– Стирка общая, в месяц с вас отдельно двадцать корелей на стирку. Грязное белье меняется раз в две недели, приносите мне, я выдаю вам свежее. Если нужно постирать что-то личное, я покажу вам, в подвале есть корзина, туда можно складывать – и раз в два дня я отношу все в прачечную. Потом приношу так же обратно. Оплата также отдельно. В прачечной берут по весу, получается не так дорого.

– Благодарю вас, рена Шафф. Простите, что не могу пока предложить вам помощь, я еще не знаю ни своего рабочего графика, ни обязанностей, потому и не могу полностью располагать своим временем.

Астрид кивнула с пониманием.

– Устройтесь сначала на новом месте, рента. Потом будет видно – и что, и как.

Хотя фразу насчет помощи она оценила.

– Да, рена. Верьте, я вам очень благодарна.

Глаза у новой жилички были красивые, яркие. Увы – только глаза. Смуглая, не слишком чистая кожа, темные волосы, криво подстриженные и не мытые с дороги, сутулость и забитость ей очарования не добавляли. Так что рена Шафф и злиться не стала.

Ну… было это у нее, было! Не нравились ей слишком красивые, яркие и самоуверенные девушки, и кому бы они нравились? У нее возраст, а тут бегает… всякое! Где справедливость? Она и в семнадцать-то красотой похвастаться не могла, а уж сейчас и вовсе обидно было.

А может, обида шла еще с тех времен, когда она обнаружила, что ее супруг регулярно посещает бордель? Или когда он, напившись, высказал супруге, что женился на ней только из-за денег…

Сейчас уже и не упомнить, но почему-то засело в голове у Астрид, что, будь она симпатичнее, жизнь ее сложилась бы куда как лучше. И к симпатичным девушкам и женщинам она относилась с ревнивой завистью. Старалась не показывать вида, но злилась, сидело это внутри как заноза, раздражало, ныло! Вот почему им?

Почему не мне?

Что за гадское распределение подарков судьбы?!

Судьба отвечать не торопилась. Так и жила себе рена Шафф: где-то ругалась, где-то тосковала, но Элисон у нее грустных мыслей не вызывала. Даже если девушка умоется и отъестся, красоткой она не будет. Такая же серая мышка, как и Астрид, только у Асти в свое время хоть деньги были, а у Элисон и того нет. Тяжело девушке придется в жизни, еще намается.

– Пойдемте, рента, я покажу вам вашу комнату.

* * *

Пока две женщины поднимались по лестнице, Астрид вводила новую жиличку в курс дела.

– Всего в доме сейчас шесть жильцов, вместе с вами. Рент Матиас Фрей – музыкант, он играет в нашем городском оркестре. Рент Элиас Ризен. Бухгалтер на шахте.

– Шахте, рена?

– Вы ничего не знаете о Левенсберге, рента?

Девушка качнула головой.

– Я узнала о распределении в последний момент, а потом мне надо было очень много всего сделать. К сожалению, я уже не смогла посетить библиотеку. Когда мы сдаем студенческий билет, мы лишаемся права доступа к ресурсам института.

Это рена Шафф понимала. Левенсберг – самая окраина Эллары, сюда добраться можно, но сложно. Грузовые-то поезда ходят, а вот транспортные, пассажирские – нечасто.

И в газетах о нем не пишут, и ничем он сильно не прославлен, кроме пары фактов, но те были ТАК давно, что о них и сами горожане едва вспоминают. О них только лев на гербе напоминает да пара мемориальных табличек.

– Я вам потом расскажу о городе, рента. Итак, рент и рена Штребель. Элиас и Анна Штребель. Они уже в годах, ей полезен горный воздух, и они решили приехать сюда, поселиться. Сдали свой дом и живут на вырученные за него деньги. И рента Изабелла Бак. Швея. Я вас познакомлю со всеми завтра, с утра.

– Я буду вам очень благодарна, рена Шафф.

– А вот и ваша комната.

Мансарда была невелика, но производила приятное впечатление. Скошенная крыша не сильно мешала, да и не такой высокий рост у девушки. Комната была поделена на две зоны, в одной, у окна, шкаф, стол и стул, в другой кровать. Больше там ничего не помещалось. Окно было одно, но большое.

– Очень уютно, рена Шафф. И покрывало такое красивое.

Покрывало собирала сама рена Шафф, так что комплимент пришелся ей по душе. Лоскутное шитье – вот что выручает хозяйку в тяжелые времена. Оттуда клок, отсюда – и готово уже покрывало. Или коврик, или скатерть, накидка на кресло – да много чего можно придумать! Обидно же, старая, но еще хорошая вещь, а ее на тряпки или на помойку! Хозяйственная женщина такого не допустит^[3].

– Да, я его почти два месяца делала, – невольно похвалилась Астрид.

– Рена, вы это сами? Правда?

И такое детское удивление было в голосе девушки. Астрид невольно улыбнулась.

– Конечно.

– Рена… а вы не могли бы меня научить… конечно, я заплачу. Пожалуйста?

И взгляд был такой умоляющий. Она не врала, не подлизывалась, ей просто… хотелось? Астрид кивнула.

– Поучу. Начните работать, рента, появится время, и я вас поучу.

– Спасибо огромное!

Улыбка сделала девушку почти хорошенькой, но сейчас Астрид не испытала ревности или раздражения. Ладно уж, поучит она дуреху… понятно же все! Ну кто там может выйти из общежития? Какой великий специалист? Небось и по хозяйству управляться не умеет, и не знает ничего… так?

Рена Шафф получила подтверждение сразу же.

– Да. Нас кормили в столовой, а я старалась много учиться. Диплом для меня был важнее всего, я надеялась, что потом у меня будет время научиться.

– Вот тут и поучишься. Небось муж неумехе спасибо не скажет за грязь в доме, драные рубашки да тухлую рыбу на столе.

Девушка словно съежилась, ссутулилась.

– Я… вряд ли я выйду замуж, рена.

Астрид махнула рукой.

Она и сама отлично понимала многие вещи. Брак – дело такое, либо выгоду ищут, либо любовь, только о первом тут речи не идет, а любовь…

Ага, некоторые готовы тебе в чем хочешь клясться, только вот обман все это, подлость!

– Может, и не выйдешь. – А чего врать-то? Вроде и девчонка неглупая. – Но не век же тебе по чужим углам скитаться, рано или поздно свой будет. Я смотрю, ты девочка неглупая, заработать сможешь, а в своем доме много чего уметь надо.

– Да, рена Шафф.

– Отдыхай, рента. Я тебе сейчас чай принесу и хлеба с сыром. Ты горячие бутерброды ешь?

А то не видно, какие у девчонки глаза голодные! Кто ее там кормил, в поезде? А может, и раньше поесть не успела?

– Я все ем, рена, спасибо огромное! Сколько я буду должна? – Девушка уже выложила четыре ассигнации на стол, и Астрид хозяйственно прибрала их в карман.

– Ладно уж! Считай за сегодняшний завтрак.

– Благодарю вас, рена Шафф.

Астрид кивнула и вышла за дверь.

Не говорить же девочке, что хлеб вчерашний, а сыр начал с одного краешка плесневеть. А вот она его сейчас в печи подогреет, благо та горячая, и отнесет. И заодно посмотрит, что у новой жилички с вещами. Вещи-то – они о своем человеке куда как вернее скажут, чем язык. Человек – существо лживое, а одежда молчит, у нее языка нет.

* * *

Все верно, когда рена Шафф поднялась в мансарду, новая жиличка как раз развешивала свои вещи.

М-да.

Казенный дом, иначе и не скажешь.

Стопка белья, дешевого и поношенного, три пары обуви – зимние теплые ботинки, летние туфли и осенние сапожки, четыре платья, легкий и теплый плащи. Все, больше ничего нет.

Из предметов роскоши – всего один.

Проектор, маленький и дешевый, достаточно маломощный, и к нему большая, размером чуть не с человеческую голову, коробка с кристаллами.

– Журналы? – словно мимоходом поинтересовалась Астрид. – Или книги?

Девушка качнула головой.

– Конспекты. Учебники… мне проектор подарили от института, и я все свои записи хранила на кристаллах. Я не знала, куда поеду, а кристаллы… с ними проще, чем с книгами или тетрадями.

Это рена Шафф поняла.

Проектор, кстати, и правда был из самых простых, без расширенного воспроизведения. Большие очки надеваешь на голову, кристалл в углубление сбоку – и проматываешь информацию.

Смотреть кино так не получится, и музыку не послушаешь – нет звука. А вот читать можно.

– Ты всю библиотеку скопировала на кристаллы?

– Я много копировала. Библиотеки… пока я училась, можно было пользоваться бесплатно, а там очень много специфической информации, то, что не вдруг найдешь.

Это Астрид тоже поняла. Запасливая девушка, неглупая.

– Угощайся. – Она поставила поднос на стол. – Потом принесешь вниз.

– Спасибо, рена Шафф.

Украшений нет, фотографий нет, ничего личного просто нет. Хотя тут разное случается… зато стопка документов лежит на столе. Диплом, паспорт, проездной билет из столицы…

– Завтрак в семь утра, – еще раз напомнила рена Шафф. И вышла, прикрыв за собой дверь.

* * *

Примерно через два часа она душевно сплетничала с подругой за рюмочкой малиновой наливки.

– Да, девчонка только из института, вещей у нее и нет ничего, считай.

– Ничего она о себе не рассказала?

– Практически ничего. Отец погиб, потом мать умерла, тетка ее в общагу спихнула и как звать забыла.

– Вот сволота столичная! Как и не люди!

– Совсем они там стыд и совесть потеряли, – согласилась Астрид. – У нас такое бы никогда не прошло. Вот, посмотри!

От журналов отказаться вдова Шафф не могла. В том числе и от столичного «Сплетника». Как тут удержаться? Как не перемыть косточки богатым и знатным? И лишний раз убедиться – они тоже люди, такие же, как и все. И точно так же впросак попадают, и радости у них те же, и горести…

– Скандал в семействе Эрдвейнов.

– Да?

– Барон Ратель, который должен был жениться на старшей дочери семейства, разорвал помолвку. И женится на младшей.

– Интересно, чем ему старшая девчонка не угодила? Поди, загуляла с кем?

– Или получше партию нашла.

– Всякое бывает, через неделю почитаем, в следующем номере и скажут. О, рента Баррет? Мы и не услышали. – Мария приветливо помахала рукой. – Добрый вечер.

– Рена Шаллер. – Девушка отмерла и шагнула в кухню, улыбнулась. – Здравствуйте. Рада вас видеть. Простите, я не успела вас еще поблагодарить за советы. Вы мне очень помогли! Рена Шафф, я принесла посуду. Куда поставить?

– Вон туда, завтра с утра посудомойка придет, помоет, – махнула рукой почтенная рена. А что? Приготовить-подать она и сама может, на этом сэкономить несложно. А вот стирку и посудомойку лучше оплатить, не так оно дорого, зато руки целы будут. А ручки-то родные, их жалко холодной водой да щелоком травить.

– Спасибо вам огромное за гостеприимство. – Девушка аккуратно поставила поднос и повернулась к двери. Почтенные рены переглянулись.

– Может, посидишь с нами, рента?

– Я… простите, я так с дороги устала. – Девушка и впрямь выглядела серой, словно лист бумаги. – Я посуду принесла и хотела спать лечь.

– Это правильно. – Рена Шафф понимающе кивнула. – На работу-то когда пойдешь?

– Завтра с утра и отправлюсь. Бюро ведь завтра работает?

– Да.

– Тогда сразу же после завтрака.

Рена Шафф качнула головой, а потом взяла чистую рюмку и налила в нее наливки.

– Выпей-ка. Для хорошего сна. А то и так бывает: когда устаешь и спать хочется, а уснуть не можешь. Возраст у тебя вроде и небольшой, но лучше добавить сонного зелья.

– Спасибо, рена. С вашего позволения.

Элисон взяла рюмку и одним глотком прикончила содержимое. Потом поставила посудину к остальным грязным тарелкам, попрощалась и прикрыла за собой дверь кухни.

– Неплохая вроде девочка, – переглянулись сплетницы. – Но мы еще посмотрим, послушаем…

Наливка подействовала просто отлично. Элисон едва успела раздеться и упасть на кровать, как в голове загудело, а глаза сами закрылись.

Спать?

Спа-а-а-а-а-а-ать!

* * *

К завтраку Элисон спустилась ровно в семь утра, и будить ее не пришлось. Оказывается, у комнаты в мансарде есть один жирный минус… или плюс, кому как. Если ты жаворонок, то плюс, солнышко встает рано, и в пять утра в комнате уже светло как днем. А вот если сова…

Элисон всю жизнь была совой-сплюшкой, но наглые солнечные лучи не дали ей шансов увернуться. Пролезли под плотное одеяло, защекотали нос, нырнули под подушку…

Пришлось вставать и умываться.

Старенькие часы показывали шесть утра, так что Элисон спокойно отправилась в уборную, потом в душ… Вода была не то чтобы холодной. Скорее условно теплой, как в речке. И с воплем: «спасите-помогите-замерзаю» не вылетишь, и долго не постоишь, наслаждаясь приятным теплом и струйками на коже. Мыло в такой воде даже почти и не пахло.

Лисси быстро смыла грязь и убежала к себе в комнату, под одеяло. Хоть чуточку согреться. Теплое… хорошо. Минут пятнадцать стука зубами, и можно вылезать. Скоро там завтрак?

И что надеть?

Вот вопрос… коричневое платье теперь только в стирку, после поездки. А вот темно-серое можно. Сумка, туфли – все удобное, немаркое и неубиваемое, благородного черного цвета. Сумка размером с мешок для картошки, зато помещается все, и еще немного больше.

Туфли, несмотря на свой жуткий вид, удобные. Квадратный нос, небольшой каблук, никаких украшений.

Волосы зачесать назад, надеть ободок, чтобы лохмы не лезли в глаза. Вот так. Можно без плаща и без шляпы, все же на дворе начало лета.

Из зеркала смотрела унылая длинноносая физиономия. Элисон потерла щеки, вздохнула…

Не красавица.

Ну и что теперь? Да ничего, надо жить дальше! Внешность важна, но… так! Не важна!

Элисон отвернулась от тусклого зеркала и потопала вниз. Монументально.

В туфлях иначе не получалось, каблуки с металлическими набойками грохотать все равно будут. Зато десять лет износа не будет и чинить не придется. Это важно. И носы туфель, кстати, с оковочкой.

Где там завтрак?

* * *

Элисон пришла третьей. За столом уже сидела семейная пара, при взгляде на которую девушка невольно улыбнулась. Так и скажешь: попугайчики-неразлучники. Оба невысокие, чистенькие, аккуратные, седоволосые, она ухаживает за мужем, подкладывая ему хлеб, он улыбается супруге.

Рена Шафф была тут же.

– Рента Баррет? Доброе утро. Знакомьтесь, дорогие мои, рента Элисон Баррет – рент Элиас и рена Анна Штребель.

– Очень приятно, – вежливо наклонила голову Элисон.

– Нам тоже. Вы вчера приехали?

– Да, рена Штребель.

– А мы с Эликом уже почти год тут живем! Такое уютное место, такое тихое! И горы, и виды… мой кашель почти прошел! А ведь куда мы только не ездили, где только не лечились!

Рена Шафф поставила перед девушкой тарелку.

Что ж, овсяная каша явно была сварена на воде с легкой добавкой молока и сахара, хлеб – прозрачный от тонкости нарезки, сыр слегка подветренный, но Элисон была такой голодной, что слопала все, не ощущая вкуса. Еще бы и о добавке помечтала, но не с ее деньгами.

– Рента Бак.

Изабелла ничуть не соответствовала своему имени. Когда Элисон его услышала, она подумала о красавице со жгуче-черными локонами и карими очами, но за столом сидела ничем не примечательная серая мышка. Русые волосы пыльного оттенка, водянисто-голубые глаза, постное выражение лица. Какие уж тут красо́ты и страсти?

– Доброе утро, рента. – Изабелла осмотрела девушку и сочла ее неопасной. Нет, не конкурентка.

– Доброе утро, рента Бак. – Элисон смотрела вежливо и равнодушно.

Да, человек, да, за столом. Все. Больше ее ничего не интересует… выпить еще чашечку чая? Нет, не надо. Вдруг потом понадобится уединиться, а где?

– Рена Шафф, вы не подскажете, как мне дойти до бюро магической статистики?

– Хм… оно называется именно так, рента? – вслух удивилась Изабелла.

Элисон вздохнула. Как-то они привыкли: магстат и магстат, а людям расшифровать надо.

– Официально это бюро учета и контроля возмущений магического эфира…

– Я знаю, где это. – Рена Шафф сомнениями не страдала. – Вам надо на Угольную улицу, рента.

– Угольная улица?

Рена Шафф достала лист бумаги и принялась быстро записывать на нем улицы, которые должна была пройти Элисон.

– А чем занимаются в этом бюро? – словно в пространство поинтересовалась Изабелла.

Элисон промолчала бы, но Анна Штребель тоже решила не оставаться в стороне.

– Рента, пожалуйста, расскажите! Наверное, это так восхитительно – владеть магией? У вас будет опасная работа? Вы будете охотиться на нечисть?

Элисон пожала плечами.

– Я думала, все знают. Это достаточно скучная работа.

– Разве?

– Магических сил у меня не так много, по шкале Илуса моя мощь равна двум.

– Это много или мало? – уточнила рена Шафф.

– Это чуть больше, чем почти ничего, – не стала скрывать девушка. – Максимум – это двенадцать, но таких магов сейчас всего четверо. А с двойкой – да каждый второй!

– Допустим, – протянула Изабелла. – А заниматься вы чем будете?

– Нашу планету окутывает, словно одеяло, слой магического эфира, и в нем, как в океане, есть свои течения, свои подводные камни, впадины и водовороты. Вот бюро магической статистики отслеживает эти изменения. А статистики мы потому, что надо много работать. Снимаются показания с приборов, сводятся таблицы, рисуются графики, потом, когда все это сходится воедино, можно уже давать прогнозы. К примеру, если где-то возникло стихийное возмущение, то может быть проблема с кладбищами. Или наоборот: зависит от того, какое именно возмущение, в каком спектре, может начнет лучше расти трава, или уйдет вода, или пробьется новый ручей…

– Вот оно что, – протянула рена Шафф. – Никогда об этом не задумывалась.

– Чтобы пользоваться приборами, магическая сила нужна. Но тут и моей хватит, для этого не надо быть магом десятого уровня. А вот потом, сводить все это воедино – это долгая, упорная и муторная работа.

Что-то Элисон недоговорила, конечно, но присутствующие и так все поняли.

Крохотный дар – это лучше, чем ничего, и он дает своей хозяйке шанс устроиться в жизни получше. Но он такой крохотный… в жены талантливому магу она тоже не сгодится, те ищут ровню или кого-то более сильного, считается, что способности передаются по наследству.

– Рента, а кто еще в вашей семье был магом?

– Никто. Я первородка, или мы просто об этом не знаем, – качнула головой Элисон и поднялась из-за стола. – Я запрашивала архивы, но Барретов там нет. Спасибо за завтрак, рена Шафф.

– Не за что, – отозвалась Астрид, убирая посуду в мойку. – Все понятно? Доберетесь до места?

– Да, рена Шафф. Благодарю вас.

Девушка вышла из столовой. Хлопнула дверь, несколько секунд присутствующие молчали, потом тишину нарушила Анна Штребель:

– Бедная девочка. Ни внешности, ни перспектив, ни доходов… милый, давай подумаем, с кем ее можно познакомить?

– Нет-нет, эти дела без меня. – Рент Штребель замотал головой и сунул в рот кусок хлеба с сыром. – Я в этом не разбираюсь.

– Милый, ты во всем разбираешься просто идеально, – польстила мужу рена.

Астрид улыбнулась, глядя на них.

Хорошая пара. Вот ей не повезло, но у кого-то же сложилось? Даже смотреть на них – уже душа радуется. Бывает ведь в жизни счастье!

* * *

Бюро открывалось с половины девятого утра, так что Элисон пришла даже немного раньше. Осмотрелась, пожала плечами… предполагаемое место работы ее не радовало.