Три спойлера для ботаников-креационистов и биологов-постмодернистов
«Всё почти как у Бианки, только очень страшно нах»
Вполне про эту книгу. Дальше, правда, у хорошего поэта-программиста Трубникова были «на всех деревьях белки при погонах и в штанах» и вообще про вред наркотиков и весьма закономерный пи$дык. Поэтому поэт нам в дальнейшем не понадобится: ни одна белка в грозном экологическо-эпистемологическом романе-катастрофе «Der Schwarm» не только не появится, но и не пострадает (причинно-следственные встали не с той ноги — но кого это волнует по-настоящему?), а единственный белковый персонаж с успешно преодоленной наркозависимостью совершит бессмертный подвиг и спасёт человечество и любовь. Спойлер? Не думаю. Любое предотвращение обетованного армагеддона за мгновение до пересечения нулевого барьера — последняя спичка в коробке, первый поцелуй, героически подорванный астероид — рутинный способ сдвинуть закономерность на попозже, отложить будильник, ещё чуточку поспать, полетав пчелой вокруг граната, уйти за горизонт событий слоном на ходулях — только для того, чтобы через 10 минут опять досадливо морщиться от навязчивого аларма (у меня, например, сознательно мерзкий будильник, иначе вообще не проснусь), вытряхивать песок из глаз, опять куда-то бежать, кого-то спасать, отвечать по всей строгости за тех, кого приручил, отделять зёрна от плевел, а пластик от картона, одеваться в секонде, а раздеваться в секунду (тут стоп, не отвлекаемся, не усугубляем квантовую запутанность), не есть коровьих детей, не оскорблять чувства корнеплодов, подметать дорожку перед собой — вдруг ненароком раздавленная бабочка окажется той самой — и снова ведь пи$дык тогда. Будь готов. Всегда готов. Да и станет разве хоть какой-нибудь просветленный моралист ставить читателя в угол на горох и 860 страниц без передышки тыкать его носом в результаты плохого поведения (да-да, даже тех, кто не постит издевательских мемасов про Грету Тунберг в лаконичных усах, пренебрегает полиэтиленовыми пакетами и не строит нефтяных вышек в Гренландском море) только для того, чтоб в финале все всплыли кверху брюхом? — бесповоротный the end, земля безвидна и пуста, и тьма над бездною, и над водою только что-то носится. Никакого же педагогического эффекта тогда не получится, не говоря уж о голливудской экранизации, - но сплошной вельтшмерц и уныние. Поэтому — в воспитательных и коммерческих целях — надежда умирать не должна, ведь даже в самой последней главе самой последней Книги утренняя звезда прогоняет тьму ночи — после того, разумеется, как проскачут все заявленные разномастные кони, проклацает львиными зубами адская саранча, воссияет полынь, небо совьётся свитком, а живые позавидуют мёртвым. Поэтому и герр Шетцинг шанс двуногим беспёрым оставляет, поэтому да будет спойлер: все будет хорошо. Но не сразу — должны же вам во всей красе скрежет разверзшегося мрака и глубину падения продемонстрировать. Но ненадолго — испытательный срок до первого замечания. Но не для всех — в книгу жизни записаны? А если проверю?
Но сначала-то всё будет плохо, и час от часу не легче, и чем глубже в море — тем толще кашалоты. Есть ещё океан, оказывается! И он взбунтовался — то-то бы Блок порадовался (но поэты нам без надобности). Пока прогрессивное человечество, созерцая с вершины собственноручно возведенной пищевой пирамиды все царства земные и биологические, раздумывает, чтобы ещё такое злоупотребить, раз никто не видит и ревизию проводить не собирается, - гады морские решают захватить телеграф, телефон и мосты в первую голову, комбинированной, то есть, атакой глубоководных червей, селёдки и кубомедуз установить новый мировой порядок. То есть, конечно, очень древний порядок, существовавший миллионы лет до того, как на суше развелись много понимающие о себе венцы творения, любители дайвинга и сашими. То есть, конечно, опять спойлер, без которого рассказ об этой книге рискует превратиться в чепуховину Чуковского про море синее горит, выскочил из моря кит (долой поэтов!): косатки, тунцы и прочие бессмысленные кракены, которые так и просятся возглавить список неблагонадёжных, — сами по себе в шахидских наклонностях не виноваты. Крабы не проводят экстренных совещаний совета безопасности ракообразных, прежде чем лавиной тыгыдымить на Лонг-Айленд, киты нападают на туристические суда, не накручивая себя предварительно лозунгами «Хватит! Натерпелись!», лобстеры не выдвигают из своих стройных рядов смертников, готовых взорваться токсичной слизью на тарелках французских гурманов, необъяснимо зубастые щетинковые черви вгрызаются в метановый лёд, не просчитав заранее всего ущерба от обрушения шлейфа для экономики Западной Европы. Нет! Действия всех тварей в принудительном порядке координирует некий Продвинутый Разум, на явление которого наивное человечество рассчитывало, поглядывая на звёздное небо над головой — не зря же оттуда огоньки подмигивают, квазарят и пульсируют, да и на вершине пирамиды скучновато в одиночестве — но вот что Древнее Зло поднимется со дна морского, этого никто не ожидал давно: как-то уж слишком архаичненько, реликтовенько так. В момент когда вдруг «ЧТО-ТО ОГРОМНОЕ И ТЁМНОЕ МЕЛЬКНУЛО ПОД ВОДОЙ» (в моём в ридере ВОООТ ТАКИЕ буквы), случайный любитель читать через плечо в метрополитене с уверенностью заявил, что книжка у меня про Ктулху — и был неправ, нечего в уши незнакомым людям «вгах’нагл фхтагн » кричать раньше времени: никакой тут прикладной демонологии и рудиментарных крыльев не предусмотрено, всё по предпоследнему слову науки. Прокатись он со мной по синей ветке раза три туда-обратно — решил бы, что про Солярис, потому что всё чаще стали мелькать слова ЖИВОЙ ОКЕАН — но сразу предпочёл выйти на «Звёздной», успешно избежав стадии натуралистического пантеизма. И только те, кто, наконец, добрался до третьего спойлера (Привет! Как жизнь?) могут узнать, что в единый непобедимый роевой интеллект, в искомый der Schwarm, для которого пакостная человеческая цивилизация — досадное, но легко преодолимое недоразумение, самоорганизовались одноклеточные в процессе эволюции, попутно сделав нерелевантным русский перевод названия. Стая не работает как нейрокомпьютер. А в целом, да, — нормальное еретическое отступление, в смысле, фантастическое допущение.
Зато учёные работают как надо.
«Какое-то время они болтали о разном, пили вино и ели морской язык. Потом беседа опять вернулась к проблемам глубоководных морей».
Со вкусом раскатывая избушку по брёвнышку, дотошный немец никуда не торопится: где Иоанн делает драматическую паузу, включая тишину «как бы на полчаса», прежде чем запустить апокалипсис на максималках, там Шетцинг щедро предоставляет избранным спасителям человечества неограниченный ресурс времени, чтобы провести кучу опытов, трижды проверить результаты, опубликоваться, дождаться рецензий, помериться хиршем (преувеличиваю, но не сильно), переругаться на конференциях, завести и окончить парочку тупиковых романов, выяснить отношения с прошлым, залечить детские психотравмы, разобраться с этнической самоидентификацией, поиграть в индейцев, метнуть пару отравленных стрел в американский образ жизни, попозировать на предмет киногеничности для американских продюсеров, процитировать «Бездну», «Контакт» и «Птиц» Хичкока, поупражняться в остроумии, помедитировать в домике у озера и продегустировать целую линейку вин. То, что в любой непредсказуемый момент может шарахнуть цунами высотой аж 600 метров, а население мегаполисов вымирает по экспоненте от неведомой заразы — не главная их проблема, может и подождать, а тем более какой-то водолаз, которого аномальные акулы заперли в подводной пещере аж до эпилога — потерпит.. Важно ж с другим сначала разобраться: что же за фигня такая — сознающий себя разум, сводится ли cogito к мышлению, необходимо ли для него хоть какое-то Я, способное пройти зеркальный тест, куда в сложившихся обстоятельствах вставлять ergo, и под какой sum заметать ошмётки антропоцентризма, раз уж математически одарённое желе тебя за человека не считает. А потом ещё важнее — о Боже! - кто ж, всё-таки создан по образу и подобию-то? Неужто Ты — мега-амёба, всемогущий студень, един в миллиардах лиц? И как же нам быть теперь? Снова убивать Тебя, что ли, чтобы оставил наш вторичный муравейник спокойно дожидаться бездушного метеорита, невнятного всплеска гамма-излучения, зелёных человечков, зубастой саранчи, любой пи$дык за ваши деньги, копирайта на конец света не существует. Тем более для такой тщедушной планетки, на которой, верим автору, приличный разум зародиться не в состоянии: оба мучают прекрасных дельфинов, оба хуже. Есть контакт.
Стоило ли бодяжить и без того «водянистый» науч-поп эсхатологией за 300 и влажными пуританскими фантазиями о целях эволюции, провоцируя рецензента захлёбываться библейскими аллюзиями, когда запросто можно было докрутить/урезать текст до бодрого пародийного триллера (был потенциал!) с элементами социальной сатиры: на научное сообщество в плену индустрии, экоактивистов во власти иллюзий, власти в оковах геополитики — и позвать уже старушку Джоди Фостер на лучшую роль второго плана? Не даёт ответа прозаик. И про белок.
Зато к поэтам, пускай даже и программистам по совместительству, никаких вопросов:
"Медузы рвались, задевая ветки.
Вода укрыла мёртвую страну,
и даже тьма отправилась ко дну.
Во тьме ходили глупые креветки.
Во тьме кричали страшные киты.
Во тьме осталось море без рассвета.
Возможно, Бог исправил бы всё это.
Но Он давно боится темноты."
