Цитаты из книги «Родина»

Им забивают головы дурацкими идеями, а поскольку они еще молодые, то легко попадаются в сети. И потом каждый мнит себя героем – только потому, что у него есть пистолет. Но ведь не думают своей башкой, ради чего все

Чтобы я не приезжала в поселок и не мешала процессу установления мира. Сам видишь, жертвы, они мешают.

– Биттори, ради бога, зачем растравлять раны? И тогда я ответила ему: – Чтобы выпустить весь гной, который там накопился. Иначе рана никогда не затянется.

И когда я спросила, у кого же должна просить прощения лично я, ответил, что ни у кого, но, к несчастью, я была частью конфликта, в который оказалось вовлеченным все общество, а не только отдельная группа граждан, и нельзя исключать, что те, кто должен был бы попросить прощения у меня, в свою очередь ждут, что кто-то попросит прощения и у них самих.

Уже через несколько дней после увольнения Гильермо совершенно пал духом и твердил всякие глупости вроде того, что теперь ему остается только одно – броситься под поезд

В результате секс у них получался скучным, муж быстро насыщался, а она не получала никакого удовольствия. В нем не осталось ни капли нежности. Правда, и грубости тоже не было, нет, не было. Скорее это напоминало формальный акт, сводившийся к унылому звуку, с которым соприкасались их животы

Эти удаляющиеся плечи – плечи очень одинокого человека. Неужели не обернется, чтобы махнуть на прощанье рукой своей сестре? Нет, не обернулся

теперь она, женщина с добрым сердцем, – ты ведь не станешь этого отрицать – сделала благородный жест, придя на похороны Чато и одновременно на похороны их любви, на которую возлагала столько надежд и которой так самозабвенно и всей душой отдавалась. Может, в фигуральном смысле. Ну, пусть будет в фигуральном. Эта любовь, такая хрупкая, словно сделанная из стекла и фарфора

Через два дня после отпевания Чато предали земле на кладбище Польоэ. Народу на похоронах собралось мало. Но Биттори в первую очередь переживала из-за отсутствия Нереи, это углубляло ее горе, и этого она дочери никогда не простит. Шавьер – чуткий, разумный – старался их примирить, быть посредником между матерью и сестрой. Впустую. Он не смог ни утешить первую, ни уговорить вторую

Вообрази только, в каком жутком состоянии я была, если сказала ему: я тебя люблю. Мы никогда ничего такого друг другу не говорили. Не получалось у нас. Ну, если угодно, мы свою любовь показывали – вот и все. Но я должна была говорить и говорить, чтобы он от меня не ушел. Во всяком случае, если уж суждено ему умереть, пусть знает, что я его любила