– Да, и довольно давно, – Семенофф на автомате еще несколько раз хихикнул, и тут до него дошло.

– Кто???

– Самое забавное, что неизвестно.

– Кто…

– Пока никто.

– Почему???

– Усилиями вашего скромного дипломата. Заявлено расследование. До конца оного трон остается вакантным. Председатель комиссии – господин Бельский.

– Трындец. Старики окончательно впали в маразм! Они пересмотрели сериалов по НТВ! – вклинилась Алиса.

– Очень может быть. Но если у кого-то было желание свести старые счеты, то лучше времени придумать сложно. Поэтому будьте начеку! И… Барон я тебя сердечно прошу – дай возможность им самим сделать первый ход!

– А-а-а, чтоб тебя, Прима! Умеешь ты обломать всю радость!

– Не ной, – ухмыльнулся Камил. – Просто будь наготове. Информация имеет привычку распространяться. И вошедший сейчас в зал может нести с собой чемодан с подарком. И это будут отнюдь не лепестки роз!

– А вот это вряд ли! – хищно оскалилась Алиса. – У меня у входа аж два сканера припаркованы!

– Сдается мне, увлечение сериалами – это общая паранойя. Что за лексикон, леди? – Камил недовольно поморщился, но внутри зашевелился червячок сомнения, медленно разрастаясь до размеров гадюки.

– За это надо выпить! – бодро предложила Малышка, с легкой истерикой в голосе.

– За что? – чересчур спокойно поинтересовался Барон, повернувшись в ее сторону. – Ну?

– За упокой…

– Да-а-а?

– За войну? – теперь истерика уже рвалась из нее.

– Продолжай…

– За победу??? – ее голос сорвался.

– Хороший тост! Итак, собратья, тема сегодняшней вечеринки – «Упокой, война и победа!»

– Алиса, волоки выпивку!

– Чистую или коктейль?

– Коктейль! Только полигоновский не бери – голова болеть будет! – заржал Бабай.

– Без тебя разберемся, – Алиса смазанной тенью метнулась к выходу.

Вечеринка резко набрала обороты. Выпили коктейля из какой-то подгулявшей девахи, потом по исконно русской традиции два раза ходили «за исчо». Потом Барон заявил, что ему не хватает бойцов, и дал становление какому-то рокеру, забредшему пропустить стаканчик. В этом месте Камил решил, что пора завязывать, набрал код на мобильнике и незаметно исчез с вечеринки.

К становлению Камил относился с некоторым пиететом, и чтобы давать его вот так, на какой-то пирушке, неизвестно кому и толком непонятно для чего? Мерзковато. Хотя, учитывая бароновскую паранойю, в этом мог быть смысл, не видный ему. Время покажет.

За своими рассуждениями он неспешным шагом дошел до дороги и сел в поджидающую его тонированную шестерку, тут же резко взявшую с места.

– Господин, у вас все хорошо? – ослепительные в своем беспокойстве глаза Секретаря следили за каждым его движением через водительское зеркало.

– У нас все хорошо. Пока. – Глядя на проплывающие мимо огни, он слегка расслабился.

– Осмелюсь высказать свое мнение, господин, но когда клан скучает, он превращается просто в гадюшник.

– Это нормально, Маня. Но мне кажется, что в следующую ночь нам не дадут быть такими беспечными.

– Что-то назревает?

– Будет конфликт кланов и не исключено, что вплоть до открытого.

– Но Князь не допустит!

– Князь не допустил бы, но… Иногда обстоятельства выходят из-под контроля.

Подъехав к видавшей виды сталинке, девушка выскользнула из автомобиля и, для вида повозившись с ключами, загнала авто в уродливый бетоно-кирпичный гараж, довольно гармонично смотревшийся в ряду подобных ему страшилищ эпохи загнившего соцреализма конца двадцатого века. Глухо зашипела стенка – отсекатель шлюзовой камеры. Затем с легким жужжанием парковочная платформа опустилась на гаражный уровень. Лихо подогнав шестерку к перрону возле входа в убежище, она длинным неуловимым движением выпорхнула из авто, распахнула пассажирскую дверь и застыла в легком церемониальном поклоне. Облако ее длинных огненно-рыжих волос, казалось, не поспевающих за хозяйкой, медленно оседало вокруг изящной фигуры.

Камил слегка улыбнулся и прошествовал к двери в убежище. И, уже поднеся перстень к замку, оглянулся в сторону Секретаря.

– Проверь арсенал, возможно, он нам скоро понадобится.

– Да, господин.

Тяжелая бронированная дверь Убежища медленно закрылась за ним щелкнув в пазах.

Теперь можно было слегка выдохнуть и обдумать ситуацию. Где-то там высоко первые лучи зари начинали золотить небосклон, навевая дремоту. Камил лег на кровать и закрыл глаза. Мир сжался до темно красного канала, который как обычно вел во тьму.

***

Темные закопченные камни перекрытий довлели над ним привычным грузом. Таверна «Старый мост» как раз и была возведена у развалин старого моста, разрушенного еще чуть ли не при Карле Великом.

Тени от масляных светильников скользили по стенам, сплетаясь в причудливом танце. Они скакали по грубой кладке закопченного свода, чтобы через секунду броситься вниз и поглотить то робкое пламя, что их порождало. Огонь в небольших светильниках метался и ловко уворачивался от теней, успевая время от времени бросать свои лучи на стены и столы крошечной таверны. Пятна неяркого красного света выхватывали из тьмы то рукав чьего-то засаленного сюртюка, то юбку из грубой шерстяной ткани, то неяркий блик медной пуговицы или бок отполированного руками оловянного кубка. Однако чаще других они стремились к маленькому столу в дальнем углу таверны, загороженному небольшой деревянной ширмой от остального зала, где в компании с тремя кувшинами и бронзовым подсвечником скучал темноволосый молодой человек в потертом мундире артиллериста национальной гвардии. Опытный взгляд, конечно, сразу уловил бы, что цвет обшлагов куртки не соответствуют канту рейтузов, высокие сапоги скорее кавалерийского образца, а из-под обмотанной грязной тканью гарды тяжелого неуставного палаша проглядывают лучики желтого сияния. Но в этот час и в этом месте до этого не было никому никакого дела, в это время взгляд посетителей не поднимался выше корсажа подавальщиц, а чаще уже тонул на дне кубков и кружек, выкарабкиваясь наружу только с обнаружением сухого дна.

Шли третьи сутки ожидания, и с каждым днем оставаться в Париже было все опаснее, полк, к которому он был якобы приписан, уже бодро пылил по восточной дороге, и каждый час задержки в городе сулил новые неприятности. Слава богу, знакомых у Камила тут осталось немного, большая часть сбежала за Ла-Манш, остальные попрятались кто куда, этих можно было не опасаться. Более всего его беспокоила встреча с бывшими сослуживцами, часть которых нынче вполне могла щеголять трехцветной кокардой. Тогда пришлось бы или следовать их примеру, или драться и бежать. Бежать Камилу не хотелось, служить революции – тоже. И единственное, что его пока держало в этой пороховой бочке, была встреча со старым другом. Когда они были еще молодыми безусыми юнцами, эта забегаловка недалеко от старого моста была излюбленным местом их встреч и началом многих славных кутежей. Она находилась под бдительным оком одного из подручных ночного короля, и тут было относительно спокойно. Главное не задавать вопросов и не слишком смотреть по сторонам. Старый слуга узнал его и поклялся передать письмо своему господину, и теперь оставалось только ждать.

Дорога в охваченную революционными потрясениями Францию была не самой легкой, если бы не его фельдъегерские полномочия и подорожная, выписанная дядей его товарища, объясняться пришлось бы на обеих сторонах границы. А так – всего лишь несколько недель в седле и пара стычек, к счастью, не с патрулями, а с лихими людьми, жадно ловившими рыбку наживы в мутной воде. Однако Бог миловал. А последний любитель легкой добычи любезно уступил ему свой мундир и офицерский патент какого-то бедолаги.

Это произошло между третьим и четвертым кубком второго кувшина. Он не заметил движения рядом с собой, но на столе перед ним появился небольшой конверт, скрепленный печатью. Очень знакомой печатью. Камил вскинул голову и попытался обнаружить почтальона, но рядом не было никого нового, все те же лица, точнее, те же тени. Он нетерпеливо вскрыл конверт, но загадки это не прояснило. «Дорогой друг! Следуй за тем, кто передаст тебе это письмо. Я болен и не могу прийти сам. Будь спокоен. Это надежный посланец и он достоин доверия».

Камил встал из-за стола, и его слегка повело в сторону. Молодое дешевое вино давало обманчивое ощущение легкости, но ощутимо путало движения. Он оперся о грубую кладку стены, и, зажав записку в кулаке, двинулся в сторону выхода. Вынырнув наружу, он огляделся, закат уже догорел, но ночь еще не вступила в свои права. На земле лежали те прекрасные вечерние сумерки, что кутают очертания предметов легкой дымкой и заставляют уличные фонари гореть ярче, но еще не несут в себе тьму. Они идут в авангарде ее колонны. Он взглянул на шпили собора, еще золотящиеся последними отблесками небесного огня, не ведая, что нескоро увидит его вновь.

Однако лирика – лирикой, а нашелся и почтальон. Он отделился от стены и вежливо приподнял шляпу.

– Вы прочли письмо, месье?

– Да. Но я бы хотел получить более веские доказательства.

– Извольте, – с этими словами незнакомец протянул ему перстень с зеленым камнем. – Узнаете?

– А что, если это ловушка? – Камил сам не знал, что ему не нравится, но что-то настораживало его, даже несмотря на затуманенную вином голову.

– Боже мой, шевалье! Можно подумать Вы – герцог крови! Если не верите друзьям вашего друга, то кому еще Вы здесь можете довериться?

– Простите, мою неучтивость, но…

– Я понимаю Вас, и прощаю Ваше недоверие, но нам надо поспешить, чтобы не наткнуться на патруль и не опоздать, – с этими словами тот быстро двинулся в сторону площади.

– Опоздать куда? – поинтересовался Камил, бросаясь вслед за посланцем.

– К вашему другу, конечно же, – усмехнулся проводник.

Не успели они дойти до конца квартала, как их догнала карета, и кучер осадил коней так, что дверца оказалась прямо перед путниками.

– Очень вовремя, Жан, – приветствовал возчика провожатый и распахнул перед Камилом дверцу. – Так действительно будет быстрее и… безопаснее.

Они влезли в карету, дверца захлопнулась, и кони резко взяли с места. Колеса загрохотали по брусчатке.

Внутри было темно, но не пусто. Камил почувствовал сильный толчок в грудь, и упал на сиденье напротив.

– Что за шутки? – рявкнул он и потянулся за оружием. Махать палашом в карете было тесновато, но на такие случаи за голенищами его сапога всегда покоилось пара ножей. И последние события в его жизни не сделали эту привычку менее нужной. Однако дотянуться до кинжала ему не удалось, руки вдруг стали какими-то неловкими и страшно тяжелыми, как будто их окутала якорная цепь.

– Кто здесь? – эту фразу они с почтальоном выдохнули одновременно, и как бы комично это не было, смех и не думал появиться на его устах. Потому что где-то рядом был ужас, ночной кошмар. Камил зажмурился и принялся вспоминать молитву, но кроме «Отче наш» в русском переводе, ничего не шло в голову. Во время последнего задания ему пришлось пережить восточную кампанию в русской армии, и богохульства помогали там лучше, нежели молитвы. Богохульства и храбрость – что у него еще есть? Поэтому Камил прервал свои теологические потуги и обложил сидящую напротив тьму в русской манере такими пожеланиями, что, буде половина из них вдруг исполнилась бы божею волею, то за честь, жизнь и даже само существование незримого оппонента никто бы не дал и ломаной медной монетки. Как потом выяснилось – зря. Потому что якорная цепь немедля добралась и до его языка, сделав невозможным любые речевые упражнения.

Его провожатый тем временем запалил небольшой фонарь, и круг желтого света выхватил из тьмы их таинственного попутчика. Точнее попутчицу.

– Госпожа Ка… – испуганно выдохнул почтальон, и, как показалось Камилу, дернулся в сторону двери.

– Без имен, дурень, – она шутя шлепнула его по губам сложенным веером, и от этого легкого толчка голова попутчика дернулась, как от удара.

– Кто это и кому ты его везешь?

– Это друг гостя леди Анны, – его спутник явно пытался придать голосу видимость смирения, но там звучало еще что-то вроде обиды.

– Да-а-а что-о-о вы говорите! И давно он там гостит? Чем заполняет свои ночи эта английская сука?

– Сегодня пошла вторая ночь. Моя госпожа в меланхолии и хочет сделать его своим наследником.

– Ну да, конечно, а Князь наверняка в бегах, и поэтому с Традициями можно творить то, что минуту назад так красочно изложил этот красавчик. Как, кстати, его имя?

– Камил де Бенье, госпожа. Он капитан…

– Да-да, королевских мушкетеров, я вижу, – она засмеялась довольная своей шуткой, – а еще порядочный наглец и хам. Зачем твоей леди такой материал?

– Я всего лишь слуга и потому…

– И потому ты сейчас уступишь мне место и дашь позабавиться с кавалером.

– Он принадлежит той, кто…

– Он принадлежит той, кто мог бы смахнуть твою дурную голову вместе со смазливой мордашкой, но не стала этого делать. И не смей мне перечить, я не собираюсь лишать его возможности встретиться с другом. Я всего лишь хочу уравнять их шансы при этой встрече.

– Как будет вам угодно, госпожа, – почтительно склонил голову провожатый и скользнул в сторону, уступая место рядом с Камилом незнакомке.

Камил слушал этот разговор с возрастающим изумлением, даже его полупьяное сознание било тревогу. Он понимал, что Николя ввязался в какую-то опасную игру. Быть может, он звал друга на помощь, но зачем тогда весь этот бред о доверии? А еще его невообразимо бесила его собственная беспомощность. Эти двое разговаривали в его присутствии, как будто молодой человек был каким-то предметом интерьера. Тем временем незнакомка обернулась к нему, и Камил, наконец, смог разглядеть ее как следует.

Она была довольно молода, с аристократической молочно-белая кожей, тонкими чертами лица, ее медно-рыжие волосы были уложены в тяжелую прическу и дополняли образ этой, без всякого сомнения, прекрасной женщины. Но вот глаза портили все дело. Это были глаза глубокой старухи, видевшей столько зим, сколько и не снилось никому из живущих, это были глаза тьмы и ночного кошмара.

– Тебе готовили одну дорогу, а я подарю тебе другой путь, – зашептала она Камилу на ухо, медленно расстегивая пуговицы на его мундире. – Ты слишком резкий и прямолинейный, слишком дикий для того, чтобы я отдала тебя этой жеманной суке, – ледяные пальцы огладили его шею замирая время от времени, как будто прислушиваясь к толчкам крови в его жилах. Камил вдруг почувствовал, как в нем просыпается желание обладать этой женщиной, даже невзирая на леденящие душу прикосновения ее пальцев.

– Я чувствую, что ты хочешь любви, но то, что я подарю тебе, – это гораздо больше, и оно почти стоит того, что ты потеряешь.

– Что? – простонал мысленно Камил, борясь со страхом, желанием и все еще висящими на нем якорными цепями, сковывающими его движения.

– Твои краткие дни пойдут в уплату нашим ночам, – в ее голосе послышалась с трудом сдерживаемая ярость и какое-то безумное сладострастие, и в тот же миг неизъяснимое блаженство, текучее, как грех, затопило его сознание. Он почувствовал теплую струйку, сбегающую по своей шее, и, не глядя вниз, уже знал, что это его кровь, но было уже все равно. Лишь бы продолжался этот пьянящий полет вглубь черного колодца, в объятиях прекрасной незнакомки, навстречу свету, которого для него больше нет.

***

Пробуждение по будильнику выводит из себя бессмертного даже сильнее, чем смертного. Шагнув за Рубикон не-жизни, ко многому начинаешь относиться по-другому. Но только не к будильнику, в какой бы форме он тебе не являлся. Первым непроизвольным желанием было уничтожить источник мерзкого звука. Однако лишь когда посеребренная сталь секретера обожгла пальцы, Камил с трудом восстановил контроль над собой и попытался осознать происходящее сквозь багровый туман раздражения. На поверхности был ранний вечер, сумерки еще не коснулись земли.

За решетчатой дверью секретера помигивал огнями мобильный телефон аварийного вызова. Зеленый, значит вокзал! Неужели началось?

Выдвинув ящик, Камил одной рукой поднес телефон к уху, другой набрал комбинацию клавиш на клавиатуре пульта.

– Говорите.

– На нас напали. Днем. Сменили охрану. Дирекция под доминантой. Прикрытие – внеплановое антитеррористическое мероприятие.

– Барон?

– Вне зоны доступа.

– Продолжать наблюдение. Ничего не предпринимать.

Камил сел за пульт и прокрутил записи с камер наблюдения.

Судя по нарукавным шевронам, это охранное подразделение «Камелот», что автоматически означает – клан Розы. Итак, шахматная партия начата, и первый ход за Николаем.

Однако Камил никогда не любил эту старейшую стратегическую игру и был настроен сыграть с вырожденцами в более пролетарский вариант – в «Чапаева».

Он вышел в интернет и отправил кодированное сообщение в первопрестольную. Пора было вызывать подкрепление.

Вечер только начинался, и до захода солнца кое-что еще можно было успеть сделать. Допустим, проверить оружие. Клановый арсенал располагался в Порт-Артуре, а здесь был маленький домашний набор для междоусобиц. Ничем из ряда вон выходящим. Камил похвастать не мог.

Небольшой набор автоматического ручного оружия, дробовики, пара раритетных обрезов, снятых с поселян, гранаты разны типов. Несколько снайперских винтовок с различной оптикой, связка трофейных наганов и пээмов, а также довольно внушительная коллекция холодного оружия всех видов. С особым трепетом Камил приблизился к витрине, где лежали собратодробительные колья работы знакомого оружейника. Он аккуратно поднял один из них и повертел в руках, в сотый уже наверно раз любуясь подарком. Изящно выкованный из муаровой стали, с легким серебристым узором из переплетающихся линий, с узкими хищно вытянутыми лезвиями бритвенно острых граней, переходивших в верхней трети в гарпунные крючки, похожие на когти гарпии. Рукоять захвата, шершавая от щедро нанесенного узора, но без единой зацепки, позволяющей накинуть петлю, наоборот, плавно сужающаяся к основанию. Идеально изготовленный «выключатель» для собрата. Именной. Камил повернул оружие к свету, и на полированной стали заблестела подарочная гравировка – кровавая звезда и перерубленная роза. Эта игрушка давно ждет своего часа. С легким сожалением он отложил ее и пробежался взглядом по менее навороченным наборам. В основном они все были патронташного типа и позволяли нести на себе около десятка штырей, довольно неприятных для сородича. Были бы опытные бойцы, умеющие этим пользоваться, а с этим в нынешнем клане был явный напряг.

Внезапно его взгляд приковало некоторое несоответствие обычному порядку вещей. Камил пригляделся и рывком перетек к дверце сейфа. Та легко подалась и явила абсолютную пустоту. Черный свиток – второе сокровище оружейной – бесследно исчез. Камил нахмурил брови и вышел из комнаты, прихватив с собой лишь комиссарскую трость – многофункциональное приспособление, незаменимое в сложившейся обстановке и не привлекающее внимание в обыденной жизни. Свиток определенно взял кто-то из своих, а своих было не так много, что наводило на грустные мысли, – в ближайшее время их станет еще меньше. Решив не играть в прятки со своей паранойей, Камил не ограничился комиссарской тростью и надел плечевую кобуру с небольшим вальтером.

Стоило выйти из оружейной, как в кармане куртки завибрировал мобильник. Приглашение на внеочередное заседание упырского совета. Оперативненько. Князь ты, или не князь, но оставаться крайним никому не хотелось. Разрыв договора – это не та шутка, на которую можно закрыть глаза. Камил довольно улыбнулся и сел за руль.