Об авторе

Как и Оскар, его мать любила окружать себя легендами, скрывать подлинные события за туманным романтическим ореолом. Поэтому многого о ней мы до сих пор не знаем.

Сама Франческа считала, что ее семья происходит от знатного итальянского рода Альджиати, а где Альджиати – там недалеко и до Алигьери, так что она называла себя и потомком Данте. Ей совсем не нравилось вспоминать, что, когда она родилась, ее назвали просто Джейн, а отец – дублинский юрист – происходил из семьи английских каменщиков по фамилии Элджи, которые перебрались в Ирландию в XVIII веке в поисках работы.

Но когда же она родилась на самом деле? Точно неизвестен даже подлинный год рождения Джейн Элджи – она постоянно убавляла себе возраст. Правда, получалось как-то неловко: девушка рассказывала всем, что родилась в 1826 году, а в таком случае оказывалось, что ее отец, Чарльз Элджи, умер аж… за два с половиной года до ее рождения – в 1824-м. Правда, уже в старости, подавая документы для пенсии, она указала другую дату рождения – 27 декабря 1821 года. Но, может быть, и это неправда: даты рождения старшего брата и сестер писательницы наводят на мысль, что на самом деле она была старше еще на два-три года.

Среди родных и знакомых маленькой Джейн было много необычных, интересных людей. Сестра ее матери, тетя Генриетта, вышла замуж за Чарльза Метьюрина. Этот скромный дублинский священник приобрел мировую славу благодаря роману «Мельмот», которым восхищался Пушкин. Джейн переняла многие его странности, в частности, как и он, любила сидеть днем в темной комнате при свечах. Двоюродный брат Джейн, Роберт Мак-Клюр, прославился как исследователь Арктики, и она всегда им гордилась.

Старшая сестра вышла замуж, когда Джейн была еще совсем маленькой, брат эмигрировал в Америку. Будущая леди Уайльд жила с мамой и тетей Генриеттой. Она увлекалась чтением и изучением иностранных языков. Может быть, «десять языков», которые она выучила, – это обычное преувеличение, но впоследствии Джейн публиковала переводы с немецкого, французского, шведского, португальского и даже как будто бы с русского.

Спокойная жизнь прервалась в конце 40-х годов. Эмоциональная, романтичная Джейн Элджи не могла остаться равнодушной к бедствиям, которые тогда переживала Ирландия: политический кризис, нищета и главное – страшный голод, который унес едва ли не треть населения страны. Джейн попробовала послать свои стихи в патриотический журнал «Нейшн», где они были опубликованы под псевдонимом Джон Феншоу Эллис. Стихи пользовались большим успехом, и редактор журнала, Чарльз Даффи, захотел познакомиться с автором. Вместо «Джона Эллиса» перед ним предстала «высокая девушка с величественной походкой и фигурой, пылающими карими глазами и чертами лица, которые были словно отлиты в форме для статуй героев – внешность, подходящая для духа поэзии или гения революции». Джейн стала публиковать свои стихи под псевдонимом Сперанца – Надежда, который напоминал и о ее якобы итальянском происхождении. Патриотические, обличительные стихи Джейн пользовались таким успехом среди ирландцев, что и сорок лет спустя Оскара Уайльда в США ирландские эмигранты воспринимали прежде всего как сына «той самой Сперанцы».

Национальный подъем 1840-х годов не привел ко всеобщему восстанию, к прямой попытке свержения английского господства. Многие ирландцы, в том числе и Франческа Сперанца Элджи (так теперь она предпочитала себя называть), были разочарованы. Мисс Элджи занялась переводами и журналистикой. В 1849 году она написала рецензию на книгу под названием «Красоты Бойна и Блэкуотера», автором которой был доктор Уильям Роберт Уайльд, а в книге доктора Уайльда цитировались стихи Франчески…

Когда точно познакомились будущие родители Оскара Уайльда – неизвестно. Понятно лишь, что между ними было много общего: и сходство характеров, и патриотические убеждения (Уильям, правда, не был настроен так радикально, как Франческа), и интерес к истории и культуре Ирландии. Уильям Уайльд к началу 1850-х годов был модным дублинским врачом, специализировавшимся на ушных и глазных болезнях, так что и зарабатывал он неплохо. Кроме того, он интересовался археологией, древностями, историей родной страны. Но неизвестно, решилась бы мисс Элджи вступить в брак с доктором Уайльдом, если бы не несчастье, которое постигло девушку: в 1851 году умерла ее мать. Жить одной, по тогдашним понятиям, было и не совсем прилично, и просто трудно; кроме того, Франческе фактически было уже под тридцать, и она не хотела остаться старой девой.

Перед браком многое могло заставить ее серьезно призадуматься. И дело было не только в том, что черноволосая красавица была ростом больше 180 сантиметров – жених оказался едва ли не на голову ниже. Красивый, привлекательный (теперь мы сказали бы – сексуальный), молодой доктор славился своими любовными похождениями. У него уже был 13-летний внебрачный сын Уильям, которого он выдавал за своего племянника, и две также незаконные дочери – Эмили и Мэри. Младшей девочке было всего два года, и, видимо, с их матерью (ее имени мы не знаем) доктора Уайльда связывали давние и прочные отношения. Однако Франческа все-таки решила рискнуть, и в общем не прогадала – хотя легкомыслие мужа принесло ей много огорчений.

Дружеские отношения и духовная близость с мужем облегчили для Франчески вступление в новую жизнь. В должный срок, 26 сентября 1852 года, в семье появился первый ребенок, которого называли Уильям Чарльз Кингсбери Уиллс Уайльд. Хотя, конечно, в доме Уайльдов были и няни, и кухарки, Франческе многое приходилось делать самой. С юмором она писала одному из своих друзей, что про нее сочинили такую эпиграмму:

 
Судьбы жестокая промашка —
Гляди, Сперанца варит кашку!^[1]
 

Правда, молодая мама не могла поверить, что при ее талантах все закончится только кашкой: кто знает, может быть, в семье растет будущий президент независимой Ирландии? Но иногда супружество наводило ее на грустные мысли: «Я люблю и страдаю, – писала она в письме, – это все, что я понимаю теперь; итак, наконец, моя великая душа заключена в тюрьме женской участи – ничто не интересует меня, кроме желания, чтобы он был счастлив – за это я убить себя готова».

Многие биографы леди Уайльд упрекали ее за противоречивые взгляды на женщин и на семейную жизнь. Она всегда выступала за эмансипацию женщин и даже написала очерк под названием «Рабство женщины», где писала, что вся шеститысячелетняя история человечества – это история «беспомощного смирения женщин перед общественными предрассудками и тиранией законов». С другой стороны, иногда Франческа высказывалась и так: «Добрая, веселая жена – это солнышко в доме, а мозги ей ни к чему, женщинам они не нужны: здравый смысл, терпение, любовь, но больше ничего требовать нельзя», – писала она подруге. «Я была бы гораздо лучшей женой, матерью и домохозяйкой, если бы никогда не бралась за перо. Я так сильно это чувствую, что никогда не стану поощрять свою дочь к писательству», – сокрушалась она в другом письме. В чем тут дело?

Во-первых, леди Уайльд на себе чувствовала, как тяжело талантливой женщине пробиться в обществе, зарабатывать деньги наравне с мужчинами. На склоне лет, в 1892 году она сказала в интервью: «Если бы была моя воля, ни одной женщине не приходилось бы работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Просто ужасно думать о том, как девушка тратит молодость и красоту на тяжелый труд». Мысль ясна – к чему равенство, если оно не приносит счастья? Во-вторых, Франческа сама была одаренной, талантливыми людьми были и ее муж, и старший сын, и она прекрасно сознавала, что в ее семье вырос гениальный писатель – Оскар Уайльд. На своем опыте она убедилась, что и для творческого человека, и для его жены (или мужа) семейная жизнь – тяжелое испытание. «Услышьте меня, о все вы, одаренные и отмеченные роком, – гений никогда не должен вступать в брак, – написала она вскоре после рождения первенца. – Нельзя служить двум господам». В эссе «Гений и брак» она говорит, что «гений – экзотическое растение, которое надо растить на солнце, но обычная, вульгарная жена слишком часто морозит и сушит божественный дух своим мелочным эгоизмом; она всегда требует и никогда не дает». Как же талантливому человеку стать счастливым? «Наверное, больше всего надежды на счастье, – размышляет леди Уайльд, – когда вся семья предпочитает богемный образ жизни, все умны и всем очень нравится жить беспорядочной, импульсивной, бесшабашной жизнью труда и славы, не обращая внимания ни на что, кроме волнующих минут шумной популярности».

Наверное, именно в такой семье 16 октября 1854 года родился будущий писатель, полное имя которого было Оскар Фингал О’Флаэрти Уиллс Уайльд. Еще через три года у Уильяма и Оскара появилась сестра – Изола Франческа Эмили. Потекла обычная семейная жизнь – с днями рождения детей, играми, вылазками на природу, поездками в новый дом в Коннемаре, который приобрел доктор Уайльд. Для своих любимых мальчиков Франческа и Уильям нашли самую лучшую в Ирландии школу – Королевскую школу Портора, которую называли «ирландским Итоном».

Зимой 1864 года Уильям Уайльд получил звание сэра, а его супруга стала леди Франческой. Весь Дублин поздравлял Уайльдов. Но через несколько месяцев сэр Уильям оказался в эпицентре скандала.

Десять лет назад, в 1854 году, в его врачебный кабинет явилась 19-летняя барышня по имени Мэри Трэверс. Семья у нее была, что называется, неблагополучная – родители фактически разошлись, брат страдал душевным заболеванием. Вскоре Мэри и доктор Уильям Уайльд стали встречаться не только как врач и пациентка. Трудно сказать, то ли у них с самого начала были интимные отношения, то ли забота об одинокой, в сущности, девушке лишь постепенно переросла в нечто большее. Уильям помогал Мэри Трэверс деньгами, водил ее в театр, наконец, стал приглашать к себе в дом. Франческа вроде бы не возражала (ни на что серьезное девица претендовать не могла), но в конце концов наглость и истеричность Мэри начали надоедать ей. Она то заходила без приглашения утром в спальню Франчески, когда та предпочитала побыть наедине, то без спросу забирала с собой в церковь детей Уайльдов, то требовала больше денег. В конце концов Франческа была вынуждена попросить Мэри больше не появляться в их доме. Видимо, Уильяму навязчивость Мэри тоже надоела, но «пациентка» доктора Уайльда точно с цепи сорвалась.

За свой счет Мэри опубликовала брошюрку под названием «Флоренс Бойл Прайс, или Предупреждение». В этом опусе Уильям Уайльд и Франческа были выведены под именем четы Квилп (так звали карлика-злодея в «Лавке древностей» Диккенса); «доктор Квилп» якобы пытался оглушить невинную Флоренс (читай – Мэри Трэверс) запахом хлороформа, дабы беспрепятственно ее соблазнить. Досталось и миссис Квилп, то бишь леди Уайльд.

Брошюрка попала ко всем друзьям Уайльдов; они сами получили несколько экземпляров. Но все это были еще цветочки. Во время лекции доктора Уайльда Мэри Трэверс наняла мальчишек-газетчиков, которые стояли около лекционного зала с огромными плакатами и продавали брошюрки всем слушателям. Расстроенная Франческа решила уехать в пригород Дублина – Брэй. Но и тут Мэри достала соперницу. Мальчишки с брошюрками стояли по обочинам дороги, творение мисс Трэверс получили все соседи Уайльдов; в конце концов, к своему ужасу, Франческа обнаружила у себя в гостиной разносчика с плакатом и брошюрками, причем одна из брошюрок попала в руки семилетней малышки Изолы, которая с удивлением пыталась прочесть, что же тут такое написано про ее родителей. Последней каплей было то, что торговец отказался отдать брошюрки Франческе: он продал ей только одну, а остальные забрал с собой.

Взбешенная леди Уайльд написала письмо отцу Мэри Трэверс, где говорилось: «Если она решила себя позорить, это не мое дело; но поскольку, оскорбляя меня, она надеется выбить деньги… то, я думаю, разумно будет сообщить Вам, что никакие угрозы или дополнительные оскорбления никогда не помогут ей получить деньги из наших рук». Старика Трэверса, который давно оставил семью, моральный облик дочери не слишком волновал, но, узнав о письме, Мэри увидела в нем удобный случай еще больше задеть Уайльдов и подала на них в суд за клевету; ее даже не волновало, в каком виде предстанет перед публикой она сама.

Один из биографов родителей Оскара Уайльда, романист Эрик Ламберт, даже предположил, что нездоровое поведение Мэри Трэверс объяснялось отнюдь не любовным безумием. На суде Мэри рассказывала, что в истерике пыталась отравиться настойкой опия, и доктор Уайльд послал ее к врачу за рвотным. Может быть, Мэри просто была наркоманкой и, преследуя Уайльдов, хотела не столько любви Уильяма, сколько новых порций опиума или денег на наркотики?..

Уильям не решился показаться на суде, а вот Франческа явилась в суд и горячо свидетельствовала в пользу мужа. Во время допроса рассказ Мэри показался суду диким: теперь вдруг оказалось, что доктор не травил ее хлороформом, а душил ленточкой от чепчика во время врачебного осмотра. Почему она, если Уильям действительно ее обесчестил (потерпевшая даже не могла точно сказать когда), продолжала спокойно с ним общаться, бывать у него дома, брать у него деньги, почему не обратилась за помощью? Судебный процесс закончился «вничью» – моральный ущерб Мэри Трэверс суд оценил всего в один фартинг, но Уайльдам пришлось заплатить судебные издержки. Одна из газет написала, что в рассказы Мэри «трудно поверить»; Трэверс подала на газету в суд за клевету, но проиграла дело и вынуждена была покинуть Дублин.

Родные и знакомые отнюдь не отвернулись от Уайльдов (как мечталось Мэри Трэверс), но процесс подорвал нервы и здоровье Уильяма. Он заметно сдал, стал выглядеть старым и уставшим. А 23 февраля 1867 года страшная беда обрушилась на Уайльдов – внезапно умерла десятилетняя Изола. Особенно опечален был двенадцатилетний Оскар. Образ сестры неоднократно появлялся в его стихах, а после кончины писателя в его архиве нашли конверт с локонами Изолы, с которым он не расставался. Но на этом несчастья не кончились. Через четыре года обе внебрачные дочери Уильяма Уайльда – Мэри и Эмили – трагически погибли: во время танцев на девушках загорелись пышные юбки-кринолины, и спасти их не удалось. Франческа, как могла, старалась поддерживать Уильяма. Она гордилась сыновьями, которые как раз поступили в университет. Дома собирались то светские знакомые Уайльдов, то веселые друзья Уильяма-младшего и Оскара. Кто знает, может быть, бурное веселье сыновей не шло на пользу опечаленному старику?.. В начале 1876 года он слег. Оскар вспоминал, что к постели больного приходила некая дама под черной вуалью, которая ухаживала за ним. Кто это был? Мать Мэри и Эмили? Мэри Трэверс (есть сведения, что и у нее был ребенок от доктора)? Во всяком случае, Франческа терпела ее присутствие. Уильям Уайльд умер 19 апреля 1876 года.

После кончины мужа положение и самой леди Уайльд, и ее сыновей оказалось весьма плачевным. Доктору Уайльду, может быть, повезло, что он не дожил до кончины старшего сына: его незаконный ребенок, Уильям, также известный врач, пережил отца всего на год. Деньги, которые он оставил в наследство, выручили семью Франчески, но ненадолго. Стало ясно, что с роскошной квартирой в Дублине вскоре придется расстаться. Иногда Франческа даже подписывала свои письма Оскару в Англию – Senza Speranza (Без Надежды). Но в то же время она восхищалась успехами сына, и когда его поэтическое творчество было удостоено премии в Оксфорде, она написала ему: «Как же мне хочется прочесть эти стихи. В конце концов, у нас есть гений – это то, что адвокаты не могут у нас отнять».

Франческа решила покинуть Ирландию, где была так счастлива, и перебраться в Лондон. Здесь она зарабатывала переводами и журналистикой, редактировала дамские журналы. Правда, советы, которые она давала читательницам, были достойны матери Оскара Уайльда: «Женщина никогда не должна появляться дважды в одном и том же платье. Исключением, конечно, являются лекции о первичных молекулах или о вращении атомов». Но иногда она делилась с барышнями опытом и по более серьезным вопросам: «Подсчитано, что в Лондоне примерно шестнадцать тысяч женщин зарабатывают литературой, то есть среди нас – шестнадцать тысяч пучков анормальных нервов и эмоций, трепещущих чувств, огненных фантазий, бурных страстей и пульсирующих умов; все они работают днем и ночью, чтобы преобразить свои мысли в слова. Хорошо известно, что, дабы помочь процессу сочинительства, всем литераторам нужна особая диета – легкая, прохладная и простая, и точно так же им нужна и особая одежда, также прохладная и простая. <…> Чем меньше оборочек, манжеток и каскадов кружев – тем лучше, ибо пятнышки от чернил не улучшают венецианского кружева, а в минуты божественного безумия или горячечного возбуждения авторша нередко может и опрокинуть чернильницу».

В Лондоне Франческа снова завела салон. Иные гости посмеивались и над ее любовью к темноте, и над странной одеждой – Франческа не следовала собственным советам, и на ее пышном лиловом платье (Оскар тоже обожал этот цвет) было множество оборок и медальонов с семейными портретами. Но многие отмечали и то, что Франческа сохранила свою античную красоту и что из-за ее величественности любой наряд на ней казался прекрасным. В ее салоне бывали У.Б. Йейтс, Брет Гарт, Рескин, Бернард Шоу и даже Элеонора Маркс (дочь Карла Маркса), писательницы Ф.Х. Бернетт, Уйда, М. Корелли.

Вскоре Франческа решила попробовать себя в литературе и написать что-то свое, не переводное. В 1884 году вышла ее первая книга прозы – «Сплавной лес из Скандинавии»; здесь Франческа с юмором рассказывала о своих поездках к шведским и датским друзьям, о своем знакомстве со скандинавской культурой. Книга имела большой успех, и в 1887 году она выпустила «Древние легенды Ирландии».