Г. Д.: Да. Но при социализме говорили так: ты паразит. Мы тебя посадим, чтобы ты работал, ты тунеядец. А в западном мире не говорится, что ты тунеядец, потому что его работа как таковая – она никому не нужна. А нужно напрямую его время. Оно может быть проведено в офисе, оно может быть проведено в лаборатории, оно может быть проведено в пивной, или на диване, или с детьми в зоопарке. Но когда человек идёт с детьми в зоопарк, это время всё равно отчуждено, оно превращается всё равно в капитал. Потому что на капитал работает этот зоопарк и в принципе бесчисленные связи: культурное пространство, эти звери, за которыми ухаживает масса служителей. И вообще сама идея, что есть некие звери, которые культивируются этим социальным пространством, которых любят и презентуют этих зверей детям, чтобы они понимали, что не они одни населяют эту планету, а делят её с жирафами и львами. Всё это густо замешанное варево, всё это является экстрактом, высосанным из человеческой крови. И оно постоянно перегоняется Великому Существу. Но в конце концов возникает кризис. В данном случае – какой? Процесс прогресса – это постоянное повышение стоимости времени. Например: сколько стоит время неграмотного крестьянина, живущего в медвежьем углу? Очень мало. Он сам себе порты домотканые ткёт, его жена ткёт. Он там грибы собирает, никто ему не нужен, он никому не нужен. Его время стоит копейку. Он, может, раз в год приезжает на базар и продаёт эти чёрные грибы. А потом вдруг идут страшные преобразования: французская революция, русская революция, она вытягивает его в мегаполис. И там уже происходит совсем другая оценка его времени. Совсем другая оценка, где его превращают в участника социального процесса.
О. Д.: Вот там он и становится тем самым винтиком, в котором…