Глава 2

Дрожь под полом прекратилась, и в комнате кто-то облегченно выдохнул. В полной темноте Королев осмотрелся по сторонам, надеясь наткнуться взглядом хоть на мизерный источник света. И вдруг высоко над головой замелькало несколько ламп. Королев зажмурился.

– Да будет свет, – сказал один из тех, кто сидел на полу по левую руку от него.

– А здесь тесновато, – ответил Петрович, снова осматриваясь вокруг себя.

Действительно, изначально довольно просторное помещение превратилось в захламленную комнату с грудой поломанной мебели и бесформенной кучей аппаратуры, сбившейся в огромную гору около дальней стены.

– Чем богаты, как говорится, – сказал тот, который сидел по правую руку Петровича: пятнадцать минут назад он представился ему Спесивцевым. – А кто вы по специальности?

– Слесарь, – ответил Петрович.

– Понятно. А как ваша фамилия?

– Королев.

– И что же вы забыли в нашей лаборатории, Королев? – задал вопрос человек, сидевший в пяти метрах от Петровича: он облокотился спиной на широкую столешницу, поваленного набок стола, и всё смотрел на свои руки с такой брезгливостью, будто они были в дерьме, от которого ему хотелось поскорее избавиться.

– Вы будто с Луны упали, коллега, – усмехнулся тот, что сидел слева от Королева, – он к нам попал случайно через сломанную дверь, так ведь?

Петрович кивнул.

Тот, что сидел около столешницы, почесал в затылке и задумчиво произнес:

– Королев, Королев… что-то знакомое в вашей фамилии. По-моему, я слышал о вас, как бы это помягче сказать, в негативном ключе.

– Да? – удивился Петрович, – интересно, что бы это могло быть?

– Не помню, – ответил тот, – но мне кажется, что эта информация мелькала где-то год назад.

Королев засмеялся:

– Спешу вас разочаровать, но этого не может быть: я в этих местах всего лишь три месяца работаю, так что ваш Королев – это точно не я.

– На вашем месте я бы не был в этом так уверен: «Цитрон» – довольно странный объект, способный удивлять каждый день любого человека.

Петрович кивнул: действительно, многое ему пришлось увидеть за это короткое время.

– А отчество у вас какое? – не отставал от него любопытный сотрудник лаборатории.

– Петрович мое отчество. Я Григорий Петрович Королев – это чтобы окончательно снять все вопросы, – сказал Королев, впрочем, не испытывая дискомфорта от этого невинного допроса.

Любопытный сотрудник на минуту задумался.

– Вы знаете, у того Королева и впрямь было другое имя, хотя насчет отчества я не вполне уверен…

– Да отстань ты от человека, Толкунов, – повысил голос Спесивцев, – разве не видишь – не он это!

– Действительно, Толкунов – без тебя тошно: завязывай уже со своими вопросами, – согласился тот, что сидел слева от Королева.

Петрович снова окинул взглядом комнату, будто впервые ее видел, что было отчасти справедливо: проведя час в полной темноте, он не все заметил в этом помещении. Сейчас же, при свете, его особенно удивили аппараты, собранные около стены силой той качки, которая закончилась десять минут назад. Разные по величине и форме останки оборудования, пришедшего в полную негодность от местного «землетрясения», приводили в уныние многих сотрудников.

Поврежденная аппаратура, о чем свидетельствовали многочисленные осколки, валявшиеся на полу, была будто притянута огромным магнитом к дальней стене, да еще и придавлена тяжелыми столами, «довершившими» разрушительную деятельность мощной качки.

– И когда же мы приступим к работе, интересно? – спросил Спесивцев, окидывая тоскливым взглядом эту бесформенную кучу металла и пластика.

– А тебе уже не терпится прильнуть к окуляру? – с ехидцей в голосе отозвался Толкунов.

– Представь себе, – ответил Спесивцев, – хотя, тебе не понять.

– Куда уж мне!

– Так, хватит! – прикрикнул на них тот, что был слева от Петровича. Только сейчас он обратил внимание, что этот человек был лет на двадцать старше него. – Как дети малые, честное слово!

– А он и есть ребенок тупой… – начал было Спесивцев, но осекся на полуслове: в коридоре раздался выстрел.

– Это что сейчас было? – спросил через несколько секунд Королев. Никто из притихших вмиг сотрудников ему не ответил – они лишь, как по команде, пожали плечами.

– Может, выйти и посмотреть? – спросил Толкунов.

– Я тебе выйду, – шикнул на него сосед Петровича, – сиди и не рыпайся.

Последние слова он произнес так тихо, что Королев хотел, было, его переспросить, но вовремя одумался: Толкунов, находившийся в пяти метрах от них, сам всё прочел по синеватым губам человека, сидевшего слева от Королева – он тут же замолчал и как-то даже погрустнел.

Время тянулось нестерпимо долго. Свет несколько раз вырубался, а потом включался, и всё время на полную мощность всех своих ламп. В конце концов, он снова замерцал, и уже не выключался полностью, раздражая своим миганием тех, кто был в сознании: некоторые люди так и продолжали недвижно лежать на полу. Почему к ним никто не подходил, Петровичу было непонятно. Он хотел, было, сказать о том, что надо бы проверить людей, но тут заговорил Спесивцев:

– Ну что, мы так и будем здесь сидеть?

– А ты хочешь под пули лезть? – спросил пожилой сосед Королева.

– Не хочу, – ответил Спесивцев. – Почему у вас всегда такой мрачный тон, Николай Степанович?

– С чего это вы взяли, коллега? – удивился тот.

– Да с того, что вот уж который раз вы не хотите, чтобы мы выглянули наружу: ведь сделать это можно по-разному.

– То есть?

– Тихо, не привлекая внимания.

– Вон оно как! – кивнул Николай Степанович. – А если ты высунешься, а тут, на тебе – сюрприз: сидит за дверью товарищ с пистолем и караулит тебя, бедолагу? Тогда как?

Спесивцев не ответил, понимая, что Николай Степанович прав.

– И что же нам делать? – спросил он с раздражением в голосе.

– Да ничего не делать, – ответил ему Николай Степанович, – посидим пока, а там видно будет: выходить нам отсюда или нет.

– Действительно, товарищи, – отозвался Толкунов, – давайте потерпим, а потом уж будем рисковать.

– Ты рискнешь, пожалуй, – ответил Спесивцев.

– Не понял! – удивился Толкунов, чуть приподнявшись на локте.

– А тут и понимать нечего: все вперед пойдут, а ты здесь останешься.

– Почему это я останусь?

– Опять вы начинаете! – прикрикнул на них Николай Степанович. – Вас муха, что ли, какая укусила?

– Укусила, – пробурчал Спесивцев.

– Я даже знаю, как зовут эту «муху», – раздался голос пятого сотрудника, который до сих пор молча слушал их разговоры.

– Ты куда лезешь, Трифонов? – спросил Спесивцев. – Не трогай никого, пока тебя никто не трогает.

– Какие мы грозные, – ответил Трифонов.

Петрович так и не смог разглядеть того сотрудника, сидевшего где-то далеко слева, за перевернутым столом.

Прошло пять или десять минут после выстрела – снаружи было тихо.

– Ну что, – снова спросил Спесивцев, – никто не надумал выбираться отсюда?

– Сам иди, – сказал Николай Степанович.

– Странные вы люди, – ответил Спесивцев, окидывая всех насмешливым взглядом. Тут его глаза остановились на Королеве. Королев прочитал в них немой вопрос: «Ты со мной?»

Петрович молча кивнул, и Спесивцев, облегченно выдохнув, поднялся с пола.

– Хоть один настоящий человек нашелся, – уверенным голосом сказал он, но ему никто не ответил. – Пошли, Королев, – и, махнув рукой, он направился к перекошенной двери.

Петрович, кряхтя, встал и пошел следом за ним.

Спесивцев подошел к двери, и, оглянувшись на Королева, хотел ее открыть, но она не поддалась. Тогда он толкнул дверь рукой, и она чуть приоткрылась. Спесивцев высунул голову в образовавшуюся щель, и, не увидев ничего подозрительного, открыл дверь полностью. Петрович ему немного помог, тем более что кроме него никто так и не решился пойти за Спесивцевым.

Пройдя сто метров, Петрович подал голос:

– Тебя-то самого как зовут? – он прекрасно понимал, что затянул с этим вопросом.

– Самое время об этом спрашивать, – прошептал Спесивцев, вглядываясь в полумрак коридора, освещаемого мигающими лампами. – Гена я, – сказал он, и тут же приложил указательный палец к губам.

Королев замер на месте. Спесивцев показал ему рукой вглубь коридора, где что-то мелькнуло. Тут же Петрович вспомнил о том, что он уже видел на Фаяле, когда пробирался к спасательной капсуле. «Неужели всё повторяется?» – со страхом подумал Петрович: по его спине пробежали мурашки.

– Видал? – шепотом спросил Спесивцев. Петрович кивнул: он боялся произнести хотя бы слово.

Спесивцев стоял на месте, не решаясь сделать следующий шаг. Потом он снова повернулся к Королеву и спросил:

– Идем, или как?

Петрович по его тону почувствовал, что ему совсем расхотелось продолжать этот жуткий путь, но только он не хотел в том признаваться.

– Сам решай, – тихо ответил Петрович.

Спесивцев шмыгнул носом и отвернулся. Он сделал шаг вперед. Потом остановился, вглядываясь в мерцающий полумрак, стараясь разглядеть, что там впереди. Королев слышал его тяжелое дыхание, будто он только что пробежал стометровку. Ему показалось, что при большом желании можно услышать стук сердца Спесивцева, но потом отбросил эту странную фантазию, так как краем глаза заметил, что впереди снова что-то мелькнуло. Очевидно, Спесивцев, оглянувшийся на Королева в тот самый момент, заметил, как изменилось выражение его лица. Спесивцев вдруг перестал улыбаться, как придурок, (он делал это последние три минуты, совершенно себя не контролируя), и состроил серьезную гримасу. Петровичу показалось, что тот хочет его спросить о том, что произошло за те секунды, когда он вновь увидел подозрительное движение, но не решился этого сделать. Так они и стояли в полном молчании, пока далеко впереди что-то не грохнулось с потолка.

Оба вздрогнули, но остались стоять на месте.

– Дальше пойдем? – спросил Петрович.

– Даже не знаю. Давай подождем, а то вдруг все это упадет на наши головы, – Спесивцев показал глазами на низкий потолок.

– Давай, – согласно кивнул Петрович.

Спесивцев оглянулся, надеясь, что его коллеги вылезли, наконец, из лаборатории, чтобы присоединиться к их «веселому» путешествию, но коридор был пуст.

– Да уж, – прошептал он, – и с этими людьми я проработал три года: поверить не могу, что они оказались такими трусами.

Петрович, слушая этот горячий шепот, прекрасно понимал, что людям, сидевшим в тесном полумраке лаборатории, ничего не нужно доказывать: если бы он сам не прошел через то, что пришлось испытать на Фаяле, он не стоял бы сейчас рядом со Спесивцевым, а спокойно сидел бы среди тех людей и ждал… И чего бы он ждал? Прихода чудовищ, или людей в незнакомой военной форме? Ответа у него не было, но он знал одно – если они и дальше будут так стоять, ситуация к лучшему не изменится, и запас их терпения начнет незаметно истощаться, что приведет к рождению новых ложных страхов. Вот как раз этих страхов Петрович и не хотел сейчас испытывать.

– Слушай, – сказал он, – давай не будем стоять на месте, а лучше пойдем…

– Тихо, – прошептал Спесивцев. – Слышишь?

Петрович устало выдохнул:

– Ничего я не слышу: нет нам никого – это всё от страха…

– От какого еще страха? – вновь беспокойным голосом спросил Спесивцев, – там опять что-то мелькает!

– Ничего там не мелькает, – спокойно ответил Петрович. – Если не хочешь, стой здесь, а я пойду дальше.

– Нет, погоди! – Спесивцев вцепился в рукав его халата.

– Ну, начинается: это паника, Ген, не более того. Пойдем дальше, или, если хочешь, возвращайся к своим и пережди там, а мне лично уже надоело сидеть на одном месте.

Спесивцем молчал – он понял, что ему придется сделать этот мучительный выбор: идти вперед – в пасть неведомым чудовищам, или, вернувшись в лабораторию, ждать вместе с остальными неминуемого прихода тех же самых чудовищ.

Он чертыхнулся, зная, что времени у него не так много, и что Королев может сейчас развернуться и пойти в одиночку по этому кошмарному туннелю.

– Вот же зараза! – сказал он, – придется идти с тобой.

Королев даже спрашивать не стал, почему Спесивцев так резко поменял свое мнение: очевидно, тому просто не хотелось, чтобы коллеги, спустя какое-то время, со смехом выговаривали ему, что он хотел, мол, всех «повести в бой», а потом испугался какой-то тени и вернулся к тем самым «трусам», от которых ушел с таким гордым видом. Конечно, в реальности ему бы никто ничего не высказал, но зато мысли у них были бы именно такими.

– Я только одного не понимаю, – сказал Спесивцев, замедляя шаг, – если мы все слышали выстрел, то здесь должен быть труп, как ты думаешь?

– А если стрелявший промахнулся, тогда как? – вопросом на вопрос ответил Королев.

– Тоже верно, – кивнул Спесивцев. – Но кто-то же явно стрелял: по крайней мере, это было очень похоже на выстрел, а не на удар об стену или пол?

– Тут я с тобой согласен, – сказал Королев, – но нам нужно найти хоть какие-нибудь следы от пули, хотя, что можно увидеть при таком свете?

– Да уж, – отозвался Спесивцев. – А почему, собственно, лампы моргают: если разделение закончилось, значит все должно нормализоваться, так ведь?

– Не знаю, – пожал плечами Королев, – я никогда не видел такого разделения.

– Так и я тоже не видел, но чисто теоретически…

– Тихо! – коротко бросил Королев и рукой преградил путь Спесивцеву.

– Чего там?

– Пока не знаю, но мне показалось, что будто кто-то шуршал, или…

– Или что? – спросил Спесивцев, теряя терпение.

– Не знаю – не могу понять.

Через секунду Спесивцев решил сострить:

– Да паника это все, Королев: от страха у тебя видения начались.

Петрович внимательно на него посмотрел:

– Это ты сейчас так с собственными страхами борешься, Ген? А я ведь серьезно – что-то и впрямь по стене шаркнуло.

Спесивцев злорадно ухмыльнулся: он понял, что теперь Королев находится ровно в таком же положении, в каком находился он сам десять минут назад.

– Мы с тобой как два малолетних пацана, честное слово, – сказал Спесивцев и громко засмеялся. Петрович с тревогой посмотрел на своего попутчика и вдруг подумал, что сейчас к ним сбегутся монстры всех цветов и размеров. Однако, когда Спесивцев, наконец, успокоился, Королев не увидел ничего, что могло бы его испугать: коридор был пуст.

– Ну, всё? Посмеялся? – медленно проговорил Королев, – а теперь пойдем вперед.

Спесивцев стер улыбку с лица, будто ему сказали какое-то волшебное слово, лишающее веселья и радости, и поплелся вслед за Петровичем, то и дело, поглядывая назад: ему вновь захотелось увидеть знакомые лица, потому что, кто такой Королев, в конце концов? Это просто какой-то незнакомец, вломившийся в их лабораторию, пока они там все тихо-мирно сидели, и ждали, когда всё это закончится, чтобы потом снова заняться своей работой. Конечно о той работе, к которой они все привыкли, не могло быть и речи, ввиду того, что всё в лаборатории было перевернуто вверх дном, но можно было бы хоть порядок навести…

Да, теперь он остро чувствовал неприязнь к этому чужому человеку, который неизвестно зачем тащит его вперед. А что там впереди, и вообще, оно ему надо? Да на черта ему об этом знать: пусть там хоть гора сокровищ, или пусть даже будет выход наружу – ему по барабану: этот малознакомый человек стал ему неприятен, и он хочет избавиться от него любым путем…

– Стой, – тихо сказал Королев, и вновь остановил Спесивцева, преградив ему путь рукой.

– Да что там опять?

– Смотри, – кивнул Королев в ту сторону, где коридор начал раздваиваться, – смотри правее.

Прошло несколько секунд, пока Спесивцев напрягал свое сильно подсевшее зрение.

– Ничего я не вижу! – раздраженным голосом сказал он.

– А зря: оно притаилось у самой стены.

– Врешь, поди, чтобы жути на меня нагнать.

– Смотри внимательно, говорю, – тихо повторил Петрович, не отрываясь от той точки, в которую вперился его взгляд.

– Какой ты все-таки странный…

И тут Спесивцев оборвал себя на полуслове. Петрович понял, что тот перестал дышать от увиденного. Он хотел сказать ему: «Я же тебе говорил», но Спесивцев его опередил:

– Ты был прав, Королев – теперь я это вижу!

В мерцающем свете, в конце самой развилки и чуть правее, вначале второго ответвления, стояло какое-то существо, напоминавшее старое разлапистое дерево, пришедшее сюда из сказочного леса. Руки-ветви, и ноги-стволы, расставленные в разные стороны, будто преграждали дорогу заблудившимся путникам.

– Это что за хрень, Петрович? – прошептал Спесивцев.

– Не знаю, – ответил Королев. – Думаю, до него примерно метров сто – сто пятьдесят. До своих успеем добежать, или нет?

– А что толку, – шепнул Спесивцев, – там дверь все равно клинит: пока мы ее откроем, эта тварь нас загрызет.

– Все может быть, – ответил Петрович, – но стоять тут и ждать мне тоже не хочется. Ну, что делать будем?

– Да, ты прав – стоять здесь опасно, – ответил Спесивцев.

– Тогда рванем? – спросил Петрович, чувствуя, как напряглись его ноги, готовые в любой момент сорваться с места.

– Да! – шепнул Спесивцев, и тут же повернул назад. Он сделал пару шагов в ту сторону, откуда они пришли с Королевым, и в этот момент черная тень с «ветвями» шевельнулась: она отодвинулась от стены и медленно пошла в их сторону. Тень двигалась медленно, как хищник идет к добыче: принюхиваясь, неспеша по сантиметру приближаясь, заранее зная, что добыче некуда деться.

И только сейчас до Королева дошло, в кого стрелял тот неизвестный, заставивший выйти их из лаборатории на разведку. «Того стрелка, наверное, уже сожрали, а память о нем живет», – не вовремя мелькнула в голове Королева какая-то нелепица.

Петрович помчался вслед за Спесивцевым, удивляясь, почему он не сделал этого раньше: еще секунду назад его ноги были будто приклеены к полу.

Королев не видел впереди своего товарища – видно, тот мчался так, будто всю жизнь готовился к этому старту. Петрович слышал за спиной едва уловимый шорох, но боялся оглянуться. Свет вдруг погас окончательно, но его ноги продолжали бежать, несмотря на то, что он готов был уже остановиться и посмотреть назад. «Точно, как там», – вновь подумал он о печальной судьбе объекта №1.

Снова включились и заморгали лампы. Ноги Петровича обо что-то споткнулись, и он перелетел через какую-то кучу, лежавшую посередине коридора. Не вставая с пола, он обернулся и посмотрел на то, обо что ткнулись его ботинки: в мерцающем свете неоновых ламп он увидел Спесивцева, распластанного по всей ширине коридора. Его рот, похожий на черную дыру, был открыт в застывшем крике, которого Королев почему-то не услышал, когда бежал сюда. Тут он сообразил, что здесь находится еще одно чудовище, всё это время тихо кравшееся за ними. Больше он ничего разглядеть не успел: в туннеле снова погас свет.