраковали часть яиц в логове коваев. К тому же артефакт сильно замедлял развитие зародыша, а это было немаловажно.

Назначение «авосек» мы узнали, но толку от этого было немного. Даже если бы нам удалось как-то объяснить причину покупки артефактов, денег на это у меня все равно не было.

В решении этой проблемы тоже помог Малик. Парень решил рискнуть, и я его понимал – разбогатеть, не высаживаясь на Черный Пирс, здесь было невозможно. Так что на такую наживку он клюнул, почти не раздумывая.

– Ну вроде все, – разогнув спину, сонно потянулся Али.

Как скорняк он оказался намного способнее меня, поэтому делал основную работу и при этом совершенно не ворчал. Оно и правильно – на остров мне предстояло идти в одиночку. Первый же эксперимент с акаяси обнадежил и разочаровал одновременно – подводные монстры хоть и со скрипом, но откликнулись на мой «призыв», но, увы, совершенно не хотели слушаться Али. Похоже, верховный хорох был прав, и я все-таки обладаю редким даже для поводырей даром укротителя.

Что ж, придется делать все самому.

Али подергал готовую упряжь, модель которой мы оба пытались воссоздать по отрывистым воспоминаниям. Хоть подводные наездники – это изобретение аравийцев, Али, как поводырь хидоя, о пловцах знал не больше моего.

– Ты бы лег поспать, а то скоро выходить.

– Хоть бы не напоминал, – недовольно проворчал я, но все же лег на кровать.

Уснуть удалось не сразу, мысли постоянно возвращались к следующей ночи – ощущение, что отправляюсь на верную смерть, не давало покоя.

И все же едва заметное покачивание корабля-гостиницы и тихое ворчание Али, в сотый раз проверяющего амуницию, смогли убаюкать встревоженный мозг.

Проснулся я ближе к полудню. Прекрасно выспавшийся и полный решимости.

В свою вотчину без нового питомца я не вернусь!

В каюте помимо Али присутствовал Малик. Он смотрел на меня словно на Персея, идущего сражаться с Горгоной, и сейчас выглядел как маленький мальчик, несмотря на полные восемнадцать лет от роду. Впрочем, как бы он ни робел, но свое дело сделал. На столе рядом с упряжью для акаяси лежала горка «авосек». Парень все же добрался до склада своего хозяина и спер десяток артефактов. Рискованно – за такое здесь вязали по рукам и ногам и, подвесив груз, бросали в воду. Но, повторюсь, для парня этот риск был вполне оправданным.

В животе заворчало, и, словно услышав этот звук, в каюту ввалился Граннус с коробкой в руках.

– О, ты уже проснулся; я принес вам пожрать и сказать, что пока все тихо. Сортир на корме я закрыл и сказал постояльцам, что следует ходить в тот, что на носу. Так что путь открыт, – хихикнул здоровяк.

– Граннус, не смешно, – возмутился Али. – Вздумаешь хоть кому-нибудь рассказать, что Вахид лазил через…

– Али, успокойся, мне без разницы, что подумают местные аксакалы, – отмахнулся я, в который раз примеряя на себя, можно сказать, новое имя. «Владислав» оказалось для араба слишком сложным, поэтому он исковеркал его в Вахида. Сначала было Валид, но Али сам сказал, что «новорожденный» – не очень хорошее имя для воина, хотя что-то в этом было, ведь для этого мира я был действительно новорожденным.

После эксперимента с акаяси Али уверенно окрестил меня Вахидом – «несравненным, уникальным». Что ж, пусть буду Несравненный. Подобное величание немного смущало, но все равно было приятно.

День стремительно близился к завершению, и, как обычно бывает в таких делах, мы не успевали учесть все мелочи. Ближе к закату в комнату заглянул Граннус.

– Владислав, пора. Али, перебирайся в таверну. Удачи тебе, эрл.

– Спасибо, Граннус, удача мне не помешает.

Перед уходом Али помог мне накинуть на плечи амуницию. В полном обвесе я напоминал чокнутого парашютиста. Гидрокостюм мне заменил наряд местных рыбаков из пропитанного какой-то гадостью плотного материала. На голове была шапочка из той же ткани. На спине висел объемный рюкзак, а на груди подобием запасного парашюта всю конструкцию уравновешивал «термос» мини-акваланга. Композицию завершали магические очки, которые достались мне от Богдана – мага-артефактора, служившего на аравийско-брадарской границе. Кроме продажи очков, перед расставанием Богдан бесплатно заправил мне артефакт в акваланге, так что расстались мы друзьями.

По плану и в соответствии с легендой Граннус перевел нас с Али в самую дальнюю по коридору комнату, у самого туалета, так что мне всего лишь было нужно пройти пару метров. Но для начала следовало осмотреться, чтобы от вида этакого монстра с огромными очками «офигевшего сварщика» никого из постояльцев не хватила кондрашка. К тому же вся конспирация полетит к чертям.

Прошмыгнув в туалет, я прислушался к шуму в коридоре. Кажется, все в порядке. Эта конструкция, как и многое на корабле-гостинице, не была задумана корабелами, а появилась значительно позже. За проломом в кормовой части на косых распорках повисла небольшая будка с отверстием в полу. Хотя я и не разделял предрассудков Али о чести воина, но все же исполнение задуманного не приносило мне особого удовольствия. Присев в интернациональной позе, я постарался полностью расслабиться. Как ни странно, именно такая позиция способствует самому умиротворенному состоянию, это известно всем любителям помечтать на унитазе.

При недавних экспериментах я сделал небольшое открытие. Головная боль и кровотечение из носа и ушей, приключившиеся со мной в бою на границе и во время экзерсисов под гладью Дольги, случались не от силы и дальности воздействий, а от резкости и напора. Так что теперь я очень медленно увеличивал радиус ментального «радара», выискивая под водой искорки сознания диких акаяси.

Вот на грани восприятия мелькнуло узнавание. Так, теперь главное – не спешить. О́ни, даже в диком виде, без инициации, все же были задуманы как «умные инструменты», так что контакт удавалось наладить быстро. Но с дикими экземплярами прямой приказ не работал, особенно на таком расстоянии. Так что сначала сыграем на любопытстве, как с коваями на острове.

В сторону замеченного акаяси полетел сигнал о чем-то интересно-вкусном вблизи массива кораблей. Угорь-переросток среагировал моментально и в считаные секунды доплыл до Корабельного Острова.

Так, теперь попробуем взломать его защиту.

Холоднокровный и главное – туповатый о́ни поддавался влиянию легче своих сухопутных собратьев, но повозиться все же пришлось.

Когда ошарашенный моим напором акаяси покорно замер в толще воды, пришла моя очередь двигаться. Средние доски туалета были предварительно лишены гвоздей, поэтому легко поднялись, освобождая мне путь вниз. Вода поблескивала под закатными лучами в добрых полутора метрах от меня, так что пришлось сначала уцепиться руками за пол и лишь после этого с тихим плеском входить в воду.

Мысленно чертыхнувшись, я уже под водой уцепился зубами в загубник на медной трубке. Воздух выходил из баллона с усилием, и я в который раз пожалел об отсутствии нормального легочного автомата земных аквалангов.

Небольшая заминка ослабила контроль, и акаяси недовольно заворочался, развернувшись ко мне зубастой мордой. Не самое, скажу вам, приятное зрелище. Резкое усилие все же вызвало легкую головную боль.

Да чтоб тебя, укротитель гребаный!

Акаяси вновь замер, позволяя мне опутать его ремнями упряжи. С непривычки делать это было очень трудно, а время утекало как вода по течению. По уверениям Богдана, у меня около трех четвертей часа нахождения под водой, так что стоило поспешить.

Наконец-то упругая, как у дельфина, шкура монстроподобного угря была обтянута ремнями, и я, уцепившись в них, послал в крошечный мозг команду.

Офигевшие суслики!.. Акаяси так резко рванул с места, что под напором воды едва не потерял седока, а седок чуть не остался в одних портках.

Уцепившись сильнее, я снизил скорость зверя и повел его вверх. Конспирация конспирацией, но нужно засечь ориентиры, да и поберечь воздух в акваланге.

Колышущаяся мембрана поверхности воды в лучах заката снизу напоминала расплавленное золото, нанесенное на огромный голубовато-зеленый кристалл воды. В очках Богдана окружающий меня подводный мир выглядел потрясающе красивым. Я не был на Красном море и не видел его подводных красот, но уверен, таких красок даже там нет.

Засмотревшись на мерно колышущиеся плети разноцветных водорослей, среди которых мелькали искорки мелкой и не очень рыбы, я пропустил момент контакта с поверхностью воды. Расплавленное золото расплескалось по моей голове, открывая вид на яркое в лучах утопающего солнца небо и тусклое пространство между небом и водой.

Так, теперь ориентир.

На то, чтобы определить, где находится выход из канализации, а также схрон с моей одеждой и оружием, пришлось потратить почти всю седмицу. Да и то нет гарантии, что я не ошибся. Несмотря на конспирацию, выход пришлось приурочить к последним минутам дня, чтобы не пропустить похожую на вскинутую лошадиную голову скалу.

Немного повертев моим «скакуном», мне все же удалось найти ориентир и направить акаяси в нужную сторону. Соленые брызги мешали нормально дышать, но я не прикасался к загубнику, даже перекрыл клапан. К тому же свежий воздух был намного приятнее.

По достижении приметной скалы я не направил акаяси на глубину, а подплыл к приметной скальной полочке. Интересно, как мне удалось уместиться здесь тем вечером?

По шкуре акаяси пробежала недовольная дрожь, когда он процарапал ею заросли ракушек на линии прибоя.

Штормов в хорошо защищенной бухте Хоккайдо не бывает, так что мои вещи остались на месте.

Заберу их на обратном пути; ну а сейчас переходим к самому важному. Закусив загубник, я послал акаяси ко дну расщелины. Привычный мир с плеском схлопнулся за спиной, и нас вновь принял мир подводный. Каждый раз, совершая этот переход, и на Земле, и здесь, удивляюсь дикому контрасту между пространствами, разделенными лишь хрупкой преградой. Там царил суетливый ветер и истеричные чайки, а здесь все жило и двигалось плавно, неторопливо, при этом мощно и основательно.

Над морем умирал закат, под поверхностью моря даже в прозрачной соленой воде и в очках Богдана стало трудно что-либо разглядеть. Но это разрешимая проблема. Прямо к баллону мини-акваланга был пристегнут подводный фонарь. Магическим светильникам было без разницы, где светить, над или под водой. Для большей скрытности и удобства я поместил шар в жестяной кулек с ручкой – эдакий рупор, из которого лился не звук, а свет.

Защелка на стеклянной оплетке шара послушно передвинулась на новое место, и подводное царство озарил луч света, который тут же рассеялся в толще воды. Акаяси дернулся от неожиданности, но был быстро приведен мною в первоначальное состояние.

Работать с этим видом о́ни было одновременно и просто и сложно. Они хорошо поддавались влиянию, при этом никаких установок не принимали и забывали о приказе уже через секунду, так что «подруливать» мне приходилось постоянно, как на велосипеде, – чуть расслабился, и все насмарку.

За время моего отсутствия ничего кардинального в этом месте не произошло – три большие трубы по-прежнему извергали мощные струи воды. Хорошо хоть на Хоккайдо никто уже не жил, иначе из этих труб лилось бы нечто менее приятное.

Так, теперь – важный момент. Изначально я сильно опасался, что у акаяси не хватит сил, чтобы преодолеть напор воды, но все прошло как по маслу. Разогнанный мною угорь-переросток влетел в трубу и устремился против мощного течения с завидным упорством. По ощущениям казалось, что мы несемся в трубе с бешеной скоростью, но на самом деле – не больше метров тридцати в минуту.

Наградой за десяток минут борьбы с течением стал прорыв в обширное пространство. Сначала я не узнал этого места, но вид подсвеченного фонарем овального проема в потолке и трех горизонтальных труб вернул все на свои места.

В крайнюю справа трубу акаяси пришлось подниматься, словно лососю вверх по ручью. Мощное тело подо мной заработало в диком темпе, и через секунду мы скользили в широком акведуке квадратного сечения, с менее мощным течением. Здесь даже была прослойка воздуха, но, помня удары головой о потолок, я не рисковал отрываться от акваланга.

Наконец-то потолок удалился куда-то во мрак, и мы заскользили по каналу, по обеим сторонам которого шли широкие пандусы.

Что ж, хорошего понемногу.

Заметив удобную заводь в виде бассейна, перпендикулярно отходящего от основного канала, я повернул акаяси туда. Как и было предусмотрено конструкцией, с помощью пары застежек упряжь легко сошла с моего «скакуна», который, почувствовав свободу, тут же вспенил воду мощными ударами хвоста и через секунду исчез в канале.

Что ж, будем считать это место промежуточной базой моей вылазки. Осталось перекрыть клапан акваланга и аккуратно разложить упряжь на каменном полу. Оставлять дыхательный аппарат здесь было бы рискованно, поэтому он остался на мне – мало ли когда мне придется сигать в воду и уходить от опасности…

Добравшись до места, спешить не было смысла, поэтому я внимательно осмотрелся.

Еще в городе, на поверхности, я удивился странности архитектуры этого места. Она мало напоминала японский стиль, хотя пара приметных крыш все же присутствовала. А под землей вообще появилось ощущение, что нахожусь внутри какого-то окаменевшего животного. Частью проходы напоминали обтянутый шкурой скелет – вид изнутри. А порой вообще тоннели походили на чей-то кишечник. Не самое приятное место.

Хотя чему удивляться: этот город строили не только люди – все рассчитывалось как на обычных «хомо сапиенс» невысокого японского типа, так и на рабов-хорохов и их хозяев-яхнов. Как выглядят похожие на гуманоидных птиц хорохи, я знал, а вот внешний вид таинственных яхнов был мне неведом, впрочем, как и большинству обитателей этого мира. Эта тайна умерла вместе с жителями Хоккайдо, а из памяти беженцев их вымыло течением времени.

Осматриваться можно было до бесконечности, но под землей, несмотря на теплый климат острова, было довольно зябко, так что следовало двигаться, но перед этим проверив окрестности. Плюхнувшись на пятую точку, я поджал ноги в удобное для медитации положение и начал потихоньку раскручивать свой «радар». В принципе мои таланты позволяли засечь не только сильно «фонящих» в ментальном плане о́ни, но и других животных. Людей обнаруживать было сложнее, не говоря уже о контроле. На подобные подвиги были способны только хорохи, и то при телесном контакте, от которого меня частично защищала дворянская татуировка на виске.

Сквозь камень потолка пробиться не удалось, но можно было с уверенностью сказать, что дальше по коридору все чисто. Нет даже крыс. Жизнь на Хоккайдо приобрела довольно однобокий вид, отдавая предпочтение магическим существам. Что ж, ничего удивительного – именно так заканчивается любое слишком грубое вмешательство разумных существ в гармонию природы. Но даже здесь выстроилась своеобразная пищевая пирамида – хах-коваи питались растениями, коваи охотились на медлительных здоровяков, а хидои и сагары жрали всех, включая в меню друг друга.