одутловатыми, будто серая пшеничная каша, вылезшая из горшка. Одет он был по-мирски, как горожанин средней руки. Маленькие глазки толстяка заискивающе проследили за францисканцем, а затем свиной прищур мэтра Капотэ умаслился, остановившись на темном, размером с яйцо рубине, лежащем посреди стола. Алчная отрада сверкнула в поросячьих глазках, но тут же стухла, стоило мэтру заметить властное «не трожь, моё» во встречном взгляде монаха.
– Я бы хотел начать допрос. Где там бродит ваш секретарь? – недовольно поинтересовался францисканец.
– Будет с минуты на минуту, – заверил толстяк.
– Знаю я наперед, как все будет, – самодовольно заметил брат Лоренцо и крючковатым пальцем подкатил к себе рубин. – Такого сорта ведьмы начинают смотреть жалостливо и ныть, что невинны, рассчитывая на свое юное личико, полное притворной добродетели. Но скажу я вам, месяц назад вывел я на чистую воду ведьму и помоложе. Двенадцати лет. Так не думайте, что ее детские слезы не были пропитаны грехом. Стоило подвесить чертовку на колесо, тут же созналась, что с восьми лет удовлетворяет похоть нечистого.
– Ох, негодница. Сожгли?
– А как же? Все женщины, – осенил себя крестным знамением францисканец, – есть дьявольские отродия с самой колыбели. Так что работы мне хватает.
Во мне все всколыхнулось от возмущения. Несмотря на невероятную слабость, красный огонь тотчас вспыхнул в животе и расплылся горячим потоком по позвоночнику. Видимо, защита чернокнижника действовала только в его присутствии. «Рано вы со мной попрощались, мсьё Годфруа», – недобро подумала я.
Захотелось встать и извергнуть лаву огня и проклятий на этих лживых поборников морали. Но я сдержалась – не следовало поступать наобум. Теперь полагаться можно было только на себя. И на дар. Ведь неизвестно, куда меня увезли. Наверняка мадам Тэйра уже ищет меня, но найдет ли – большой вопрос. А Огюстена впутывать я ни за что больше не стану. Ни за что! Согреваясь от внутреннего огня, я прикрыла веки, подсматривая за происходящим в узкую щелочку меж ресницами. Пусть думают, что я еще не пришла в себя.
– Не могу с вами не согласиться, святой отец! – крякнул мэтр Капотэ, глядя на рубин, как на красивую любовницу хозяина, что лишь дразнит его, кокетливо приподнимая юбку, но в постель идет с другим. – В женщинах только и есть, что греховный соблазн и искушение. Так и норовят поманить, а потом хлопнуть доброго человека по носу, предпочитая шашни с дьяволом. Я уж не говорю про тех, что лицом и фигурой удались, как эта паршивка… Такие с самых пеленок только и грезят о том, чтобы согрешить и навести дурной глаз на людей честных и верующих, коих не прельщают плотские утехи и прочие дьявольские