Исследование, проведенное в Тромсё, не выявило никаких признаков повышения уровня депрессии в зимнее время и низкого уровня психического расстройства в этот сезон в целом. Исследование, в котором приняли участие более пяти тысяч жителей Нидерландов, не выявило никаких признаков повышения уровня депрессии или снижения настроения в зимний период; только у сильно невротизированных участников было выявлено какое-либо влияние времени года на настроение, и даже в этом случае у этих участников наблюдался небольшой подъем настроения весной, а между летом, осенью и зимой не было обнаружено никаких различий. И это несмотря на долгую, серую и влажную зиму в Нидерландах. (Еще одно исследование показало, что уровень сезонного аффективного расстройства в Исландии ниже, чем на Восточном побережье США – удивительный результат, учитывая, что зимы в Исландии значительно темнее, продолжительнее и суровее, чем в северо-восточной части США. Это не значит, что зима не приносит проблем, не влияет на настроение и энергию людей. Но, особенно в местах с суровыми зимами, сезонная адаптация может быть необходимой и полезной, а не признаком психического заболевания. Если бы эти группы населения измерялись с помощью опросника SPAQ, показатели сезонного аффективного расстройства могли бы показаться высокими. Но использование более строгих критериев DSM, включающих значительный дистресс в ответ на симптомы, позволяет людям демонстрировать сезонность без диагноза зимней депрессии. Исследования, в которых используется этот более точный метод скрининга, обычно показывают более низкие показатели сезонной депрессии или вообще не выявляют ее.

Недавние исследования на больших выборках в США показывают, что даже американская статистика по зимней депрессии может быть завышена. Если сезонное аффективное расстройство является распространенным подтипом депрессии, то при изучении больших выборок людей, страдающих от большого депрессивного расстройства, мы должны были бы увидеть сезонные колебания. Однако два исследования американского населения – одно с участием более 1700 респондентов с выраженной депрессией и другое с участием почти 5500 респондентов с легкой депрессией – не выявили существенного влияния сезона, широты или дневного света ни на легкую, ни на тяжелую депрессию. Сама Рохан была соавтором исследования, которое не выявило общего сезонного влияния на депрессию у детей и подростков, хотя она сказала The New York Times, что это не означает, что сезонного аффективного расстройства не существует, просто может быть трудно увидеть небольшое подмножество сезонных закономерностей на фоне более обширных данных о депрессии.

– – -

ПОСЛЕ ТОГО, как накапливаются доказательства того, что зима может не вызывать депрессию в той степени, в какой мы думаем, популярная версия остается сильной: зима вызывает депрессию. Сезонное аффективное расстройство стало доминирующим и, возможно, единственным механизмом для понимания психологии зимы. Поэтому, когда зимой люди чувствуют себя более усталыми или менее общительными, у них есть наглядное объяснение их ворчливости. Потому что многие из нас на собственном опыте убедились, что зима действительно влияет на нас: если вы чувствуете, что у вас зимний блюз или что темнота сезона влияет на вас, вы не одиноки, и эти эффекты реальны. Но значение этих эффектов остается открытым для интерпретации. Является ли зимний сон признаком депрессии или сезонной адаптации? Желание остаться дома, уютно устроившись в норе, – это проблема или норма? Является ли тяга к богатой, согревающей пище поводом для беспокойства или же это полезно? Установки помогают нам разобраться в двусмысленности. Если, столкнувшись с неопределенностью в отношении значения сезонных изменений настроения и энергии, вы обнаружите, что единственное существующее культурное представление о зиме – это то, что она наводит тоску, то ваш опыт может быть отфильтрован через эту линзу. Но если вы посмотрите на это время года с другой стороны, то сможете найти иную интерпретацию.

Убеждения о зиме имеют значение: истории, которые мы рассказываем себе, имеют большое значение, а интерпретация того, как мы чувствуем себя зимой, может определить, будут ли темные дни мрачными и монотонными или уютными и спокойными. Переосмысление нашего отношения к этому времени года может быть полезным как для тех, кто страдает легкой зимней хандрой, так и для тех, кто борется с клинической зимней депрессией. Нам нужен новый способ интерпретации и понимания влияния зимы на нас, а также новый способ адаптивного реагирования.

ВРЕМЯ ОТДЫХАТЬ

Вот двусмысленная ситуация, на которую мы можем повлиять своим умонастроением: Что значит, если мы чувствуем себя более уставшими, когда рано темнеет? Что значит, если зима влияет на нас? Если мы сознательно или иным образом считаем, что "зима – это ужасно", то влияние зимы будет интерпретироваться через эту призму. Должно быть, это плохо, если зимой мы чувствуем себя более сонными. Должно быть, с нами что-то не так, если наступление зимы влияет на наше настроение, энергию или аппетит.

Этот основополагающий, как правило, бесполезный образ мышления часто приводит к нежеланию адаптироваться к зиме. Если зима ужасна, а ее последствия нежелательны, зачем нам пытаться работать с этим временем года? Лучше, наверное, продолжать бороться и жить как обычно.

Вместо того чтобы приспосабливаться, мы обманываем себя, полагая, что контролируем времена года с помощью наших графиков и планов; если только мы найдем правильный распорядок дня или наберемся силы воли, то сможем овладеть темнотой. Мы притворяемся, что мы не такие же животные, как все остальные, как будто сближение с природой – это личное или моральное поражение. Но это заблуждение, и если взглянуть на него открыто, то можно увидеть, насколько бессмысленна такая точка зрения.

Почти все живые существа – растения и животные – меняют свое поведение зимой. Листья опадают, цветы умирают, земля твердеет. Некоторые животные мигрируют, другие проводят все лето, делая кладовую для желудей или набивая морду и набираясь сил, чтобы хорошенько выспаться. Животные, которые спят месяцами, полностью отказываются от зимы; в спячке они переступают грань между жизнью и смертью. Другие впадают в торпор и выходят из него – состояние, похожее на спячку, связанное со снижением частоты сердечных сокращений и метаболизма, которое позволяет животным существовать в состоянии, близком к коматозному, в течение нескольких часов, дней или недель. (Если зимой вы увидите лягушку, которая выглядит так, будто замерзла насмерть, возможно, она просто находится в оцепенении). Некоторые животные отращивают новую шубу, чтобы согреться или слиться с ландшафтом, а другие сбиваются в гнезда и шалаши, чтобы уберечься от холода. Исследователи обнаружили, что внутренние части глаз северных оленей морфируются[*6] между сезонами, чтобы они могли лучше видеть во время бессолнечных синих и серых месяцев в Арктике. Все эти животные так или иначе адаптируют свое поведение. Все они живут в годовом ритме, где энергия и отдых перетекают друг в друга.

Наряду с очевидными результатами весеннего сева, летнего роста и осенней жатвы, важнейшая функция зимы менее заметна. Для растений то, что выглядит как межсезонье, является жизненно важным временем. Циклы заморозков улучшают почву и уничтожают вредителей и болезни, восстанавливая условия для весны. В местах с четырьмя различными сезонами многие местные растения эволюционировали, чтобы нуждаться в зиме: в процессе, называемом вернализацией, некоторым растениям требуются сотни часов низких температур, чтобы успешно прорасти весной. Яблоки нуждаются в наибольшем количестве "часов прохлады", чтобы нормально расти при потеплении, но абрикосы, персики, ореховые деревья и ягодные кустарники требуют длительного холода для цветения. Луковичные, такие как тюльпаны, нарциссы и гиацинты, также нуждаются в месяцах холодной спячки для роста и цветения. Этот цикл охлаждения не только важен, но и находится под угрозой: потепление и более непредсказуемые зимы угрожают растениям, которые зависят от вернализации. В сезоне 2022-2023 годов слишком теплая зима привела к раннему развитию персиков в штате Джорджия, что сделало их уязвимыми, когда температура позже опустилась ниже нуля, уничтожив примерно 90 % урожая, который за год до этого стоил 34 миллиона долларов. Эта теплая зима была настолько катастрофической, что федеральные власти США объявили большую часть сельской местности Джорджии зоной стихийного бедствия.

Снег – один из лучших природных изоляторов: он покрывает землю и укрывает почву, сохраняя ее влажной и защищая корни и луковицы растений от замерзания или высыхания в самое холодное время года. Через несколько недель после возвращения в Тромсё я посетил Японию, где собрал особый урожай редиса из-под сугробов, выкапывая его вручную. "Редис, выращенный под снегом, слаще, чем тот, что растет под летним солнцем, – сказали мне. Снег укрывает их, а более длительный период роста насыщает их питательными веществами и позволяет сахарам развиваться". Эти ценные овощи поставляются из заснеженных регионов в Токио в качестве деликатеса. Не обращать внимания на вклад зимы в жизнь других сезонов – значит упускать из виду фундамент, на котором держится весь остальной год.

Глядя на нечеловеческую жизнь на Земле, становится очевидным, насколько глупо представление о том, что мы можем входить и выходить из зимы, не меняя свой сон, рацион или социальное поведение. Вместо этого мы можем брать пример с природы и перенимать собственные сезонные ритмы. Как пишет Кэтрин Мэй в своих мемуарах "Перезимовка", "растения и животные не борются с зимой; они не делают вид, что ее не происходит, и не пытаются продолжать жить той же жизнью, которой жили летом. Они готовятся. Они приспосабливаются. Они совершают необыкновенные метаморфозы, чтобы пережить зиму. Но именно здесь и происходит трансформация. Как только мы перестаем желать, чтобы наступило лето, зима может стать великолепным временем года, когда мир приобретает редкую красоту и даже тротуары сверкают. Это время для размышлений и восстановления сил, для медленного пополнения запасов, для наведения порядка в доме". Подобно этим растениям и животным, мы можем ценить этот "славный сезон" за то, что это время года, когда мы можем делать меньше.

– – -

ВОЗМОЖНО, еще одна причина сохранения истории о сезонном аффективном расстройстве заключается в том, что многие современные культуры более благосклонны к идее личной проблемы – индивидуальной зимней депрессии, – чем общественной, в которой существующие структуры признаны несовместимыми с адаптивными сезонными изменениями. Моей способности смириться с сонливостью и больше отдыхать в Копенгагене и Тромсё способствовали обстоятельства: будучи писателем и исследователем, я сама составляла свой график, имея возможность начинать позже или заканчивать день раньше. В то время у меня не было забот с детьми или других обязанностей по уходу за ними. Мои дни были заполнены: встречи и интервью, ежедневные задания по количеству слов, встречи со старыми друзьями. Но у меня была свобода действий, и я могла планировать свои дни в соответствии со своими потребностями и выкраивать время для дополнительного сна.

Многие наши проблемы с зимой на самом деле являются проблемами общества и установки, которые не позволяют адаптироваться к сезону, поэтому многие зимние страдания порождены ожиданиями, которые все больше отрываются от природных ритмов. Наша работа может требовать, чтобы мы проводили каждый час зимнего светового дня в помещении, глядя в экраны, так что зимнее солнце остается вечно недоступным. Несмотря на естественную усталость, когда дни становятся короче, школьное расписание остается прежним, заставляя многих подростков просыпаться в темноте. В моем родном городе зимний восход солнца колеблется от 6:32 до 7:19 утра; когда я учился в средней школе, мой первый урок начинался в 7:25.

Мы можем начать исследовать, какие из наших личных сезонных проблем, возможно, являются культурными, созданными. Проблема в том, что вы больше устаете зимой, или в том, что учебные и рабочие часы не меняются в зависимости от времени года? Проблема в том, что вы не можете встать утром, или в том, что наши институты предполагают, что внезапная смена часов на один час никак не влияет на наш организм и режим сна? Проблема в том, что у вас мало энергии, или в том, что от нас ждут одинаковой производительности и отдачи независимо от того, что происходит в окружающем мире?

Когда наши рабочие графики, школьные расписания и обязанности не меняются в зависимости от времени года, чтобы освободить место для отдыха, мы боремся с миром природы. Мы страдаем от того, что живем в культуре, которая не синхронизируется с ежегодными ритмами света и темноты. Мы обращаем свой гнев на зиму, обвиняя время года в том, что оно заставляет нас чувствовать себя так, а не указываем пальцем на цивилизацию, организованную без учета смены освещения, на работу без гибкости, на нормы, которые означают, что мы воспитываем детей без поддержки, необходимой для того, чтобы сделать ее менее неумолимой.

Это, естественно, усугубляется тем, что мы живем в культуре, одержимой продуктивностью. В книге "Как ничего не делать" Дженни Оделл пишет о разнице между "экспоненциальным ростом" и "поддержанием". Экспоненциальный рост – это идея о том, что мы никогда не должны прекращать двигаться вперед, расти и развиваться, в то время как техническое обслуживание необходимо лишь для сохранения и поддержания того, что уже существует. Оделл объясняет, что во многих "развитых" культурах техническое обслуживание регулярно упускается из виду и недооценивается. Это верно не только на уровне общества, когда компании спешат создать самоуправляемые автомобили, а общественный транспорт простаивает, но и на индивидуальном уровне: мы ценим новое, захватывающее и сложное, а не постоянное, стабильное и питательное.

Легко принять зимний упадок за пустую трату времени и пространства. Но такой взгляд затушевывает необходимость зимы для поддержания всего цикла, игнорируя то, как важны периоды покоя для роста и красоты, которые наступают позже. Он игнорирует важнейшую работу, которая ведется под поверхностью. Она притворяется, что мы все можем работать без остановки, все время, работать, жить и любить на полную мощность, непрерывно. Но это не так, и мы можем многое выиграть, если не будем пытаться и дадим себе время на восстановление.

Некоторые из этих общественных и структурных сил нам не подвластны: мы не можем изменить школьное расписание, чтобы зимой занятия начинались позже; мы не можем убедить своих работников, что им следует давать меньше работы, чтобы у нас было больше возможностей замедлиться. Мы не можем игнорировать свои обязанности по уходу. Но это не значит, что мы полностью лишены самостоятельности. Зима дает нам естественную, ежегодную возможность нажать на тормоза. Если мы прислушаемся к темноте, мы можем рассматривать это время года как шанс облегчить свои обязанности. Мы можем проанализировать, что может быть ненужным, лишним. Мы можем сказать "нет" приглашениям и мероприятиям, если только мы действительно, действительно хотим сказать "да".

Мы можем принять зиму как шанс оценить уход за собой так же высоко, как и рост, и признать необходимость такой заботы. Мы можем превратить это время в сезон неспешности.

– – -

Одним из самых вдохновляющих сторонников отдыха является Триша Херси, основательница организации под названием The Nap Ministry. Херси проповедует евангелие отдыха, а в ее книге "Отдых – это сопротивление" подробно рассказывается о том, что "отдых – это гораздо больше, чем просто сон". По ее словам, отдых – это мощный инструмент для демонтажа капитализма и господства белой расы. В основе этой работы лежит историческое наследие США, основанных на рабстве, в котором ее предкам не давали отдыхать. Эта история привела к тому, что сегодня многие люди имеют слишком мало больничных дней, недостаточно отпусков и мало возможностей для отдыха. Это привело к культуре переутомления, выгорания и нормального истощения, потому что всегда есть еще деньги, которые нужно заработать, еще один побочный бизнес, который нужно начать, еще один час, чтобы быть продуктивным, и вероятность того, что отставание может привести к катастрофическим последствиям. Для Херси отдых – это способ противостоять непрекращающемуся требованию делать больше, когда, в частности, те, у кого меньше возможностей – особенно чернокожие и темнокожие люди, которые исторически были системно исключены из возможностей, – вынуждены работать больше часов за меньшую плату, чтобы свести концы с концами. В этом контексте, в этой культуре отдыхать – значит сопротивляться этим структурам.