Цитаты из книги «Дайте им умереть»

Вексель был слишком безупречным, чтобы быть настоящим.

дочка местного кедходы, сельского старосты, пигалица из многочисленного выводка девиц, старшие из которых уже нянчили по двое-трое чумазых ребятишек, а младшие отбирали у собственных племянников хлебную жвачку, завернутую в тряпицу.

«Девочка, – очень хочется спросить Фаршедварду, но он не делает этого, и не только потому, что Неистовая Зейри кто угодно, но далеко не девочка. – Кто учил тебя быть мужчиной? Кто вложил холодный огонь в эти глаза и превратил язык в нож, а сердце в кулак? Господи, как было бы здорово взять тебя сейчас за горлышко, за нежную голубиную шейку, встряхнуть хорошенечко и объяснить простую и малоприятную истину: не так уж важно быть всегда сверху, хоть в жизни, хоть в постели!»

– Я занят! – рявкает Фаршедвард. – Не видишь – господин хайль-баши ест! Испуганный мушериф исчезает быстрее принцессы Зейнаб, убегающей от людоеда-извращенца Вишапа-ибн-Вишапа. Скажи Тот-еще-Фарш, что он сейчас думает, и избавиться от подчиненного было бы гораздо труднее. Думать – не поле пахать; зато есть – дело святое. Когда начальство изволит кушать, его лучше не беспокоить.

Здесь агнца любит лев, здесь хищник мил и кроток. Да здравствует наш рай – рай клеток и решеток!

– Когда ты в состоянии вернуться в берлогу на своих двоих, – сказал случайный прохожий напоследок, – значит, все не так гнусно, как тебе сейчас кажется.

петуху-гуляке грозили в худшем случае обильные порезы. Такие раны залечивают после всем двором, спрыскивая вином обиду и смытое легкой кровью оскорбление, а бывшие соперники хором проклинают слабых на передок баб и подвешивают курице по синяку с обеих сторон – ни дать ни взять печати на договоре двух уважаемых держав.

многозначительное подмигивание чуть не заставило Карена попятиться – столько в простом движении век было страсти и женского голода.

События развивались стремительно и фатально, надвигаясь из-за грани невероятного; и НЕвероятное постепенно становилось МАЛОвероятным, а затем – и ВЕСЬМА вероятным, норовя под шумок стать ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫМ.

Если доктору по душе благотворительность – ради Бога, все не без греха, одни любят мальчиков, другие субсидируют музеи, но зачем же сбивать цены на свои услуги? Богатые клиенты этого не поймут.