Цитаты из книг автора «Федерико Моччиа»

Может, мне не следовало приглашать на свадьбу всех, но, наверное, некоторые не придут при мысли о том, что нужно что-нибудь подарить

почему им так и не удалось оторваться от того времени, отказаться от тех привычек? Теперь они смотрятся почти нелепо.

Нет ничего несправедливей любви, которую запрещают»

А вы знаете, что делал Дженнаро Оттави – тот самый, у которого я работал раньше? Когда мы заканчивали наши собрания с клиентами и директорами, им часто было нужно такси, и он просил нашу секретаршу его вызвать. Только на самом деле к офису подъезжало мнимое такси, и таксиста изображал его сотрудник, но, как полагается, в белой машине с фирменной табличкой. Этот мнимый таксист сажал в машину людей, участвовавших в собрании, и одновременно включал диктофон. Вы даже не представляете, что люди говорят сгоряча: они выбалтывают все и даже этого не замечают. Мнимый таксист привозил их в Фьюмичино, в Термини или куда они хотели приехать, а потом возвращался в офис и передавал Дженнаро Оттави кассету со всей этой записью. Так он сразу же узнавал, что они собираются ему предложить, что они на самом деле собираются делать

может казаться, что ты терпишь убыток, но ты всегда что-то приобретаешь…

Знаешь, когда говоришь с ней о любви, то у нее вместо сердца стучит кассовый аппарат.

– Здесь нет ни одного воспоминания, которое могло бы отдалить тебя от меня. Мы сначала начинаем вместе. И она меня обняла и крепко прижала к себе. Тогда я понял. Когда ты приносишь человеку много страданий, эта боль не уйдет никогда, этот шрам останется на сердце, как легкий листок, который, упав в октябре с большого дерева, навсегда останется на земле. Хочешь ты или нет, никакому ветру, никакому старательному дворнику уже больше никогда не удастся очистить это сердце.

– Знаю, но бывшие – они как занозы. А как занозу не поверни, всегда больно

пал ногтями щеки, чтобы не броситься тебя искать, чтобы пресечь все свои отчаянные попытки тебя позвать, увидеть, вернуть тебя? Когда я увидел тебя в той машине перед твоим домом? Ты выходила из нее с другим, и тогда я словно умер, я умолял Бога, чтобы Он не дал целовать тебя посторонним, чтобы Он пробудил в тебе какое-нибудь воспоминание, заставив тебя прокручивать в голове какое-нибудь из прожитых нами мгновений, самое счастливое, самое забавное – взрыв смеха, поцелуй, взгляд: что-нибудь, что заставило бы тебя снова подумать о нас и избегать посторонних прикосновений, этих проклятых не моих поцелуев…»

Я молчу и смотрю в ее глаза. Меня переполняет гнев, когда я думаю о накопившихся за все эти годы страданиях, и мне бы хотелось закричать: «Где ты была все это время? Все время того одиночества, в котором ты меня оставила? Когда я цара