СТОЯ ПЕРЕПОНЧАТЫМИ ЛАПАМИ на антарктическом льду, отец наклоняется, чтобы приласкать своего сына. Высоко над водной гладью Амазонки птенцы разевают клювы, присоединяясь к семейному хору. Под жарким африканским солнцем Слониха-мать и Слонихи-тетки протягивают хоботы, помогая новорожденному Слоненку встать на ноги. Малыш Китенок скользит рядом со своей матерью в сверкающих волнах Атлантики. Большие или маленькие, рожденные на суше или в воде – все они окружены любовью. Их сердца бьются в унисон с одной и той же песней, которая передается из поколения в поколение в виде уроков от Природы – матери всех живых существ. Сегодня мелодия этой песни не слышна в нашей человеческой жизни. Мы забыли о своих корнях, наши сердца и умы утратили силу и гибкость. Чтобы возродить эту величавую песню благополучия, нам необходимо заново учиться и вновь вступить на путь Природы.
Смотря на ослепительное разнообразие Природы, сложно осознать, насколько все мы похожи. Несмотря на то что внешне люди и другие Животные выглядят по-разному, внутри – под мехом, плавниками, перьями, чешуей и кожей – у них много общего, в том числе их разумы. Как и люди, Животные – от гигантского Кашалота и одетых в смокинги Пингвинов до древнего Африканского Слона и удивительного Осьминога – тоже обладают структурами мозга, обеспечивающими им возможность сознавать, мыслить, чувствовать, любить и видеть сны1. Как и у людей, у Животных имеются системы воспитания потомства – гнезда развития2.
Гнезда развития – это системы развития, направленные на удовлетворение психологических, социальных и физических потребностей уникальным для каждого вида способом3. Такие гнезда – не конструкции, создаваемые многими видами Птиц из веток и прутьев. Например, гнездо Африканского Слона – это социальная и экологическая среда, в центре которой находится родовая семья: матери, тети, сестры и братья, кузены и т. д., образующие ядро заботы. То же самое можно сказать и о Кашалотах. Их гнезда развития сформированы океаническими течениями и матрилинейной семьей, которая развивает ум и тело молодых Китов в соответствии с устоями их водного дома.
Гнездо каждого вида совершенствовалось в ходе эволюции с тем, чтобы обеспечить оптимальное здоровье и благополучие потомства с момента зачатия и до зрелого возраста. Все гнезда представляют собой проверенную миллионами лет систему. Чем лучше Животное и его потомство вписываются в окружающую среду, тем больше у них шансов на благополучие. То же самое касается и людей: нам и нашим детям лучше всего живется в условиях, подобных тем, в которых мы развивались как вид.
Однако сегодняшняя культура автомобилей, типовых жилых домов и технологий, в которую погружено большинство детей, далека от наших эволюционных корней. Как установила Жан Ледлофф, разрыв между тем, как жили наши предки, и тем, как мы живем сегодня, породил в нашей молодежи и обществе проблемы и симптомы, которых не знают в культурах, сохранивших естественное наследие человечества. И хотя плохое психическое и физическое состояние людей внутри индустриализированного общества может быть и обычным делом, но оно ни в коем случае не является нормальным с точки зрения наших предков, которые в своей жизни опирались на Природу4.
Когда-то Жан Ледлофф была светской львицей, вращавшейся в элитных кругах Нью-Йорка и Парижа 1950-х гг. Но однажды, поддавшись импульсу, она присоединилась к экспедиции, отправившейся в джунгли Венесуэлы на поиски алмазов. Это решение привело к неожиданным последствиям для Ледлофф, изменило ее сущность и вдохновило на написание эпохальной книги «Концепция континуума. В поисках утраченного счастья»5.
На протяжении двух с половиной лет Ледлофф приезжала в Южную Америку и жила в амазонском племени Екуана, которое впустило незнакомку из чужой страны в свою повседневную жизнь. Поначалу Ледлофф была одновременно очарована и шокирована: очарована красотой Природы и шокирована жизненным укладом индейцев. Ей казалось, что Екуана делают все нерационально. Например, она не могла понять, почему женщины племени спускаются за водой по крутому и скользкому склону горы – и не один, а по несколько раз в день – и при этом еще держат детей на бедрах или на спине.
По мнению Ледлофф, должен был найтись какой-то более разумный способ. Все это действо она считала неоправданно опасным, утомительным и неэффективным и думала, что в том-то и состоит цель современного прогресса – улучшать привычки и навыки из прошлого. Еще более поразительной была разница между тем, как она сама ходила за водой, стирала одежду и готовила маниоку, и тем, как те же действия выполняли женщины Екуана: они были изящны и грациозны и, очевидно, наслаждались совместной работой, какой бы трудной она ни была. Все это вызывало у Ледлофф недоумение. Затем на нее снизошло откровение, которое прорвалось сквозь то, что, как она позже поняла, было ее культурно обусловленным восприятием. Это открыло Ледлофф глаза на совершенно новый подход к жизни.
Однажды утром, наблюдая за тем, как ее европейские друзья и мужчины Екуана тащат тяжелое каноэ по берегу реки, Ледлофф была потрясена контрастом. «Я видела группу мужчин, занятых одним делом, – вспоминала она. – Двое, итальянцы, были напряжены, хмурились, теряли самообладание по любому поводу и безостановочно ругались». А вот мужчины Екуана «смеялись от громоздкости каноэ, превращали процесс в игру, расслаблялись между рывками, потешались над собственными царапинами и особенно веселились, когда каноэ, наклоняясь вперед, подминало под себя то одного, то другого… Все делали одну и ту же работу, все напрягались и испытывали боль. Не было никакого различия в их ситуациях, за исключением того, что наша культура приучила нас верить, что такое стечение обстоятельств – это, безусловно, низкий уровень на шкале благополучия, и мы совершенно не представляли, что у нас есть какой-то выбор в этом отношении». Как писала Ледлофф, мужчины Екуана «пребывали в особенно веселом расположении духа, упиваясь товариществом… Каждый шаг вперед был для них маленькой победой»6.
Ледлофф также начала замечать, что и она сама изменилась. К ее удивлению, она «расцвела»7. Ее тело обрело гибкость, разум прояснился, и в целом существенно улучшилось настроение. Жизнь стала более счастливой. По сравнению со своими североамериканскими и европейскими сверстниками Екуана являлись образцом прекрасного психического и физического здоровья. Они много работали, но в их жизни не было ни малейшего признака того системного социального разложения, которое разрушает современное общество. Они не болели. У них не было зависимостей, жестокого обращения с детьми, домашнего насилия и самоубийств.
Примечательно, что Екуана жили в тесной связи с окружающей их Природой. Вместо того чтобы пытаться переделать Природу в угоду каким-то абстрактным идеалам, они существовали в соответствии с ее условиями и законами. Животные, Растения и люди Амазонии процветали, вода была чистой и свежей, никто не был бездомным, и царило глубокое чувство общности, принадлежности8. Природа рассматривалась не как противодействующая сила, с которой нужно считаться, а как река перемен, в которой существует все живое.
Екуана жили в рамках природной экономики дарения, где принято делиться пищей и заботой для удовлетворения потребностей человека, а не использовать их в качестве средства управления и контроля9. Едой, временем и вниманием делились безвозмездно. Хаунани-Кей Траск пишет, что подобная этика существовала на Гавайских островах (до того, как ее вытеснила европейская парадигма обмена, когда нужно отдавать для того, чтобы получать): «До прихода колонизаторов общество коренных жителей зиждилось на семейных отношениях, отлаженных племенами или вождями, когда необходимые для жизни вещи: земля, вода, пища, коллективная идентичность и поддержка – оказывались доступны всем и каждому»10.
Больше всего Ледлофф впечатлило то, как подобный подход проявлял себя в уходе за потомством. Уверенные в том, что дети руководствуются своими внутренними принципами, члены общины оказывали им необходимую поддержку – например, кормили грудью по требованию. Детей в амазонском племени любили безо всяких условий. В отличие от детей, которых Ледлофф видела в США и Европе, малыши Екуана почти не плакали, а режим питания и сна им никто не диктовал. Взрослые, куда бы ни шли, брали своих отпрысков с собой. Малышей носили на руках и обнимали как матери, так и другие члены семьи и общины, но дети могли свободно гулять и играть и без вмешательства взрослых.
Все эти наблюдения подтверждают выводы многочисленных научных исследований исконных культур, проведенных такими антропологами, как Барри Хьюлетт, Мелвин Коннер, Майкл Лэмб, Ричард Ли, Маргарет Мид и Элизабет Маршалл Томас11. Ледлофф назвала это единение человека и Природы примером древнего континуума12. Она утверждала: чтобы добиться здоровья и благополучия, воплощением чего является народ Екуана, людям необходимо привести свою жизнь в соответствие с Природой и традициями предков, перейти от антропоцентризма к экоцентризму13. По словам Грегори Кахете, духовного учителя племени Тева, такое представление о сущности человека «принимает свойственную Природе креативность в качестве основы для знаний и действий» и поддерживает «динамическое равновесие и гармонию во всех отношениях»14.
Древний континуум представляет собой своеобразную дорожную карту для исцеления и восстановления нашего индивидуального «я» и наших сообществ, которые расколоты и разрушены отчуждением и нетерпимостью. Заново обучаясь, формируя свой разум и отношения в соответствии с установками Вселенной, мы можем выбрать такие мудрые практики и нравственный путь, чтобы жить в рамках возможностей Природы. Вайн Делория-младший из племени Сиу (Стэндинг-Рок) пишет:
«Мудрый человек осознает границы своих возможностей и действует с некоторой долей смирения, пока не получит достаточно знаний, чтобы действовать уверенно. Каждая крупица информации должна быть связана с общими рамками моральной интерпретации, поскольку она относится лично к нему и его окружению. Ни одна совокупность знаний не существует сама по себе, вне моральных рамок понимания. В самом прямом смысле мы – творцы, или сотворцы, с высшими силами, и то, что мы делаем, имеет непосредственное значение для остальной части Вселенной»15.
«Концепция континуума» Ледлофф радикально изменила популярные на Западе взгляды на культуру и воспитание детей. После публикации книги в 1975 г.16 появилось множество научных исследований, подтверждающих выводы Ледлофф о том, что ранний жизненный опыт оказывает серьезное влияние не только на здоровье и благополучие ребенка, но и на весь мир людей и Животных17.
Исследователи не ограничились поведением, а заглянули глубже – в психологию и этику как древних, так и современных культур, основанных на связи с Природой, – т. е. тех культур, которые опирались или опираются на воплощенную мудрость созависимости и уважения18. Размышляя о том, как находят свой путь связанные с Природой народы, антрополог Уэйд Дэвис пишет: «Все животные и все предметы резонируют с пульсом древнего события уже тогда, когда им только предстоит появиться на свет. Мир в его нынешнем виде совершенен, хотя постоянно находится в процессе формирования. В земле закодировано все, что когда-либо было, и все, что когда-либо будет, в каждом измерении реальности. Ходить по земле – значит участвовать в постоянном акте утверждения, бесконечном танце творения»19.
Цель вышеизложенного не в том, чтобы в духе Руссо изобразить идиллический Эдем, а в том, чтобы подчеркнуть фундаментальное различие между теми современными человеческими обществами, которые ориентированы на доминирование, и теми, которые процветали до глобальной колонизации. Причина, по которой Лакота-Сиу, Кечуа, Екуана, Медведи, Волки и Бобры процветали на протяжении многих тысяч лет, не разрушая свою среду обитания, как это делают современные индустриальные общества, заключается в том, что они стремились соответствовать Природе20
О проекте
О подписке
Другие проекты