Цитаты из книги «Критическая теория интернета»

Социальные медиа — это не вопрос вкуса или лайфстайла, как в доктрине потребительского выбора; это наш технологический режим социального. В прошлом веке мы бы никогда не считали написание писем или телефонный звонок вопросом вкуса. Это были «культурные техники», массивные потоки символического обмена. Вскоре после своего появления и укоренения социальные медиа трансформировались из хайпового онлайн-сервиса в важнейшую инфраструктуру, какой раньше были письма, телеграммы и телефонная связь. Именно в этот момент «становления инфраструктурой» мы (пере)открываем файл идеологии.

Воображаемое сообщество социальных медиа, в которое мы вступаем, оставляя позади возможность разлогиниться, не является фейком. Платформа — это не симулякр социального. Социальные медиа не маскируют «реальность». Ни софт, ни его интерфейс не являются ироничными, многослойными или комплексными. В этом смысле социальные медиа уже (или еще) не постмодернистские. Парадоксы здесь не носят игривый характер. Приложения не кажутся нам абсурдными или тем более дадаистскими. Они самоочевидны, функциональны, даже несколько скучны. Привлекает же нас именно непрекращающийся поток социального, а не перформативность самих интерфейсов (которая принадлежит Виртуальной Реальности, переживающей сегодня свой второй цикл хайпа, спустя 25 лет после своего появления).

Вторя Жану Бодрийяру, мы могли бы говорить об имплозии социального в умещающееся в руке устройство, в котором проявляется беспрецедентная аккумуляция объема памяти, вычислительной мощности, софта и социального капитала.

В режиме круглосуточной социальной доступности, машина и приложение связываются воедино в нашем теле. Расширение Человека, заявленное Маршаллом Маклюэном, становится Инверсией Человека.

Рассматривать социальные медиа как идеологию значит отслеживать, как они собирают комплекс из медиа, культуры и идентичностей в постоянно разрастающийся культурный перформанс (и связанные с ним культурные исследования) гендера, лайфстайла, моды, брендов, знаменитостей и новостей из радио, телевидения, журналов и интернета, на которые в свою очередь накладываются предпринимательские ценности венчурного капитала и стартап-культуры, чьей теневой стороной является снижение уровня доходов и возрастающее неравенство. У каждого пользователя есть своя исповедь: как говорила певица Адель, «избегать социальных медиа определенно сложнее, чем быть внутри них. Большинство людей предпочитает использовать социальные медиа, потому что это проще».

Главное то, что мы все хуже и хуже понимаем, как именно она работает. Далее, когда речь заходит о социальных медиа, мы оказываемся в состоянии «просвещенного ложного сознания» — мы прекрасно понимаем, что делаем, будучи полностью втянуты в процесс, но мы в любом случае делаем это. На каком-то метауровне это может даже служить объяснением популярности идей Жижека и быть одной из главных причин его успеха. Мы все имеем представление об алгоритмических манипуляциях новостной ленты в Facebook, эффекте пузыря фильтров в приложениях и постоянном назойливом присутствии персонализированной рекламы. Мы круглосуточно обновляем новостные ленты; в глобальной экономике взаимозависимости в реальном времени мы научены считывать посты, статусы и апдейты как интерперсональные индикаторы планетарного состояния.

Именно благодаря профилю мы приобретаем субъектность.

Но от историографии интернета не так уж много пользы, если она не может объяснить современный успех социальных медиа, которым те пользуются с 1990-х годов.

Можем ли мы выработать набор критических концепций, который позволит описать нашу компульсивную привязанность к социальным медиа, не скатываясь в риторику «зависимости»?

Социальные медиа требуют от нас участия в непрекращающемся спектакле. Мы постоянно возвращаемся, всегда остаемся авторизованными, пока не начинается #DigitalDetox, призывающий нас к переходу в другие миры [49].