Цитаты из книги «Безбилетный пассажир»

врач был прав, на больных Леонов действовал лучше любого лекарства (даже на тех, кто никогда не видел его в кино. Не зря с него рисовали олимпийского мишку). Леонов был, пожалуй, самым популярным из всех актеров, с кем мне довелось работать. Когда снимали «Совсем пропащий», мы все жили на корабле. Сидели мы с Юсовым в каюте, обговаривали сцену и вдруг слышим истошный вопль в мегафон: – Леонов, уйди с палубы, твою мать! Спрячься! У меня сейчас корабль потонет на хрен!! – орал капитан проходящего мимо нас пассажирского трехпалубника «Тарас Шевченко». Оказывается, Леонов курил на палубе. Кто-то из пассажиров заметил его, заорал: «Ребята, там Евгений Леонов стоит!» И мгновенно все – и пассажиры, и матросы, и обслуга – высыпали на борт посмотреть на него. И корабль действительно дал критический крен. Женина популярность была для меня – настоящим кладом. Мы, его друзья, использовали ее в хвост и в гриву. Права гаишник отобрал – посылаем вызволять их Леонова,

Мексика – первая капиталистическая страна, в которой я побывал. И, к моему великому удивлению, все негативное, что говорилось и писалось у нас про малоразвитый капитализм, оказалось правдой. Очень, очень мало очень богатых и очень, очень много очень бедных… Ну и остальной набор: трущобы, безработные, малолетние проститутки, официальная продажность чиновников и так далее. Сейчас-то все это мы испытали на себе, а тогда я считал, что это полет больной фантазии советской пропаганды.

P.S. Многие мои знакомые, близкие и не очень близкие, коллеги и смежники – актеры, режиссеры, операторы – написали книжки. И первое, что я делаю, когда они дарят мне свою книжку, – смотрю фотографии, ищу себя. Если не нахожу, пролистываю текст, ищу свою фамилию. Если не нахожу, начинаю читать внимательно: «Так, про этого написал… И про этого написал… И про этого… Мог бы и про меня – меня тоже не на помойке нашли»! Когда я сам стал писать книжку, то решил не повторять ошибок коллег и написать обо всех, с кем работал, с кем дружил, у кого учился. Но… быстро понял, что тогда моя книга будет похожа на телефонный справочник большого города. Поэтому те, кто должен был бы быть упомянут в этой книжке, но себя не нашел, не обижайтесь. Это я не по забывчивости. Я упоминаю только тех, кто повстречался по дороге повествования. И

не скрою, конечно, приятно, но чувствую я себя при этом, примерно, как безбилетный пассажир в трамвае: вот сейчас войдет контролер, оштрафует и попросит выйти вон

Тонино рассказал Феллини, какие фильмы участвуют в конкурсе фестиваля и кто из режиссеров приехал. И Феллини предложил дать приз мне. – Но ты же не видел фильм, который привез Данелия, – удивился Гуэрра. – И не надо. Я видел «Не горюй!», и мне достаточно. Таким образом я получил приз «Амаркорд» от Феллини за картину «Настя», которую он не видел, но любил фильм «Не горюй!», и от Параджанова за фильм «Не горюй!», который ему не понравился.

С Гайдаем я дружил. Мне нравилось то, что он делал. У Леонида Гайдая был особый дар. Его иногда обвиняли в том, что он ничего нового не придумывает, только берет и использует трюки немого кино, – но многие пробовали использовать трюки немого кино и ни у кого, кроме Гайдая, ничего путного не получилось. Гайдай мне после просмотра в Доме кино сказал, что я зря смешал два жанра. Если бы у меня в фильме люди не помирали, могла бы быть хорошая комедия.

И дальше всем фильм нравился. Не понравился только троим: одной красивой художнице (она полюбила меня за смелость после фильма «Тридцать три», а после «Не горюй!» разлюбила) и двум кинорежиссерам – Леониду Гайдаю и Сергею Параджанову

сторонку: – Ты что, куришь наркотики? – Да, – сказал он. – Зачем? Это же очень вредно. – Я хочу стать режиссером. – А при чем здесь?.. – Каждый настоящий режиссер должен принимать наркотики. – Ну, это не факт, – сказал я. – Я вот не принимал и не принимаю. Ну, что ты отвернулся? – Георгий Николаевич, – сказал парень, – если честно – ну какой вы режиссер! И он мне поведал, что он еще окончательно не решил стать режиссером. Потому что, может быть, он поедет в Индию и станет там буддистом. «Господи, – подумал я, – сколько мусора у парнишки в голове»!

Извините, товарищ Леонов! Он идиот! Он кретин! – и милиционеру: – Что ты вытворяешь! Ты что, хочешь, чтобы меня вообще посадили? Давай сюда револьвер! Немедленно! И разрешение на ношение оружия! Нет у тебя больше разрешения! – И Леонову: – Товарищ Леонов, тысячу раз извините! Сбежал из тюрьмы особо опасный преступник, по национальности – русский. И этот осел решил выслужиться, вы уже пятый русский, которого он приводит! Вчера ученика девятого класса привел. – И опять заорал на милиционера: – Сколько можно тебе повторять, ишак, что русский – это не особая примета! Русский – это национальность!

Ничем мы его не обижали. Просто мы русские, – сказала Инна. Я пошел к хозяину ресторана. – Уважаемый, – объяснил хозяин, – посмотри в меню. Там написано: «потроха – 37 коп.» А я потроха покупаю на базаре, мне порция обходится рубль шестьдесят. И еще накладные, то, се… Два рубля. Грузин знает и платит два рубля. А русский или латыш не знает и платит как написано, 37 копеек. Зачем я буду ему подарки делать? Я все рассказал Вадиму. Он сначала не поверил. И вечером мы поставили эксперимент: Вадим пришел в другой ресторан и сказал официанту, как я научил: – Принесите что-нибудь хорошее. А сколько это стоит, я знаю. Официант кинулся выполнять заказ. Больше у Юсова в Грузии проблем не было.