Цитаты из книги «Человеческие поступки»

«Нельзя позволить себе стать жертвой. Нельзя допустить, чтобы тебя называли жертвой», – говорила Сонхи.

Я не мог не знать, что у военных было подавляющее преимущество. Только вот что интересно: и на меня давило нечто мощное, сопоставимое с их силой. Совесть. Да, совесть. Это самое страшное, что есть на свете. В тот день, когда я вместе с сотнями тысяч демонстрантов стоял перед дулами оружий, когда в первом ряду колонны катили тележку с телами убитых юношей, я удивился, неожиданно обнаружив внутри себя нечто чистое. Я помню эти ощущения: ощущение, что во мне нет больше страха, ощущение, что я готов умереть прямо сейчас, сию минуту, яркое ощущение, что кровь сотен тысяч людей сливается в огромный кровеносный сосуд. Я чувствовал пульс наполненного высоким смыслом самого огромного и грандиозного на свете сердца, которое билось, питаемое этим кровеносным сосудом. Я отчаянно ощущал, что стал частичкой этого сердца.

Однако сама она хотела быстрее состариться. Не хотела, чтобы эта проклятая жизнь длилась слишком долго.

Теперь я хочу, чтобы ты повел меня за собой. Хочу, чтобы ты повел меня туда, где светло, где светит солнце, где цветут цветы.

Что-то нежное, мягкое, какая-то часть моей души, о существовании которой я не знала, бесшумно разбилось внутри меня.

Но я не знаю, что это за мир, куда человек уходит после своей смерти. Не знаю, есть ли там встречи и расставания, есть ли там лица и голоса, есть ли там радостные и печальные души.

Эти мгновения уничтожат, и придут беспощадные убийства, придут пытки, придут репрессии. Они свалят всех в одну кучу, раздавят, сметут с лица земли. Однако сейчас, если жить с открытыми глазами, если смотреть внимательно, то, в конце концов, мы…

Управления провинции, нашлись смельчаки, до конца простоявшие молча. Камеры иностранных журналистов запечатлели этих солдат с плотно сжатыми губами.

Напишите так, чтобы больше никто не мог оскорбить моего брата.

Когда в зале ожидания на автобусном терминале, перед железнодорожным вокзалом лежали устрашающие трупы; когда военные хватали просто идущих по дороге горожан, избивали их, кололи штыками, раздевали до нижнего белья, бросали в грузовик и увозили в неизвестном направлении; когда они ходили по домам и, найдя молодых людей, забирали с собой; когда были оцеплены дороги вокруг города и отключена телефонная связь; когда в толпу безоружных протестующих летели пули и снаряды; когда меньше чем за двадцать минут около ста трупов были брошены в грузовики; когда стремительно, как огонь, разнесся слух о том, что перебьют все население города; когда обычные мужчины, на тренировочной базе резервных войск захватив винтовки старого образца, организовали посты по три-четыре и пять-шесть человек и стали охранять начальные школы, мосты над речками и ручьями; когда вместо чиновников, улизнувших, как вода во время отлива, граждане начали самостоятельно управлять провинцией из административного здания, в это время я жила в Сеуле в районе Суюри и на автобусе ездила в школу.