Глава 2

Прошло около получаса после того, как я услышал странный звук, отдалённо напоминавший человеческий голос. Источником его оказалась незнакомая мне птица. В любой другой ситуации Оки наверняка бы посмеялась надо мной, назвала параноиком и наговорила ещё других гадостей, однако в условиях, когда я спас ей жизнь, девчушка сильно испугалась. Она затихла, опустилась на полусогнутые ноги к земле и внимательно слушала каждую мою команду. Наверное, именно так, спасая жизни и ставя на кон свою, завоёвываешь настоящее уважение.

– Сейчас я обезврежу ловушку, потом пойдём дальше в полной тишине. Я смотрю вперёд, вы по бокам, идём медленно, осторожно. Если со мной что-то случится, тут же убегайте по меткам в лагерь и предупредите остальных, ясно? – Решив поиграть в крутого парня, молясь про себя, чтобы «если что-то» не произошло, я с трудом сдержал в голосе дрожь.

– Ясно, – отвечают Оки, Катя и женщина, чьё имя я до сих пор не узнал.

Отогнав девушек чуть назад, опасаясь комбинированной ловушки, я оглядываю ту с разных сторон. Штука интересная: есть примитивный крючок, верёвка с камнем на конце, и эти шипы, разместившиеся на небольшой высоте, некоторые с чёрной, засохшей кровью. Возможно, эта штука использовалась для охоты на больших животных, а может, и не только на них. Опасаясь возможности подцепить её при обратном ходе, я поддеваю её копьём, дергаю в свою сторону, и механизм срабатывает. Подорвав листья и траву, ловушка переходит в вертикальное положение, натягивая ещё одну, спрятанную под землёй верёвку.

Не увидел!

– Назад! – ожидая чего-то страшного, прыгаю в сторону. Ничего вроде не летит, не катится, и лишь сверху десятки палочек начинают биться одна об одну, издавая довольно громкие постукивания. Что это, сигнализация или что-то наподобие датчика сработки? Блин, почему именно сейчас, когда до реки осталось совсем немного.

Поднявшись, отряхиваюсь и думаю, как быть. Если вернёмся без воды, придётся идти снова, но уже позже. К тому времени неизвестные могут успеть обнаружить сработку и подготовить засаду. А если продолжить поход, велик шанс столкнуться с неизвестными нос к носу. Чёрт возьми, думай, Лёха, думай, как быть?! Бежать или идти дальше, идти дальше или бежать… не знаю, придётся делать и то, и другое.

– Отдавайте бутылки, возвращайтесь в лагерь и предупредите остальных. – Перенимая у пухленькой тару, говорю я.

– А ты? – Внезапно испугалась сильнее остальных Оксана, – Мы без тебя не пойдём, мы пришли вместе и уходить тоже нужно вместе. Давайте вернёмся.

– Думаешь, это была сигнализация? – спрашивает пухленькая.

– Думаю, да, – отвечаю я, – нет времени тупить, нужно всё делать быстро.

– Один заблудишься, держи тряпочки, не ленись и вешай чаще. Если закончатся раньше, чем придёшь к воде, возвращайся. – Запихивая мне в карманы яркие метки, говорит толстушка.

– Подождите, так по ним же и те, кто оставил эту ловушку, могут прийти в лагерь. А там одни женщины с ранеными! – Выдала важную мысль Катя. Очкарик, видать, за мужика не сходит. Чёрт, если меня схватят и начнут пытать, я тоже вряд ли сумею сохранить язык за зубами. Плохо…

– Я пойду с Лёшей, а вы возвращайтесь. Так мы быстрее будем идти, оставляя и собирая маяки. – Продолжая удивлять, изменилась в своём отношении ко мне Оксана.

– Так и поступим, – взяв Катю за рукав, ответила тётка, потянув ту за собой.

Дальше мы шли с особой осторожностью, пластик в моих руках скрипел, хрустел, хоть я и старался двигаться как можно тише. Не услышать нас мог разве что глухой. Вскоре показался он, долгожданный, буйный ручей. Шёл он по камням от вершины и резвой струёй бежал в сторону по склону. Обнаружил его чисто случайно, отодвинув пышный куст какого-то растения, что на протяжении всей речушки скрывал воду от посторонних глаз. Всюду кусты, склонившиеся к воде, за полуметровыми зелёными листьями, я не видел даже того, что в отдалении вытянутой руки от меня.

От волнения горло пересохло, набрав в ладони воды, рискуя вкусить бактерий, я сложил руки лодочкой, черпанул и попробовал на вкус. Холодная и… пресная, слава богу!

– Помогай быстрее, – поторапливая малую, начинаю откручивать крышечки бутылок.

– Я что-то слышала, – говорит Оки.

– Я тоже, нужно торопиться, – отвечаю я, заполняя сосуды. Бутылок у нас немного, да и шли мы скорее в разведку, нежели полноценно пополнять запасы. Все рассчитывали на близкое соседство с родником или ключом, фактически, никто и не предполагал возможность нахождения здесь неких «хозяев» леса. Боже, лишь бы это были какие-нибудь адекватные, современные местные жители, а не одичавшие племена каннибалов.

– Лёша… – позвала меня Оки, когда я заполнял последнюю бутылку. – Лё… – тронула она меня рукой за спину, и я поднял голову. Поднял и ахуел. Мне в глаза, на расстоянии сантиметров десяти, глядел заострённый, зубчатый наконечник стрелы. Лук натянут, стрела у глаза, а стрелок… женщина… Смуглая кожа, яркие зелёные глаза, хищная, белоснежная улыбка, чёрные волосы, звериные… Проморгавшись, слегка дёрнулся, от чего женщина по-кошачьи зашипела. За её спиной показался большой пушистый чёрный хвост. Чё за херня?!

– Не дёргайся, – медленно проговорил я для Оки, – я есть друг, – глядя в глаза женщине-кошке, говорю я. Оружие слегка отдалилось от моего лица, наклонив голову на бок, кошка с интересом захлопала глазами, кажется, она разглядывала мою одежду. – Я друг, мы, – пальцем показываю на Оки, – мы летели на большой небесной птице, птица, – медленно шевеля руками, показываю в небо, а затем на землю, – мы упали, в море, понимаешь? Упасть в мор-е-е-е-е. Мы хотели пить, пить. – Начинаю откручивать бутылку, заливаю себе в рот воду. – Понимаешь?

Рядом с кошкой появляется другая женщина, также с луком, и… о боже, да они ведь полностью голые! Смуглые сиськи с коричневыми сосками на выкат, на поясе только ремень, а ниже, обросший мехом лобок. Они что, зверо-нудисты, племя отшельников каких?!

– Кто они? – вполне себе по-нашему спрашивает дальняя кошка у ближней.

– Не знаю, та вроде самка, а это, похоже, настоящий самец, только говорит как-то странно. Может, на ум хворый…

Опа… неудобненько вышло.

– Вы меня понимаете?

Кошка напротив кивнула, убрала оружие, резко схватила левой когтистой рукой за голову и, потянув, с корточек уронила меня в воду. Бутылки попадали, кошка, ноздрями втянув мой запах, захихикала.

– Настоящий самец, ещё и потный, приятный запах, вкусный…

Блять, только не это. Реально испугавшись, я дёрнулся, попытался оттолкнуть нудистку, но сильная рука её, словно железные тиски, сжала мою голову. Кожей ощутил касания острых ногтей и то, что она в разы сильнее меня физически.

– Не дёргайся, а ты готовься к смерти! – со словами, издав лёгкое шипение, переводит свой взгляд на Оки хищница. Проклятье, точно каннибалы, нужно что-то делать, как-то ей помочь. Разбивая колени о камни, издав рев, со всей силы, всей дури, что есть, пытаюсь встать, схватить кошку и кричу:

– Убегай!

Острые когти режут кожу на голове. Голова моя из-за пота и проступившей крови выскальзывает из когтистой хватки, упирается в мягкие груди. Обхватив ту руками, сжимаю их в замке, надеясь не дать той выстрелить. Оки порывается встать, я слышу по камням, по шороху, быстрому шагу, и… Удар, потом женский визг, крик, кто-то подошёл к нам сзади и ударил по Оксане. Не успела, она не смогла убежать, мы обречены. Моя попытка завалить кошку на землю увенчалась успехом. Я сверху, давлю на неё всем телом и пытаюсь выхватить хоть какое-то оружие. Её кисти сильны, пальцы ловкие и длинные, к моменту, когда стрела оказывается в спорном положении, меня уже оттаскивают две сильные пары рук. Только не это, только не так, не хочу, чтобы меня жрали, не хочу умирать!

– Пустите, отпустите нас, мы ничего не сделали! – Во всё горло, брыкаясь и дёргая ногами, пытаюсь сделать хоть что-то, но эти руки, те, кто позади, вцепились в меня мёртвой хваткой.

– Ох какой бунтарь… – Вновь доносится голос, мягкий, женский. Неужели меня держат женщины, как они могут быть настолько сильными?! На земле, в старых травах, в полуобморочном состоянии замечаю Оки. Её лоб разбит, прихватив девочку за волосы, её голову приподняли над землёй, поднесли к шее нож.

– Прошу, не надо! – Как баба, верещу я и, слава богам, мольбы мои были услышаны. Женщина, склонившаяся над Оксаной, замерла. – Пожалуйста, пощадите её, я сделаю всё, что смогу, только не трогайте. Мы ведь с миром пришли, мы ничего не делали, не крали, пожалуйста, не убивайте…

– Чего ждёшь? – Встав и отряхнувшись, кинула недовольный взгляд на подругу зелёноглазая кошка.

– Он так слёзно просит…

– И что, думаешь, если пожалеешь, у него от этого на тебя встанет?

О чём они? Не понимаю. Девушки смеются, хихикают. Каждый раз, когда первая подносит нож к горлу Оксаны, они вынуждают меня кричать, просить, умолять их. Им это нравится? Они получают от этого удовольствие?! Что с этими женщинами? Звери. Они выглядят и ведут себя как настоящие звери!

– Хватит играться с чужаками, – властно произносит пятая, самая крупная и мускулистая кошка, появившаяся из-за кустов. В её чёрных как смоль волосах торчало красное перо. Ростом она чуть выше метра восьмидесяти, в плечах превосходила меня, а грудь её выглядела неестественно упругой, я бы сказал даже накаченной.

– Прошу, не убивайте, пожалуйста… – заплакала с земли очухавшаяся от удара Оксана.

– Позорище, – глядя на неё, выдала баба-командир, – без оружия, в слезах, в грязи, перед мужчиной рыдаешь и скулишь, молишь о пощаде. Как только смелости набралась выть как побитая псина. Есть ли в тебе хоть немного храбрости?

– Простите, простите, не убивайте, пожалуйста не убивайте… – в рыданиях заливалась ничего не понимающая Оки. Чёрт, я ведь тоже ничего не понимаю. Что за амазонки, что у них тут за правила обитания, почему с ней говорят как с мужчиной?

– Послушайте, скажите, что вам нужно, я сделаю всё, что мне по силам, только отпустите!

Меня вновь услышали, отпустили, и я тут же кинулся к малой. Со лба её сочилась кровь, убираю её майкой. Едва взглянув на наших пленительниц, вновь сталкиваюсь взглядом с застывшим у моего лица оружием – на этот раз копьём, моим собственным. Держит его та же зеленоглазая здоровячка.

– Никогда не видела таких смелых мужских глаз, – облизнувшись, говорит она. – Как и не видела столь убогих самок. Чувство отвращения подталкивает меня убить эту убогую и забрать тебя в племя, сильного, молодого самца. Соглашайся: ступай с нами, истинно сильные самки окружат тебя заботой, лаской, подарят сотню, нет, даже три сотни сильных деток. А если дашь со своим семенем жизнь мальчику, тебя осыпят золотом и камнями с ног до головы!

– А что с ней? – взглянув на Оки, спрашиваю я.

– Это животное недостойно жизни и умрёт, как только ты отойдёшь. Я буду милостива, убью её с одного удара, даю слово.

– Отказываюсь!

– Мальчишка… – рычит кошка.

– Госпожа, – внезапно дёрнула ту за рукав другая, та, которую я завалил на землю. Из всех она казалась самой маленькой, хотя внешне – цветом глаз, кожей, мехом – они были практически идентичны. – Это точно чужеземцы, и упали они в угодьях Чав-Чав. Если они прознают, что мы здесь охотились, и тем более, что угнали у них мужчину, вашу дочь-заложницу, наследницу рода, повесят на собственных кишках, а деревню уничтожат.

– Плевать, с молодым мужчиной мы построим новую, нарожаем ещё смелых воительниц и отомстим! – Говоря обо мне как о быке-производителе, заявляет бой-баба.

– Госпожа, поглядите на ту суку за его спиной… Поглядите, как он за неё борется, ваша дочь умрёт напрасно, если он решит откусить себе язык или перегрызёт вены. Поглядите на его решимость защищать это ничтожество, уверена, он может убить себя ради неё, – внезапно выступает в защиту Оки мелкая кошка.

– Бред, не один мужчина никогда не рискнёт жизнью…

Понял, я знаю, что делать!

Дёрнувшись вперёд, горлом своим целюсь на копьё, наведённое на меня. Глаза воительницы в миг округлились, руки дёрнулись, отбросили деревяшку в сторону.

– Идиот! – Мощная когтистая пощёчина едва не выбила мне челюсть, заставила кувыркнуться на камнях и упасть в ручей. – Как можно так… из-за такой, бред, не верю, таких самцов не может существовать!

– Не знаю, чего вы добиваетесь и зачем я вам, но клянусь, так просто вы меня не получите. Отпустите её, позвольте вернуть домой, и тогда я сделаю всё, что в моих силах. – Мне разбили губу, нос, всего лишь пощёчиной с полвзмаха. Сила, которой владеют эти существа, нечеловеческая.

Кошка молчит, сверлит меня недоверчивым взглядом, в конце концов, безапелляционно заявляет:

– Нет. Как только она окажется в безопасности, ты убьёшь себя, а мы получим только проблемы и труп. Я вижу, ты и вправду он, Агтулх Кацепт Каутль. Ты – это его воплощение, лик величайшего и храбрейшего из слабых и покорных, ты и есть Агтулх, потому я не могу позволить тебе умереть. Уберите луки, – подняв руку, командует главная кошка, после чего с моих плеч словно гора свалилась. Слава богу, слава этому… ктулку или как его там. Спасибо большое. Чёрт возьми, я столько кирпичей в штаны навалил, что можно кирпичный завод открывать…

– Ты храбр, Агтулх Кацепт Каутль, однако, я не могу позволить тебе уйти просто так, – вытащив из-за пояса нож в форме чёрного зуба, женщина командует, – встань.

Твою мать, нет, ну что ещё, неужели рано радовался, неужели всё же сейчас резанут или… по глазам кошки вижу, куда она целится. Мысли выстраиваются в хронологический порядок: я какой-то святой, у неё нож, а стало быть… чёрт, святой и нож, нож и святой, баба глядит на мой пах. Не не не не не, не хочу, лучше убейте, только не кастрируйте!

– Подождите, не надо, пожалуйста, давайте что-нибудь другое, хотите пальцы, можете даже руку забрать, две – забирайте две, только не…

– Мне не нужны твои руки, у меня есть свои, – под смех соратниц, провела по паху между ног ножом-когтем кошка, от чего я выругался, попятился и тут же наткнулся на двух сильных, подхвативших меня шкур.

– Помогите, кастрируют, помогите! – Заверещал я как сумасшедший, после чего мне тут же куском ремня заткнули глотку. Я продолжал кричать, вырываться, но это лишь больше заводило девушек, меня державших, и бесило их командира.

– Заткнись, или я убью её, а после, помолившись, оставлю твою жизнь на милость богов! Так мы и проверим, истинный ли ты был Агтулх. – Жизнь моя и девочки рядом в обмен на член? Господи, это самый тяжёлый выбор для любого мужчины. Да только выбирать не приходится, конечно же, я выберу жизнь. Сжав зубами ремень, отвожу взгляд в сторону Оки. Бедняжка мычит, плачет, пуская слёзы и сопли. Скоро так же рыдать буду и я, так что боль твоя мне понятна, малая. После мы поплачем вместе, а теперь…

Чёрное лезвие резануло по ремню, заставив кошек удивлённо вздохнуть.

– Какая прочная вещица. Жаль будет портить, снимешь сам или резать?

Кто в здравом уме будет ускорять процесс становления кастратом?

– Режьте, – молясь, чтобы появились те, кто владеет этими землями, – произнёс я. Воительница недовольно зарычала, после грубо схватив, принялась пилить ножом ремень. Господи, помоги, пожалуйста, я ж девственник, не лишай единственного достоинства, ничего не сделал… только дрочил, не лишай последнего счастья, чёрт возьми, помогите!

Сильные руки рубанули ремень, легко справившись с пуговицей, прихватив за два края, силой дернули ткань в разные стороны, заставив ширинку с треском разойтись. Кошка опускается на колени, всё так же облизывается, словно собирается сожрать его ещё тёплым.

– Пожалуйста, не надо, у меня не было женщины, пожалуйста…

Кошка замерла, приподняв левую бровь, подняла на меня свои большие зелёные глаза и громко рассмеялась. Смех её поддержали все соплеменницы. Они не смеялись, ржали, как лошади, как, как животные!

– Какая гнусная ложь… Агтулх. Хоть я и не смею украсть тебя у главного племени, но и просто так уходить не намерена. Я пощадила твою сучку, исполнила просьбу, теперь ты исполнишь мою и отдашь мне его…

Руки девушки потянули трусы вниз, оглядывая мой сморщившийся от ужаса прибор, кошка взглотнула, также нервно на мой член поглядели и её подруги, вместе с Оки. Возможно, она тоже видела моего друга в первый и последний раз. Чёрт… не хочу становиться кастратом…

– Ого, он такой широкий, толще мизинца… – сказала кто-то из кошек.

– Да… невероятно, не знала, что такие бывают, – поддержала первую вторая.

Тем временем главарь добралась до самого сокровенного.

– Идеальная форма… – коснувшись моего члена своими холодными пальцами, женщина запускает их дальше, к яйцам. – У такого идеального органа и семя должно быть идеальным…

– Что… семя? – переспросил я.

– Именно, ты отдашь нам его, своё семя! – Зарычав, грозно и властно потребовала главная кошка.