Однажды мы с Энн наткнулись на неприятную сцену: одна из девушек выясняла отношения с Уокером. Причина была банальной – стажировка давно кончилась, и в рейды с ветеранами эту девушку больше не посылали, а переносить свои интрижки в реальный мир Чарли не собирался. Новенькие обычно мирились с этим, ведь их всех заранее предупреждали – с Уокером так и будет, больше ни на что не рассчитывайте. Но она для себя решила иначе и теперь пыталась стать для него исключением из общего правила.

– Аннабелл, в реальном мире у тебя своя жизнь, а у меня своя, – скучающе говорил Чарли, глядя не на девушку, а в сторону. Похоже, подобные речи он произносил не впервые. Мы с Энн хотели сделать вид, что ничего не видели, и побыстрее проскочить мимо, но Уокер увязался за нами. Не расслышала, что он спрашивал, с ним говорила Энн. Я боялась поднять глаза и спиной буквально чувствовала неприязненный взгляд той девушки. Для нее все осталось в прошлом. А нам еще предстояло.

– Чего он хотел? – спросила я позже.

– Предупредил, что в два часа будет планерка, – отмахнулась Энн. – Какие-то медицинские вопросы.

– Билл уже говорил нам, – удивилась я. – Зачем повторять?

– Да он, видимо, просто не знал, как отделаться от этой девицы. Джа, если я когда-нибудь тоже начну вести себя с Чарли как идиотка, напомни мне про Аннабелл, ладно?

Тогда же и я мысленно пообещала, что никогда не позволю себе подобного. Я всегда сама справлялась со всем, я и теперь справлюсь. Мне не привыкать, что большинство мужчин меня не замечают. Сейчас еще ничего, а вот в колледже… Тогда на меня вообще никто не смотрел.

Еще в школе я начала заниматься прыжками в воду и однажды неудачно поскользнулась на мокром бортике бассейна. Могла отделаться синяками или, в крайнем случае, сотрясением мозга, как это часто бывает. Увы, мне не повезло. Я повредила позвоночник и на четыре года оказалась прикована к инвалидной коляске. Со временем я преодолела немощь, снова стала ходить и бегать как прежде, правда, вернуться к прыжкам уже не рискнула. Но те вольные годы, когда девушки уезжают из дома в колледж и там вовсю отрываются с парнями, для меня были упущены. Я продолжала жить с родителями, училась и посещала бесконечные реабилитационные процедуры, а все остальное проходило стороной. К тому времени, когда я наконец-то почувствовала себя полноценным человеком и обрела долгожданную независимость, стало ясно, что богатого опыта личной жизни у меня не предвидится. Прибавьте комплексы к невзрачной внешности – и получится замкнутый круг, выйти из которого я уже и не особенно старалась. Если бы не подруги, регулярно устраивавшие вечеринки, куда приглашалось больше парней, чем девушек, вряд ли мне бы довелось ходить на свидания чаще раза в год, и то в лучшем случае. Возможно, рано или поздно из каких-нибудь завязанных отношений и вышло бы что-то путное, не настолько же я безнадежна. Но дело в том, что меня совершенно не устраивали «хоть кто-то» и «лишь бы что-нибудь». Сочетание предъявляемых требований и нежелания идти на компромисс не оставляло мне особого выбора. В TSR предоставлялась отличная возможность интересной карьеры… если бы не Уокер. Только теперь я осознала, что на самом деле до сих пор еще ни разу не была всерьез влюблена и понятия не имела, что навязчивое влечение может так осложнять жизнь. Работать в TSR означало постоянно общаться с Чарли и играть по негласным правилам, возникшим здесь задолго до меня. И если в ближайшее время я не выработаю против Уокера хоть какой-то иммунитет, меня ждут большие проблемы.

* * *

На планерке объявили о добавке нового импланта. Каждому из нас внутрь лопаточной кости будет вживлен изотопный локационный маячок, чтобы напарники не теряли друг друга во время операций.

– Еще парочка девайсов – заметил Пол, – и мы станем практически киборгами. Совсем как патрульные.

– У патрульных три автономных маяка, – возразил Билл. – Восемь мозговых чипов, четыре мышечных импланта в конечностях, один сердечный и аппликаторы на надпочечниках, контролирующие выработку адреналина.

– О, да у нас еще все впереди, – саркастично отозвался Марк.

– Вам такое не грозит, – покачал головой Чарли. – Всего лишь по паре катетеров в вены. И за них вы еще не раз скажете спасибо.

– После имплантации, – продолжил Амброс, – вам всем в биометрию будет внесена информация о ношении кардиостимуляторов, чтобы в реальном мире вы могли свободно проходить металлодетекторы – в аэропортах, например.

– Ого, – присвистнул Пол. – Длинные руки у нашей конторы…

– Все для вашего удобства, – пояснил Чарли. – Чтобы не возиться каждый раз с лишними бумагами.

– Да все нормально, – замкнулся Пол. – Я не об этом…

О том, что беспокоило Каннингема, мы узнали вечером. После работы Пол позвал нас посидеть в баре на соседней улице. Устроившись в самом углу, подальше от музыкального автомата, мы обсуждали завтрашнюю имплантацию.

– Чтобы состряпать достоверную биометрическую липу, – уверенно заявил Пол, – нужна своя рука в правительстве. Что-то вроде тех разрешений, какие полагаются агентам спецслужб.

– Агентам выдают временные свидетельства, – задумчиво сказал Марк и покачал головой. – Это не просто липа. Биометрическая запись делается в рамках закона. Выходит, мы под официальным прикрытием. И скорее всего, это навсегда.

– Ой-ой, – пискнула Энн. – Как-то зловеще звучит – навсегда… Мы что же, и уволиться не сможем? Что, если я разочаруюсь и надумаю вернуться в дельфинарий?

Пол загадочно улыбнулся и оглядел нас всех.

– Меня с самого начала заинтересовало, кому мы подчиняемся, – произнес он. – Не подумайте, что хвастаюсь, но у меня есть кое-какие знакомые… Короче, о TSR нет никаких прямых данных. Фактически все мы до сих пор числимся сотрудниками наших прежних организаций. Чего это стоит конторе, догадываетесь?

– То есть, – насторожилась я, – если кто-то со стороны вздумает проверить меня, то выяснит лишь то, что я до сих пор преподаю в колледже?

– Верно. Заметьте, среди нас нет никого, кто бы работал в частной компании, все так или иначе были связаны с государственной службой. Уверен, копни я про остальных – там будет то же самое.

– Билл когда-то служил в архиве ФБР, – вспомнила я.

– И Кей Си тоже, – заметила Энн. – Наверное, многие ветераны оттуда.

– Выходит, все успели порыться в местной базе, – ухмыльнулся Марк. – Ну-ка, колитесь, кто что искал?

– Да все подряд смотрели, – махнула рукой Энн. – Тем более что все и так лежит в открытом доступе.

– Только общеизвестное, – возразил Пол. – И только изнутри конторы.

Тоже мне, удивил! Извне сейчас мало куда влезешь. Если только… Похоже, нам всем пришло в голову одно и то же, потому что мы одновременно повернулись к Полу.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – вкрадчиво попросил Марк. – Что у вас за связи такие, мистер Джеймс Бонд?

Пол расплылся в довольной улыбке.

– Как говорит наш дорогой Билл, меньше знаешь – крепче спишь. Как говорят мои знакомые, меньше болтаешь – дольше живешь на одном месте.

– Так и знала, – фыркнула Энн. – А по-моему, это даже неплохо. В TSR очень тщательно отбирают рейдеров, доверяют им и никогда не дадут в обиду.

Мы помолчали, думая каждый о своем. В бар начали подтягиваться вечерние завсегдатаи.

– Ну, мне пора. – Энн встала и потянулась. – Вы идете?

– Подожди, я с тобой. – Марк залпом допил пиво и поднялся. Я покачала головой и осталась сидеть, слушая красивую мелодию из автомата.

– А я отосплюсь завтра, под наркозом, – наблюдая за пузырьками в бокале, меланхолично произнес Пол.

Энн рассмеялась и потащила Марка к выходу. Через минуту Каннингем повернулся ко мне и заявил:

– Ну давай, рассказывай.

– Что рассказывать? – не поняла я.

– Ты хочешь что-то найти в закрытой базе TSR. Поэтому и осталась. Угадал?

– Не-а, – зевнула я. – Мне просто не хочется домой. Там пусто и тихо, а тут люди, музыка, пиво… и ты.

Пол хмыкнул и откинулся на спинку скамьи.

– Чарльз Уокер, – прищурившись, сказал он, глядя перед собой.

Я машинально оглянулась.

– Нет, нет, – засмеялся Пол. – Там его нет. Он здесь. – Перегнувшись через стол, Каннингем постучал пальцем по моему лбу. Встретив мой растерянный взгляд, уверенно пояснил: – Ты искала сведения об Уокере.

Мне вдруг стал необычайно интересен собственный маникюр и мелкие трещинки на поверхности стола.

– Ты что же, свободно можешь узнать, кто где роется в базе? – спросила я, нервно думая о том, что если Пол так легко это разведал…

– Да ну, что ты, – оборвал мои мучения Каннингем. – Просто догадался. Во-первых, ты к нему явно неравнодушна. К нему, конечно, многие неравнодушны, но ты так усиленно это прячешь…

– Что, так заметно? – выдавила я.

– Для тех, кому все равно, – не волнуйся, не очень. Для того, кто внимательно наблюдает – увы, да.

– И кто же за мной наблюдает?

– Ну, например, я. Я наблюдаю за всеми, от кого потенциально может зависеть моя жизнь. Я должен быть уверен, что она в надежных руках. – Пол добродушно улыбался, и мне стало легче.

– Ладно, кто еще?

– Амброс.

Ну, это не новость… Но тут у меня внутри все сжалось от внезапной догадки: все мои усилия последних трех месяцев были напрасными.

– Уокер, – подтвердил мои опасения Каннингем. – Этот следит за тобой пристальнее всех.

Сердце пропустило удар. И мне вдруг стало наплевать. Ну и пусть. Конечно, Чарли знает. Он давно все понял, еще с нашего личного знакомства. Прочитал меня, как открытую книгу.

– Ну да, конечно… – пробормотала я. – Присматривается к нам, выбирает новые экспонаты в свою коллекцию.

Пол покачал головой, цокая языком.

– Нет, Джа. На Энни Уокер обращает внимания не больше, чем на меня или Марка. Он наблюдает только за тобой.

Сердце радостно подпрыгнуло, но я его тут же осадила. На что ты надеешься, глупое?

– Раз следит, значит, ему что-то нужно, – констатировала я, взяв себя в руки. В самом деле, не подозревать же Чарли в особом интересе ко мне, не связанном с тем, что я новенькая?

Каннингем буркнул что-то неопределенное, неслышное за грянувшей музыкой. Вечер набирал обороты.

– А что во‐вторых? – спросила я, пересаживаясь ближе к Полу. Тот тоже придвинулся, чтобы не орать через стол.

– Я искал его в базе… То есть я всех искал – всех и нашел. Кроме Уокера.

– Вот и я так же. Наш ветеран засекречен.

– Билл тоже ветеран, но сведения о нем есть в открытом доступе, – резонно возразил Пол.

Я покосилась на него.

– А в закрытом? Только не говори, что еще не пытался.

Каннингем почесал затылок.

– Пытался. И даже нашел его досье. Там, кстати, и наши все есть. Настолько подробные, что дух захватывает. Оказывается…

– Так что про Чарли? – перебила я, с трудом скрывая нетерпение.

– Ничего такого, чего бы мы еще не знали. Все его проекты – одни подробно, другие зашифрованы…

– К черту работу! – не выдержав, вскинулась я. – Что про него самого?

Пол пожал плечами.

– Все записи соотносятся только с TSR. И ни слова о том, что у него было до этого. Как будто он прямо в конторе и родился. Каково, а?

Ощущение было таким, словно меня обнадежили, наобещали золотые горы и бессовестно надули.

– Так не бывает, Пол. Он ведь где-то жил, с родителями или без, ходил в школу, колледж… Ну, я не знаю… Переезжал в другой город, обращался к врачу, участвовал в выборах, оплачивал счета…

– Знаю, знаю. Наши досье набиты всякими мелочами под завязку. Но на Уокера ничего этого нет. Не сохранено даже ни одного его домашнего адреса.

– Но почему? Как такое может быть?

Пол снова откинулся на спинку. Лицо его выражало досаду.

– Все тщательно потерто. Ни одной ниточки не оставлено, ни единой зацепки. Вопрос – зачем?

По крайней мере, одно логичное объяснение этому все же имелось.

– Может, он пришел в TSR из другой конторы? Это ведь реально, да?

– Вполне, – согласился Каннингем. – Но тогда я ничем помочь не могу. Сама понимаешь.

Я молча кивнула.

– Могу сказать только одно, Джа. Раз у Уокера прикрытие такого уровня…

Он мог не продолжать. Я и так уже поняла, что разгадать эту загадку обычным путем мне не суждено.