У Майтауна их встретили другие военачальники и две тысячи заядлых головорезов, хардагов и бывших королевских воинов. Флаги и знамена развевались на слабом ветру, который трепал волосы и гривы коням. Вернел еще по дороге объяснил своим солдатам, что началась война за Аэнель, что это начало новой истории. Все ждали сказание зачинщика бунта, но кто-то из сторожевых крикнул: «Глядите-ка!», и указал на дорогу, ведущую в столицу. По раскаленной утренней пыли шел человек, спотыкаясь об ухабы и сваливаясь в дождевую канаву. Селиот запрыгнул на коня и, взяв в охрану троих всадников, поскакал на встречу. Догадывался, что за оборванец шел, и не ошибся. Кое-как поднимая ноги, в одних портках и с бутылкой вина в правой руке ковылял великий воин и обольститель всех аэнельских девах Бесшо Нагахару, от палящего солнца укрывшийся под дорогой и диковинной накидкой.

– Дурень, – засмеялся Селиот, поравнявшись с самураем. – Пропил все?

– До гроша, – ответил Бесшо и свалился в пыль.

– Меч у тебя есть хотя бы?

– А то ему не быть! – с вызовом вскрикнул самурай, вскочил на ноги, потянул катану, что традиционный их меч, за рукоять – издевательски щелкнул замок ножен, натянулась портупея и лопнули ремни.

Бесшо стоял и хлопал ошалелыми глазенками, смотря на обрывки кожаного ремня, в горестях сплюнув.

– Чего надо, ваше сиятельство? – продолжил он, зашагав куда-то то ли влево, то ли вправо и в итоге пискнув, кубарем свалился в яму на обочине дороги под хохот конных. – Я вам покажу, собаки, как над самураем смеяться!

Бесшо попробовал встать, но все оказалось тщетно. Смеющийся Селиот подошел поближе и обомлел, подумав, как самурай не переломился на двое. Великий воин, убийца драконов лежал, свернувшись в крендель, не в силах пошевелиться. Селиот приказал своим людям помочь бедовой голове. Те спрыгнули с коней и, еле сдерживая подступающий истерический смех, вытащили самурая из ямы.

– Ну что? – начал Селиот, усадив самурая к себе. – Идем к нам, подзаработаешь!

– Война? – спросил тот.

– Война, – кивнул Селиот.

Встретили их вопросительными и непонимающими взглядами.

– Это кто? – спросил кто-то из ярлов.

– Великий воин Бездны, самурай Бесшо Нагахару! – представил товарища Селиот.

Товарищ этот, срамоту ему в глотку, свалился с коня башкой вниз, как шею еще не сломал? Поднялся смех, но некоторые не смеялись, а коротко переглядывались, а в глазах читался явный страх и нотка скрытого уважения.

– Поможет нам? – недоверчиво спросил Вернел, смотря, как самурай ползет на карачках к ведру воды.

– Конечно, – ответил Селиот, проследив за взглядом отца.

Бесшо отпил прохладной водицы вместе с конем, точнее ткнулся харей по шею, как котенок слепой. Встал, пошатнулся и вновь повалился наземь, но успел схватиться за хвост коня, после чего, получив копытом в бедро, сел в луже и сказал:

– Естественно не просто так! Я, конечно, добрый, но отнюдь не добродетель.

– М-да-а. Славитесь вы, самураи, своей любовью к звонким монетам, – усмехнулся Вернел, почесывая затылок. – Ладно, договоримся по этому поводу, не переживай.

Бесшумно кивнув, Бесшо побрел прочь, словно тень, искать не только смену одежде, но и исцеление от мучительного похмелья, терзавшего его диким зверем. Вернел взобрался на повозку, готовясь произнести речь, что испокон времен великие воители срывали со своих с уст перед решающей схваткой. Теплый ветер, посланец седого запада, доносил зловещее дыхание новой войны. Хардаги притихли, ловя каждое слово своего вождя, ведущего их на новые подвиги.

– Мы на совете ярлов решили, что идем всеми имеющимися силами на Аэнель! Изготовим осадные орудия и машины – крепость падет под нашим натиском! Не обещаю, что вернется каждый из вас к женам и детям, а поэтому помолимся же Хюгге, что не оборвалась наша жизнь удалая; обратимся и к Вейву, чтобы смерть придержал; и попросим у Крига благословение на ратную битву!

И воины припали на одно колено единым движением. Селиот был среди них и молился. Вернуться к Мие живым и здоровым.

***

Крим знал, где ее искать. Уота он направил к войску Вернела, которое собирается брать Аэнель. Вот идиоты! Эту крепость проектировал и строил сив так четыреста, а по-обычному два года, назад демон-беглец Елкат, а поэтому взять наскоком не получится, но посмотрим. На деле это ему маловолнительно, главная задача встретиться с Иилат. Она сможет охмурить своими чарами любого. Иилат одна из тех демонов, которые сбежали из преисподней по самым разным причинам. Она очень любит мужское тепло, и Крим знал об этом не понаслышке, а где искать в Бездне путан? Неправильно! Не в Элеорне, а в Ривстоне, что в Кейвидской провинции. Город, похожий на заброшенный порт показался в низине на дельте реки. Корабли стояли у причалов и пирсов и покачивались на больших волнах залива Бури. Крим натянул капюшон балахона на лицо, почти до самого подбородка – не хотелось привлекать к себе лишнего внимания дрянной рожей. Бордель долго искать не пришлось, видимо ярл местный клал на все законы и даже не пытался скрыть наличие проституции в провинции. Заведение с незамысловатым названием на разломившейся на двое вывеске, лежавшей у двери, «Бордель» стояло на самом входе в город. А может плюнуть на все и попробовать живую бабенку? Тепло смертных, особенно смертной женщины чувствовать не доводилось, а он любил новые эмоции и баб.

– Мне нужна Иилат, – на распев произнес Крим, пробуя слова на язык, перед девушкой за стойкой, стараясь не смотреть на аппетитные полушария больших, белых грудей, заманчиво выглядывающих из-под бордового платья с глубоким вырезом.

– Кто?! – в ответ спросила девушка, скорчив странную мину. – Ты головой об косяк приложился? Давай проваливай отсюда выпороток поросячий!

Крим хотел оскалиться, показать истинное лицо, но из-за тени шкафа с дешевым хмелем выплыла легкая и стройна фигура. Невообразимо красивая девушка подошла к нему и, положив ладонь на плечо, успокоила подругу.

– Все нормально, Анжелика, этот красавчик ко мне.

В комнате для уединения Иилат, словно дикая кошка, сорвала балахон с Крима, обхватила его шею и впилась в губы жадным поцелуем. Давно не виделись закадычные любовники, и об их страстной встрече узнал весь бордель, а может, и весь город – по истошному скрипу кровати, перемежающемуся с тяжелыми вздохами и сладостными стонами. Когда буря приветствий утихла, Иилат, с томной негой откинувшись на подушки, налила себе и любовнику вина.

– Ну, как, соскучился? – сказала она, шлепнув себя по ягодице.

– Да уж, – Крим сухо взглотнул, не отводя взгляда от блестящей потом румяной кожи.

– Сколько уже прошло? – поинтересовалась Иилат, отпив дешевого вина и уставившись в потолок.

– Два года с половиной.

– Всего? Тут время так медленно идет! – она обреченно закатила глаза.

– Это верно. В преисподней небось и минуты не прошло с моего отсутствия, – ухмыльнулся демон.

– Зачем ты пришел, Крим? – вдруг спросила Иилат. – Ты ведь не придешь просто так, верно?

– Верно, – буркнул Крим и потянулся к ней, чтобы поцеловать, но получил отказ в виде смачной пощечины.

– Не тяни! – она оттолкнула его.

– Если вкратце, – задумался он. – Тебе нужно соблазнить одного парня, а дальше доверься мне.

– И всего? Хм… а какая мне с этого выгода?

– Ты вернешься в преисподнюю на самых лучших условиях!

– Разве ты на хорошем счету у Вейва?

– Не будь так, меня здесь бы не было, – по взгляду Крима ей сразу стало все ясно: он задумал что-то нехорошее.

Иилат встала у окна со скудным видом на стену соседнего дома.

– Я пока жила в мире смертных многое узнала. Люди отказываются от веры в истинных богов и молятся единому божеству, которое только молчит. Люди стремятся убить друг друга за кусок земли или хлеба, но мне здесь нравится. Здесь жизнь, а там смерть. Какой смысл мне возвращаться в умирающий ад?

– И что тебе нравится? Спать с пьяными мужика за гроши, от которых разит хуже, чем от Вейва? А в преисподней у тебя появился бы настоящий смысл жить в верхних слоях как старшие демоны. У нас была бы любовь и страсть, как в прошедшие времена. Только у нас с тобой, а не с каждым ублюдком, что может просто заплатить.

– Я всегда любила тебя… знаешь и сам. Ладно, я помогу тебе, а пока одеваюсь, расскажи, как там дома?

– Тщетно. Деревья падают уже, как и в парадисе.

– Как?! – изумилась Иилат.

– Умирает преисподняя, Вейв пытается обратить этот процесс. Я даже подозреваю, что на то отдает свои силы. Часто он в нижних слоях ошивается у Сердца. А ему и так нездоровится из-за его излучения, которое… – он задумался. – Ну ты поняла.

Иилат приоткрыла было рот, словно вновь собираясь поднять щепетильную тему, но лишь коротко кивнула, пряча внезапную нерешительность за быстрым облачением в привычный камзол, обтягивающие кожаные штаны и высокие, щегольские сапоги на каблуках. Везде есть уши…

– Так, и как зовут моего клиента?

– Бесшо Нагахару, он сейчас должен быть в Майтауне. Провинция Аэстель, я проведу.

***

Три дня и три ночи подготовки к осаде утонули в рутине. Селиот успел отправиться домой. Навестил Мию и забрал Эйрика с остатками войска. Долго и горько плакала женушка на его руках. Не верила, что все идут против короля, а как уехал Селиот, упала на колено и принялась молиться всю ночь, пока сон не одолел ее. Молилась всем, чтобы вернулся муж с победой или проигрышем, но главное живой, не сгинувший в полях Аэнеля. Осадные машины возвышались в полях подобно деревьям Сумеречного леса. Катапульты и баллисты выстроены в ровные ряды, колесо к колесу. Откуда взялись они, оставалось только догадываться. Вернел и ярлы вышагивали перед орудиями, проверяя их, и одобрительно кивали. «Нам бы коней посильнее, чтобы тянули эти машины,» – сказал мужчина в знакомой шляпой похожей на широкий кожаный диск. Селиот не поверил своим глазам: Хэрсинг собственной скромной персоной! Селиот спешился и подбежал к товарищу. Они ударили по рукам, и выяснялось, что Хэрсинг вернулся в состав полка по первому зову о помощи, также рассказал о планах найти самых сильных лошадей, которых, как известно, свет никогда не видел, однако, где их искать, он пока что не знал, или знал? Селиот много не понимал в этой жизни, но это его мало волновало, в отличии от мыслей загадочного соратника, от которого так и веяло тайной и силой.

В поле, в густых зарослях пшеницы, показался низкий, быстро приближающийся силуэт. Вернел махнул рукой лучникам и сказал, что это его разведчик. Им оказался мохнатый, серенького цвета катьяр. Он встал на задние лапы, облизнул высохший и покрывшийся пылью нос и, прижав уши, заговорил скрипучим и тягучим голосом:

– Гхм… Кай собр-рал кавалер-рию! Эмх… хотят пер-рвыми ударить! – он вновь облизнулся. – Их почти две сотни, в гор-родском гар-рнизоне нет никого!

– Ясно, – кивнул Вернел. – И когда ударят?

– Завтр-ра на р-рассвете!

– Хорошо, отдыхай Аль’Мутей, – Вернел повернулся к товарищам. – Мессены ярлы! Мы выступает завтра с первыми лучами солнца! Собирайте войска! Точите мечи, заряжайте луки и арбалеты, накормите лошадей! Завтра мы свергнем короля!

Две тысячи воинов встали перед своими полковниками на закате дня. Все внимательно слушали речь военачальников, а главным оратором был, конечно, Вернел. Он подбадривал хардагов, настраивал их на великую освободительную битву. Селиот слушал отца и одобрительно кивал. Лео точил изогнутый меч, Грилз гладил гриву спящего коня, а Хэрсинг почему-то паскудно улыбался, скаля неестественно удлинившиеся клыки.

Вернел, окруженный своими ярлами, словно в ореоле, восседал у скромного костра в самом сердце руин храма Крига, что в Майтауне. В воздухе клубился аромат табака из трубок, а степенные графы неторопливо потягивали вино, пиво, допивали остатки водки и все, что хоть немного горело.

– Мессены полковники, – начал Вернел. – Я со своими воинами выступлю против их основной ударной силы.

– Почему именно вы? – спросил один из ярлов.

– Потому что я устроил этот бунт, и не быть мне достойным управителем и графом, если не поведу в главный бой своих людей и сам не буду сражаться вместе с ними!

– Доброе слово! Верно! – одобрили товарищи.

Вернел состроил довольное лицо. Все идет отлично и даже лучше того! План изначально хорош. Власть и стремление к ней то, что делает человека животным, и Вернел стремился к ней с того момента, как принял титул ярла Аэстеля. Давно раздумывал, как взобраться на трон короля, а тут будто сама судьба захотела этого. Останется лишь избавиться от других ярлов, но если все будет идти так же хорошо, то они сами избавятся от себя.

– А ваш разведчик точно уверен, что в городе нет гарнизона? – спросил кто-то.

– В городе, может, и не будет, а вот в крепости вполне вероятно находится гвардия короля, поэтому вы должны всеми силами сохранить осадные орудия и машины. Без них мы ничего не сможем противопоставить Каю. Не думаю, что получится взять их измором.

На утро армия мятежников выступила из Майтауна в сторону Аэнеля при полном вооружении и броне. Кавалерия с графом де Ла-Фео выдвинулась вперед на опережение основных сил, чтобы первыми встретить атакующую конницу короля. Когда солнце показало последние лучи красной зари, Селиот вместе со своим эскадроном заметили мелькающие в утреннем тумане знамена и флаги гвардии. Вот и все. «Айда!» – крикнул Селиот и ударил в бока лошади, выхватив саблю подаренную Лео. Бесшо тянул на себя рукоять катаны – меч упирался, издевательски щелкая проклятым замком ножен, но вскоре поддался. Лео палил из арбалета, целясь в грудь – с пронзительным свистом болты разрезали воздух и попадали точно в сердца конных. Хардаги заулюлюкали, увидев, как валятся с лошадей воины короля. Хэрсинг с Грилзом и другими копейщикам выдвинулись вперед, выстроившись в плотный ряд. Селиот двигался аккурат позади их и готовился к столкновению. Время замедлило ход. Вчера союзники, а сегодня враги смотрели друг другу в глаза. Взгляд гвардейцев подобен льду, мертвенный, нет таких глаз у живых… Удар! Кони завизжали и попадали на землю, сраженные острыми пиками. Ряды разбились хрустальной вазой. Войско мятежников развернулось и ударило вновь с еще большей силой! Селиот схлестнулся с гвардейцем. Сталь заскрежетала о сталь, искры били по глазам. Мертвый взгляд королевского хирдера внушал страх. Хэрсинг ударил всаднику меж лопаток острием копья, поднял его с коня и телом сбил с лошади другого! Бесшо, давно сброшенный со спины коня, бился на ногах, размахивая катаной с грацией молодой танцовщицы. Лео держал расстояние и стрелял издали. «Отходим!» – крикнул Селиот своему войску, чувствуя, что давит враг все сильнее и сильнее с каждым убитым гвардейцем.

Эскадрон отходил к лесу, отстающие всадники падали в траву с отсеченными головами и разрубленными спинами. Лишь бы сработало! Селиот краем глаза, буквально на секунду, заметил торчащую морду коня из густых кустов. «Айда! В атаку!» – послышался писклявый вопль и кашель Грилза – из леса выскочили всадники числом в сотню и со страшной силой врезались во фланг кавалерии короля. С другой стороны из зарослей травы поднялись стрелки во главе с Эйриком и засыпали крохотный квадрат гвардейцев тяжелыми арбалетными болтами, а со спины из овражка показались пикинеры с Вернелом! Королевское войско в мгновение сжалось от давления со всех сторон, капкан захлопнулся, и, казалось бы, исход ясен, но хирдеры внезапно спрыгнули с лошадей и обнажили свое жуткое нутро. Они сбросили латные доспехи и одеяния. Твари, похожие на кривые, тощие деревья, странно извивались и ползали. Длинные изломанные руки заканчивали изогнутыми, кривыми клинками и серпами со страшными зазубринами, предназначенные, чтобы кости пилить. «Такими серпами, да деревья бы валить,» – вдруг подумал Селиот, пытаясь укротить взбешенного коня.

– Что это еще за херь? – крикнул кто-то из всадников, так же борясь с животным.

– Это диббук! Бесшо, то по вашей части! – ответил Хэрсинг, поправляя съехавшую на бок шляпу.

– Я не пойду! – уперся самурая, разворачивая коня, которого он взял у одного покойного товарища. – Я их сам до усрачки боюсь.

– За башку каждого сто золотых! -парировал Селиот, отходя назад от подступающих тварей.

– Нет!

– Они на вид только страшные, а на деле даже серебро не нужно! – пояснил Хэрсинг. – Строимся в ряды! Ударим, разобьем их по одному!

Хардаги посмотрели на Селиота – он кивнул, но лошади, напугавшиеся до смерти, напрочь отказывались поворачивать морды в сторону мерзостных паскуд.

– К черту! – закричал Бесшо, спрыгнув с коня и рванув в бой.

Потянул катану из ножен – и снова щелкнул предательски замок, и самурай повалился лицом в шиповник. Пока вставал, пикинеры и стрелки вступили в бой, поборов страх, а всадники, не справившись с животинами, поначалу отступили, но, бросив лошадей, рванули следом на защиту своих. Пока бежали, затоптали и смешали с зарослями колючего кустарника Бесшо. Твари, чье имя диббук, все же оказались сильными и ловкими. Одним взмахом кривой конечности сразу же перерубили надвое молодого солдатика. Но все же Хэрсинг был прав, паскуды ослабели совсем быстро, и без особых проблем полк закончил с ними, правда пришлось портки вытряхивать, а кому-то и вовсе менять. Вернел дал войску время отдохнуть и придать тела погибших страшной смертью товарищей земле или огню.

Костерок горел кое-как, живые ветки сосны совсем уж не хотели заниматься пламенем. Лео сидел, подмяв ноги под себя, и покуривал табак, пуская кольца дыма в чистое, солнечное небо. «А ты уверен в этом Бесшо?» – единственное, что он спросил у Селиота, но ответа не получил. Лео все прекрасно понимал: он не знал, можно ли доверять этому воину? Вдруг он один из тех сказочников, которые приписывают себе все заслуги истинных воинов? Не знал. Тогда откуда все это богатство? Украл? А бился же он вполне здраво, пока диббук не встретил. Селиот решил, что даст ему еще один шанс. Сам же великий воин сидел угрюмый в стороне и высматривал рисунок на лезвии меча. Понимал и он, что чуть не подвел всех, хотя и некритичный проступок, а все одно: позор и сильнейший удар по репутации, а репутация для самурая дороже всякого золота, и был лишь один единственный шанс ее восстановить: убить Кая.

Аэнель пылал страшным пожарищем: огненные вихри, закручиваясь на могущественном ветру, бились о косые постройки города, уходили и жгли леса. Баллисты запускали огромные стрелы в крепостные стены.: летели обломки дерева по всем улицам, скашивая острыми и грубыми осколками пытавшихся сбежать из домов, объятых трескучем пламенем, жителей. Вернел немного так подохренел, когда увидел всю эту красочную картину. Он спешился и, подбежав к спорящим ярлам, без разборов врезал первому попавшемуся кулаком по раскрасневшейся роже- тот повалился на ссохшуюся от жара траву.

– Вы чего устроили?! По какой черт вы город запалили, паскуды? – зарычал граф, вытягивая из ножен обрамленный дорогими каменьями меч.