Глава 3

Лампы больше не моргали, и поэтому на складе стало светло, как днем. В другое время устойчивое освещение успокоило бы Елену, но только не сейчас: она растерянно смотрела на Маргариту, на руках которой лежал бесчувственный Шишкин: он был похож на уснувшего младенца, только с легкой светлой щетиной на подбородке. Эта картина была так же малопонятна Елене, как и то, что вообще произошло между Маргаритой и Шишкиным за последние десять минут. Елена помнила, как Маргарита коснулась плеча лаборанта, и он тут же, закрыв глаза, повалился на пол. Теперь он, полностью отключившись, лежал на руках Кондрашкиной, а та смотрела на него и что-то тихо шептала.

Спрашивать что либо у Маргариты было бесполезно – всё равно она не раскроет своих секретов. Елена вздохнула: ей вдруг стало грустно от того, что никто не хочет воспринимать ее всерьез, и ладно бы это был только Шишкин, который еще недавно втайне над ней насмехался, но Маргарита! Почему она не говорит с ней, как со взрослым человеком, а обращается, как к ребенку, которому нужно только есть, спать и смеяться над глупыми шутками?

Елена залезла в свою барокамеру и улеглась на матрасике. Она отвернулась от Маргариты и Шишкина, не желая больше смотреть в их сторону.

В следующую минуту Маргарита подошла к ней и тихо спросила:

– Ты как себя чувствуешь?

Елена молчала.

Кондрашкина понимала, что бедной девочке стало страшно от того, что она только что увидела, и поэтому решила сразу все объяснить.

– Я ему немножко память подтерла, – сказала она шепотом.

Елена чуть повернула голову.

– Но зачем: он, ведь, обещал никому ничего не рассказывать?

Маргарита вздохнула и посмотрела на Коржикову, как на глупого ребенка:

– Они все трепачи, Лен: создай ему более или менее располагающую обстановку, и он выложит все за милую душу.

– Но после твоего «сеанса» он даже имени моего вспомнить не сможет, а уж про то, что здесь произошло – и подавно, разве не так?

– Откуда ты это знаешь, Лен? – насторожилась Маргарита.

– Знаю, – ответила Елена, – после твоих процедур я иногда забывала, как Сережку моего зовут: порой, мне по двое суток нужно было для того, чтобы вспомнить, как он выглядит…

– А почему ты мне раньше ничего не говорила? – нахмурилась Маргарита: ей не нравились такие сюрпризы.

– Потому что забыла! – неожиданно выкрикнула Елена.

– Потише, Лен, – сказала Маргарита и осмотрелась.

– Да нет тут никого – не бойся.

– Послушай Лен, давай-ка быстренько разберемся, что с тобой происходило после наших сеансов, а потом ты поспишь, хорошо?

– Не хочу, Рит: у меня и так башка раскалывается, а я еще должна что-то вспоминать. И вообще, я и так уже хочу спать.

– Ну, хорошо – спи, если хочешь, но мы еще вернемся к этому разговору – это важно.

– Мне уже ничего не важно, Рит, кроме одного: родить поскорее и улететь с этого дурацкого острова.

Кондрашкина помолчала, а потом, с сожалением посмотрев на Елену, сказала:

– Да, желание хорошее, не скрою, но это так просто не делается.

– Что ты имеешь в виду?

– Да так, не забивай голову – ложись спать.

– Нет, ты скажи, – не отставала от нее Елена.

Маргарита вздохнула:

– То, что я тебе сказала насчет срока твоей беременности…

– Что мне ходить вот с этим двадцать три года? – Елена показала на свой выпирающий живот. – Конечно, помню.

– Так вот – эти показания не могут быть ошибочными, но если мы кое-что сделаем…

– Что, например?

– Ты можешь меня не перебивать? – повысила голос Маргарита.

– Извини, я не хотела, – тихо ответила Елена.

– Так вот, если мы покинем это место, то, может быть, твоя беременность будет протекать как у нормальных женщин, и родишь ты через шесть-семь месяцев, или чуть позже.

– Значит, во всем виноват «Цитрон»? – спросила Елена.

– Думаю да, – кивнула Маргарита. – Я еще точно не знаю всех деталей: на этот счет мне нужно кое с кем посоветоваться…

– Надеюсь, не с тем уродом, Могильным?

– Нет, успокойся – это мой коллега Рыльский: он очень умный дядька, и, я думаю, он подскажет мне, как правильно действовать.

– Ну, хорошо – давай, спрашивай скорее своего Рыльского, а я пока посплю, – ответила Елена, широко зевая.

– Крышку закрыть? – спросила Маргарита, положив руку на заляпанное кровью оргстекло.

– Нет, не надо – ты же здесь.

– Ну, хорошо – спи.

– Ага.

Маргарита отошла от барокамеры: она уже давно приметила стул около какого-то аппарата уродливой формы, похожего на маленького слона с отрубленными ногами и выросшим горбом. Как только она присела на холодное пластиковое сидение, так сразу же почувствовала, как легко стало ногам и спине. Неплохо было бы прилечь куда-нибудь, но кроме железных кроватей без матрасов, на этом странном складе ничего не было. Она снова осмотрелась и наткнулась взглядом на эти уродливые двухъярусные кровати, годные разве что для казармы или тюрьмы. Они давно покрылись ржавчиной, поверх которой легла липкая серая паутина. Кроватей было так много, что хватило бы на триста человек. «Неужели они и впрямь могут кому-нибудь понадобиться в ближайшем будущем?» – подумала Маргарита, на миг вспомнив о госпитале, из которого вырвалась Елена: там стояли такие же железные кровати, только без вторых «этажей». Маргарите было неприятно думать о том месте и о тамошнем начальнике – Могильном. Маргарита отвернулась, твердо веря, что эти мысли покинут ее голову, если она не будет смотреть на унылый казарменно-тюремный «реквизит». Действительно, через минуту ее мозг нашел себе занятие получше: вернулись мысли о том, что ей делать дальше с Еленой. Во-первых, нужно было отсюда выбраться и найти Рыльского. Потом рассказать ему о беременности Елены и тщательно продумать, как убраться с этого острова… В общем, всё сводилось к одному: пока она не выйдет отсюда вместе с Еленой, планировать что-либо на эту тему не имеет смысла, а пока можно заняться… Тут она услышала шорох. Маргарита посмотрела туда, где лежал связанный Шишкин – он пришел в себя.

Когда Шишкин очнулся, кроме Маргариты это заметила и Елена: она тут же соскочила со своего матрасика и быстро подошла к лаборанту.

– Ну, слава Богу, вы очнулись, а то я уж думала – всё!

– Что всё? – улыбнулся Шишкин.

– Ничего, – ответила Елена, и тоже улыбнулась. – Ничего смешного, я хотела сказать.

– Я и не говорю, что это смешно.

– Вот и молчите, – ответила она. – Хотите шоколадку: у меня еще чуть-чуть осталось?

– Хочу.

Елена отломила маленький кусочек и протянула его Шишкину. Он взял шоколад, и, не сразу положив его в рот, молча осмотрел со всех сторон.

– Вам что-то не нравится? – озабоченным голосом спросила Елена.

– Нет – всё хорошо, – ответил лаборант и положил шоколад на язык.

Елена снова улыбнулась: хоть кому-то сегодня она сделала приятное.

Маргарита видела их, сидя на своем стуле. Она с улыбкой наблюдала, как Шишкин вдруг закашлялся, а Елена похлопала его по спине. И получилось у нее это так по-матерински заботливо, что Кондрашкиной пришлось отвернуться, чтобы не прослезиться от чувств, или не засмеяться – этого она даже для себя самой не смогла бы сейчас объяснить, но она не хотела нарушать этой идиллии и всё ждала, пока, наконец, Елена встанет с корточек и подойдет к ней.

– Ну и как здесь дела? – спросила Елена, проходя мимо нее и присаживаясь на скрипучую кровать.

– Зря ты садишься в эту паутину, – ответила Маргарита.

– А, нормально – я уже привыкла, – махнула рукой Елена.

– Вот и очень плохо: нужно приучать себя к чистоте, тем более в твоем положении.

– Да брось ты, Рит, какое еще положение? Вот не было тебя здесь два часа назад, а знаешь, как нас всех трясло?

– Знаю, – кивнула Маргарита, невольно вспомнив, как в рабочем туннеле перед ней из пола неожиданно выросла стальная стена, которая запросто могла перерубить ее пополам.

– Вот и думай потом о чистоте в такую тряску, – подытожила Елена свою мысль.

– И всё равно, Лен, тебе нельзя забывать, что ты теперь не одна, и что любая твоя инфекция – это инфекция для ребенка.

– Ой, вот чего ты так переживаешь: нормально же всё! – возмущенно сказала Елена. – В природе вообще нет никакой стерильности: человеческий организм привык ко всякой грязи, иначе бы мы давно все вымерли! Ладно, пойду я к себе…

– А что ты там, у себя, будешь делать?

– Спать. Тем более, что я так нормально и не прилегла.

Маргарита с жалостью взглянула на Елену.

– Я хочу тебя предупредить, – сказала она.

– Ну что еще, Рит?

– Будь поаккуратнее с этим новеньким, – она кивнула в сторону Шишкина.

– А что такое? – нервно дернула плечом Елена.

– Как тебе сказать: работа в любой лаборатории – это всегда риск, и с чем имел дело этот товарищ, ты не знаешь.

– Ну, вот это вообще ерунда! – вспылила вдруг Елена. – Я тоже в лаборатории работала, и что теперь?

– Лен, у тебя эта работа была несколько месяцев назад, так что не сравнивай. Потом, у вас не было контактов с опасными материалами…

– Откуда ты знаешь, Рит?

– Знаю: наводила однажды справки. Так вот, если этот Шишкин работал с чем-нибудь, что связано с опасными вирусами, тогда тебе придется держаться от него подальше.

– А как ты узнаешь, что у него за лаборатория?

– Пока никак, – ответила Маргарита, – но если ты не будешь лезть к нему со своими разговорами, я смогу понять, с чем он имел дело.

– Ну и что же мне делать: вообще с ним теперь не разговаривать что ли?

– Да, пока не разговаривай, и ничего не давай ему в руки.

– Это ты на шоколад намекаешь?

– Да, – кивнула Маргарита.

– А если он голоден?

– Не твои проблемы, Лен: я уже сказала, что сейчас для тебя должно быть важнее.

– Я так и не поняла, о чем ты говоришь, – сказала Елена обессиленным голосом.

– О твоем будущем ребенке, – терпеливо объяснила Маргарита.

– А-а, понятно. Тогда ладно: не буду с ним разговаривать.

– Разговаривать можно, но только не подходи к нему так близко.

– Хорошо, не подойду.

– Вот и молодец. А сейчас иди спать.

Елена пошла к барокамере, но, сделав несколько шагов, встала на месте. Она повернулась к Маргарите и, наморщив лоб, погладила свой живот.

– А, может, спросить у него об этом напрямую?

– Не советую, – холодно ответила Маргарита, – он может соврать.

– Мне не соврет, – ответила Елена.

– Почему ты в этом так уверенна?

– Потому что Кульков сказал, что взял у него пистолет, но, ты сама подумай, Рит, зачем лаборанту пистолет?

– Действительно, зачем?

– И потом, – Елена понизила голос, – почему я должна доверять Кулькову, когда он вообще не с нашего острова? И схема эта подозрительная – всё ищет у нас чего-то… Я думаю – это его пистолет был, который он мне под нос сунул, а потом стал говорить, что мне всё привиделось.

Ее глаза вдруг наполнились слезами. Елена тряхнула головой и вытерла их ладонью.

Маргарита несколько секунд ничего не отвечала, а потом, пожав плечами, спросила:

– И все-таки я не понимаю, какая связь между пистолетом и доверием Шишкина к тебе?

– Все очень просто, Рит, – Елена подошла к ней ближе и оглянулась на Шишкина, который снова отключился. – Пистолет – это хороший повод для дружбы…

Маргарита не сдержалась и хихикнула.

– Ты чего ржешь, Рит? Подожди, послушай меня внимательно. Я завяжу беседу, так?

– Так, – кивнула Маргарита, еле сдерживаясь, чтобы вновь не засмеяться.

– И если Шишкин будет мне говорить, что при нем не было никакого пистолета, тогда я скажу, что верю ему, и он, в ответ на это, поверит мне, потому что это правда, как я думаю. В итоге я смогу добиться его полного доверия и узнать нужную нам информацию.

– Как-то всё это очень сложно, не находишь? – спросила Маргарита.

– Ну, для тебя, может быть и сложно, а для меня – просто.

– А ты самоуверенна, как я погляжу.

Елена посмотрела на нее гордым взглядом и сказала:

– Я опять перехотела спать: пойду, поговорю с ним.

– Удачи тебе.

– Спасибо.

Маргарита проводила ее насмешливым взглядом, заранее уверенная в том, что у Елены ничего не получится. «И с чего эта малявка вбила себе в голову, что ей удастся перетянуть лаборанта на свою сторону? Почему он должен ей открыться?» Но тут же она задала себе другой вопрос: «А чем, собственно, она рискует?»

Маргарита, с интересом наблюдая, как Елена вновь присаживается на корточки около Шишкина, ответила себе: «Да, ничем не рискует. Подумаешь, поговорит с ним десять минут, а там, глядишь, и выведает, чем он занимается в своей лаборатории». Конечно, жути на Елену она нагнала немало, но кто знает, чем может обернуться это общение с лаборантом?

Маргарита вздохнула: странный сегодня день выдался, впрочем, чему удивляться, если ей пришлось несколько лет проработать на объекте, где постоянно происходят такие вещи, что расскажи кому-нибудь об этом на материке, примут за сумасшедшую…

Она смотрела в сторону молодой парочки. Шишкину, на вид, двадцать пять лет – не больше, а Елене – двадцать, хотя на первый взгляд, она едва тянет на семнадцатилетнюю. Маргарита видела, как маленькая беременная женщина, подошедшая к лаборанту уверенным шагом, присела перед ним на корточки, и посмотрела ему в лицо. Он, по-прежнему, находился без сознания, но Елена, похлопав его по щекам, привела его в чувство. Маргарита отметила про себя, что такое не всем удавалось сделать после ее сеансов, а тут, смотри-ка ты – с первого раза получилось! Да, теперь Елена выглядела не той маленькой глупой девочкой с наивным взглядом, каждую минуту ждущей подсказки в каком-нибудь простом деле. Теперь она была похожа на мудрого, уверенного в себе человека, что отчасти было связано с тем, как смело Елена приняла важное решение завоевать доверие Шишкина, несмотря на протесты Маргариты.

Как только Шишкин открыл глаза, Елена горячо зашептала, низко наклоняясь над его лицом:

– Я знаю – у вас был пистолет, и вы хотели нас убить, так ведь?

– Ничего не понимаю, – медленно проговорил Шишкин, отходя от обморока. – Какой еще пистолет? Никого я не собирался убивать: мне насос нужен.

– Какой еще насос? – зашипела на него Елена, оглядываясь на Маргариту, но та лишь молча наблюдала за этой забавной картиной, не пытаясь вмешиваться в разговор двух молодых людей.

– Обыкновенный вакуумный насос для электронного микроскопа, – как ни в чем ни бывало ответил Шишкин, потирая на руках те места, в которые впилась тонкая стальная проволока, затянутая на них Кульковым. Проволока блестела при свете ламп, но Елена не обращала на нее внимания.

– А разве в микроскопах есть насосы? – недоверчивым тоном спросила она.

– В микроскопах еще и не то бывает, – ответил Шишкин, усмехнувшись.

– Вот врете же всё! – вдруг вскипела Елена. – А скажите, зачем вы сюда на самом деле пришли, а?

Шишкин устало выдохнул:

– Я же вам сказал – за насосом.

– Не верю я вам – ерунда какая-то! Зачем тогда вам пистолет?

– Не было у меня никакого пистолета, – вновь вздохнул Шишкин.

– И хватит тут вздыхать! – выкрикнула Елена. – Кульков мне лично его показывал!

– Кто?

– Кульков! Мы с ним тут уже третий день торчим – боимся выйти, – ответила Елена, никак не желая успокаиваться. – Еще хотите шоколадку: у меня остался кусочек? – тут же спросила она спокойным голосом.

Мгновенная перемена в ее поведении несколько озадачила Шишкина, но он, стараясь не подавать вида, спокойно ответил:

– Нет, спасибо: я шоколад ем только с чаем, иначе легко поперхнуться…

– Ой, я тоже его чаем запиваю! – радостно воскликнула Елена и захлопала в ладоши.

Шишкин посмотрел на нее, как на полоумную, но, тем не менее, поддержал ее улыбкой.

Маргарита наблюдала за ними издалека, отмечая резкие перемены в настроении Елены, зная, что для беременной это нормальное явление. До ее ушей доносились некоторые слова, правда, о чем говорила эта парочка, ей не было понятно. Впрочем, она и не пыталась прислушиваться к их разговору: в конце концов, главное – результат.

Разговор длился минут пятнадцать. Маргарита устала сидеть на неудобном стуле без спинки. Она встала и пошла мимо кроватей, стоявших в метре от нее, стараясь не наступать на то, что валялось на полу. Повсюду были разбросаны мелкие детали какого-то аппарата, разобранного еще до появления на этом складе Елены и Кулькова.

Тут до ее слуха донесся подозрительный шум, будто кто-то хотел взломать замок и проникнуть на склад. Она знала, что Кульков вряд ли стал бы сюда ломиться, учитывая его способность проникать куда угодно без всякой двери. Значит, это был чужак. Маргарита покачала головой: вот только чужаков ей сейчас не хватает.

Она повернула голову в сторону Елены и Шишкина: те смотрели на нее – видимо, тоже услышали подозрительный шорох. Маргарита приложила к губам указательный палец. Елена кивнула. Вслед за ней кивнул и Шишкин. В это момент дверь с шумом распахнулась – на пороге стоял Кульков:

– Ну, что, бедолаги, не ждали?

Он расхохотался во весь голос. Маргарита с облегчением выдохнула. Елена и Шишкин посмотрели друг на друга и тихо рассмеялись.

– А я кое-что вам принес! – крикнул Кульков, не боясь, что кто-нибудь их услышит. – Налетай, пока все не сожрали!

У Елены округлились глаза: она разглядела под мышкой у Кулькова огромную палку докторской колбасы, а в руках он держал два больших целлофановых пакета, битком набитых чем-то округлым и угловатым. Воображение тут же нарисовало ей коробки с… С чем же они могут быть, интересно?

– Тут на всех хватит! – сказал Кульков и поставил пакеты на пол.

Елена тут же оказалась рядом с ним: она залезла носом в один из пакетов и не поднимала оттуда головы до тех пор, пока Кульков на нее не прикрикнул.

Маргарита подошла к Кулькову.

– Спасибо вам, – сказала она тихо и положила руку ему на плечо.

– Не за что, – ответил он. – А у меня, вот, костюмчик «полетел» – пришлось через дверь идти, как нормальному человеку.

– Вот и хорошо, что через дверь, – ответила Маргарита.

– Что ж тут хорошего? – возмутился Кульков. – Как же мне теперь быть: сквозь стены я уже не пройду?

– А, может, этого теперь и не нужно? – спросила Маргарита.

– Много вы понимаете! – ответил Кульков, стряхивая ее руку со своего плеча. – Ладно, я к себе – в мастерскую.

С этими словами он подошел к тому аппарату, откуда в первый раз принес батарейки для своего костюма, и полез внутрь.

– Ну и пусть там сидит, – обиженным тоном сказала Елена и вновь полезла в пакет.