К читателю

Перед вами, читатель, еще одна книга военных мемуаров. Написал ее летчик-истребитель, прошедший всю Великую Отечественную войну, как говорится, «от звонка до звонка».

Профессия военного летчика, в особенности летчика-истребителя, требует специфических уникальных навыков, устойчивой психики для преодоления в воздушном бою эмоциональных и физических перегрузок, а подчас незнакомых физических явлений.

Если для выполнения поставленной боевой задачи экипаж любого рода авиации, кроме истребительной, стремится избежать воздушного боя, то истребитель, напротив, решает свою задачу только в воздушном бою с целью сорвать, исключить выполнение боевой задачи противником. Для этого истребитель должен постоянно искать противника и в активном бою уничтожать его.

Энергия, инициатива, самостоятельность позволили молодому летчику Федору Федоровичу Архипенко, только что окончившему летную школу, в тяжелейших условиях начала войны, в первых схватках с хорошо подготовленным врагом ВЫСТОЯТЬ. В последующем ему удалось преодолеть все перипетии войны, в ожесточенных воздушных боях (а их у него более ста) определить сильные и слабые стороны противника, в деталях овладеть своей ратной профессией и закончить войну гвардии майором, заместителем командира полка, прославленным асом, Героем Советского Союза.

Воспоминания автора об особо эффективных действиях истребителей противника, упоминание 52-й истребительной эскадры Люфтваффе ассоциируются у меня с тяжелыми воздушными сражениями летом и осенью 1943 года и, на мой взгляд, позволяют высказать свое мнение о пилотах этой эскадры.

Для истребителей-асов противника были характерны высокая индивидуальность и самостоятельность действий. Субъективный выбор цели, решимость на атаку и маневр, в основе которых была внезапность, уход от маневренного боя отличали немецкого аса-охотника. Высокая психологическая устойчивость считалась обязательным качеством аса. Десятки ведущих истребителей-асов были сбиты, но если они не погибали, то возвращались в строй. Мы не склонны принижать высокую профессиональную подготовку и боевые качества ведущих асов Люфтваффе, они были исключительно сильным противником. Тем не менее и эти истребители-асы несли большие потери. Так, по немецким данным, в Курской битве погибли 13 асов-экспертов, имевших на своем счету многие десятки сбитых самолетов, а в битве при форсировании реки Днепр с 1 октября и до конца 1943 года 52-я истребительная эскадра потеряла 43 летчика! Нужно учитывать, что наши летчики непрерывно совершенствовали свое боевое мастерство, порой учились эффективным действиям у противника.

Достигнутое к лету 1943 года бесспорное количественное превосходство советских самолетов, непрерывный качественный рост их боевых возможностей, возросшее боевое мастерство летного состава привели к большим, все возраставшим потерям Люфтваффе и завоеванию нашей авиацией стратегического господства в воздухе. Курская битва ознаменовала коренной перелом в воздушной войне.

Советским асам задачи ставились гораздо более жестко, чем их противникам. Выбор цели диктовался боевой целесообразностью, а вылеты на сопровождение, прикрытие наземных войск и даже на штурмовку совершались чаще, чем на свободную охоту. В этих тяжелейших условия и сложился характер автора этой книги. Федора Архипенко всегда – и в годы войны, и после нее, когда наряду с освоением нового пришло испытание «медными трубами», – отличали высокая целеустремленность, настойчивость, активная жизненная позиция. Он окончил академию и был в числе первых, кто постигал тайны реактивной авиации. И в своем труде он верен призванию – замечательной профессии летчика.

Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР, военный летчик-испытатель 1-го класса, генерал-майор авиации

Баевский Г. А.

Глава I. Детство и юность

Двадцатые годы XX века в России были тяжелыми для ее народа. Только что окончилась Первая мировая война, грозно прокатились над землей революции, трудно гасло пламя Гражданской войны, там и тут сопротивлялись становлению республики интервенты.

С восточных земель Белоруссии были изгнаны польские паны, но ее западная часть осталась под владычеством Польши. Только в 1939 году все земли Белоруссии были объединены и образовалась единая Белорусская Советская Социалистическая Республика. С утверждением советской власти в Восточной Белоруссии земли начали раздавать крестьянам.

Мои родители, Федор Семенович Архипенко и Агриппина Николаевна Садовская, а также дедушка по материнской линии – Николай Иванович получили небольшие наделы в пяти-семи километрах от моей малой родины, деревни Авсимовичи, где я родился 30 октября 1921 года. Дом, где я родился, стоит и ныне в Бобруйском районе Могилевской области, там проживает двоюродный брат Николай.

В 1922 году мои родители и дедушка Николай переехали на новое местожительство, где отец мой срубил новый дом, а дедушка перевез свой старый дом со всеми пристройками из Авсимовичей. Поселок наш назвали Поболово – всего здесь поселилось тогда восемь семей.

Мои родители – Федор Семенович Архипенко и Агриппина Николаевна Садовская

В то время у моих родителей было трое детей: старшая – Юлия, сын Иван и я – Федор.

В моей памяти осталась прабабушка Варя (мать дедушки Н. И. Садовского); помню ее улыбающуюся, в белом чепце (головной убор), чистенько одетую, что-то тихо и ласково говорящую мне. Ее муж, прадедушка Иван Садовский, в свое время был известный на всю округу музыкант-скрипач. Прабабушка умерла, когда мне было года три-четыре, спустя год не стало и бабушки Елены – матери моего отца, энергичной, доброй и трудолюбивой, какими всегда кажутся бабушки своим внукам. Я был на похоронах и помню, что сестра Юлия очень плакала, а глядя на сестру, всхлипывал и я.

В Авсимовичах оставался жить брат отца Данила, сестра Александра с семьей переехала в поселок Большевик, что вырос в двух километрах от Поболова, другой брат отца, Иван, уехал в Ленинград, где работал и учился, получил высшее образование – стал инженером.

Брат дедушки Николая, Садовский Евдоким Иванович, после революции учился, стал педагогом и был директором Могилевской железнодорожной школы почти сорок лет – с 1924 по 1963 год.

Вообще же родственников у нас было много, но я о них знаю не все.

Дедушка Николай и бабушка Наталья имели большой хозяйственный опыт, трудились от зари до зари и подняли хозяйство, оно стало крепким середняцким. Старики стали думать о наследнике. Бабушка Наталья хотела взять «в сыновья» сына младшей сестры – Алексея, моя же мать прочила на это место меня или старшего брата Ивана.

В конце концов выбор пал на меня, и лет с четырех я стал жить у дедушки Николая и бабушки Натальи. Они меня полюбили: я был неизбалованным, послушным и покладистым, с малых лет не чурался крестьянского труда, находил в нем удовлетворение и даже свои радости. Между тем я подрастал, а вопрос о школе представлялся сложным. Ведь ближайшая школа-семилетка была в пятнадцати километрах в деревне Воротынь.

Николай Иванович Садовский с внуком Федором (с получением паспорта стал Архипенко)

К моему счастью, в 1929 году в поселке Большевик построили четырехлетнюю школу, куда я и поступил учиться. Учился я легко, хотя никто мне не помогал: дедушка Николай и бабушка Наталья были неграмотные. Когда я окончил четвертый класс, дедушка отвез меня к своим знакомым в город Бобруйск, где я был принят в 5-й класс семилетней школы.

Так, на двенадцатом году, началась моя самостоятельная жизнь. Теперь приходилось не только учиться, но и заботиться о пропитании. Тогда же я начал играть в футбол, навсегда проникся динамизмом и многогранностью этой игры. Пока позволяло время и здоровье, играл сам, позднее урывками, но с большим удовольствием следил за игрой мастеров, хотя болельщиком какой-то отдельной команды никогда не был.

Дедушка Николай почти еженедельно навещал меня, привозил что-нибудь из продуктов или передавал через односельчан.

Я хорошо успевал по математике, а по остальным предметам учился на тройки-четверки. Летние каникулы проводил в деревне. К этому времени коллективизация в Белоруссии заканчивалась, а дедушка Николай вступил в колхоз в числе первых.

Работая в колхозе, я зарабатывал за лето по девяносто трудодней, чем гордились и дедушка, и бабушка. Проявлял я и кой-какие организаторские способности – помню, гордился, что старшие со мной считаются, с уважением выслушивают, а порой и соглашаются с моими предложениями.

Особенно любил я возить сено в город – для сдачи государству. Обычно в субботу вечером мы уезжали колонной (8–10 возов), к концу воскресного дня возвращались домой. Сдачу сена я проводил быстро, проявляя организаторские способности и заслужив уважение приемщиков, чем укреплял свой авторитет в глазах односельчан. Помню, что большое удовольствие доставляли мне совместные поездки на рынок на моей любимой лошади по кличке Вороной. За несколько лет работы на ней я ни разу не ударил ее кнутом, да никогда и не было в том необходимости. Конь этот помнил меня, радостно ржал, когда я появлялся даже после многомесячного перерыва, слушался малейшего движения, слова и, как мне порой казалось, даже мысли.

В 1933 году мой отец с семьей переехал в деревню Беларучи Логойского района Минской области, в один из приграничных колхозов. Остались в Бобруйске мы вдвоем с сестрой Юлей, которая заканчивала ФЗО при фанерном комбинате им. С. М. Кирова.

В Логойске у меня появились еще сестра и брат Николай. Брат Иван к тому времени уже служил в армии на границе под Перемышлем в танковой части, Аркадий учительствовал в начальной школе в Минской области и тоже был призван в армию в начале войны.

В первый же день войны отец и мать с детьми на повозке выехали из Логойского района и, что удивительно, сумели вернуться в Поболово, где поселились в доме бабушки Натальи; дед к тому времени умер.

Пытаясь соблюсти хронологию событий и проследить судьбы немногих близких мне людей, позволю себе небольшое отступление.

Вспоминается случай, произошедший, когда мы, несколько мальчишек, купались в Березине, потом пробежали около километра по берегу и по течению поплыли до места, где оставили одежду. Вдруг судорогой у меня свело ноги и левую руку, и я пошел ко дну. Изгибаясь всем телом, вынырнул, крикнул и опять ушел под воду, а когда выскочил второй раз, знакомый парень, Болес Соколовский, подхватил меня и вытащил на берег. После этого случая воды я боялся как огня и дальше 10 метров от берега никогда не заплывал. В 1953 году я встретил Болеса в Волковыске, где проходила моя военная служба и где он, как оказалось, работал в больнице хирургом. Встреча была радостной, особенно для меня, ведь он был моим спасителем.