Отзывы на книги автора «Фазиль Искандер»

Вообще Чик заметил, что чем слабее умственно человек, тем меньше он чувствует оттенки. Оттенки — это лакомство умных, вот что заметил Чик.

Блистательный, яркие, густо окрашенные национальным колоритом, порой уморительно смешные рассказы Фазиля Искандера о Чике были и остаются читательским наслаждением. Современные, несмотря на то, что написаны в шестидесятые, а рассказывают о еще более ранних пятидесятых. Читать удовольствие, слушать аудиокнигой еще большая радость, а когда в исполнении Игоря Князева - чистый восторг

Сегодня их легко воспринять как оду счастливому советскому детству и удивиться, почему эту литературу не поднимают на знамя сторонники идеи о стране, которую мы потеряли. Потому же, почему в собственно советское время эта чудесная проза не только не стала хрестоматийной, но попросту обходилась вниманием: не издавалась и не переиздавалась, в отличие от гор идеологически выдержанного словесного шлака, не входила в число рекомендованной для внеклассного чтения. А если и входила, то достать и реально прочесть возможности все равно не было и массовый читатель познакомился с этими чудесными рассказами только в позднеперестроечный период.

Отчего так? Наверно оттого, что Искандер не лакировал действительность, а показывал жизнь такой, какая есть. Люди у него часто говорят одно, подразумевая совсем другое - а признание такого рода двоемыслия, хотя бы и относящегося к бытовой сфере, в Советском Союзе, где нормой были эзопов язык, чтение между строк и кухонная откровенность, было крайне нежелательно - признай за этим право на жизнь в одной сфере, ну как распространится крамола на остальные? Нет уж, пусть лучше эти рассказы останутся в серой зоне не выдающейся в библиотеках, и от того благополучно забываемой литературы.

Примерно в том же положении в Советском Союзе были книги Владислава Крапивина, в полном соответствии с пелевинским тезисом об элитном интеллектуальном потреблении, доступные лишь детям номенклатурных работников. Теперь можно всем, но уже как-бы не очень интересно, так? Не совсем так. Замещающих вариантов, на самом деле, хватает: сериалы, сети, компьютерные игры и музыка в наушниках. Однако уровнем возможности осмысления хорошая литература превосходит большинство альтернатив. А просто возможность выбрать, что тебе по вкусу, уже хороша.

Я переслушала вчера эти рассказы, которые прежде читала в разное время. В большинстве узнавая себя в детстве - по большому счету разница между книжным мальчиком и девочкой, для которых важно утвердить свой авторитет и в дворовой среде, не так велика. Чик именно такой герой, смышленый, крепкий, открывает для себя мир элитных радостей литературы, но не может позволить себе пребывать в статусе ботана. Да и не его это, природная бойкость, подвижность требуют познавать жизнь во всех ее проявлениях.

Характерное для полукровок и детей, воспитывавшихся не в традиционной семье умение усидеть на двух стульях. Странные, занятные, забавные логические построения, которыми оправдывает свои, не всегда безупречные с точки зрения общепринятой морали, проступки. Взаимодействие и способы нахождения общего языка с самыми разными людьми из своего окружения, все это так узнаваемо. Хотя допускаю, что изначально цельная натура, без этой внутренней раздвоенности воспримет Чика не с той безоговорочной приязнью.

Моим фаворитом был и остался рассказ "Защита Чика", вчера точно так же умирала со смеху над несчастным дядей и Акакием Закидоновичем, как в первый раз вот и теперь смеюсь.

Наверное в каждой деревне или маленьком городе, там, где все друг друга знают, есть такой человек. Острый на язык, шумный, крикливый, не дающий никому спуску, но в то же время свой до мозга костей. Ехидный без злости, хитрый без лжи, умеющий припечатать крепким словом, но без хамства…

Вот таким и был в этом абхазском селе старик Шаабан Ларба по прозвищу Колчерукий. Он и прозвище-то свое, как и высохшую от ранения руку, получил исключительно за свой злой язык и несдержанность. Дразнил некоего местного царька, дразнил, и так и не смог остановиться. Но рука совсем не мешала Колчерукому быть первым в поле, и вообще первым в любой местной движухе.

Неторопливо и со вкусом автор рассказывает о своем герое. Такие люди всегда попадают в переделки и всегда извлекают из нее пользу. Вот казалось бы, куда уж хуже – чуть не похоронили заживо, из местной больницы сообщили о смерти, сельчане собрались на поминки, притащили кучу еды, вырыли могилу и даже телку приволокли на поминальный пир – а Колчерукий тут как тут. И увидев все приношения, тут же объявил, что на самом деле он не умер, но вот-вот умрет, так что нет смысла уносить дары. Через неделю, когда дары кончились, выяснилось, что умирать вроде как и не пора еще, так что поживем, опять-таки могила вырыта, в следующий раз копать не надо.

Очень мне по душе неторопливый юмор Искандера, плавно и логично переходящий от одной байки к следующей. Как прекрасна история представителя из района, приехавшего осудить (а то и что посерьезнее, время-то какое было) Колчерукого за странные манипуляции с ядовитым тунговым деревом. Но … «Прибывший из райцентра был абхазцем, а если человек абхазец, то, будь он приехавшим из самой Эфиопии, у него найдутся родственники в Абхазии» Так и товарищу из района нашли родственников в селе, а кто же посмеет обвинять в чем-то односельчанина родни??? Не по-людски как-то

Не знаю, как сейчас обстоят дела в абхазских деревнях, может быть такие отношения и такие люди остались только на страницах историй Искандера. Но и на том спасибо…

Вообще Чик заметил, что чем слабее умственно человек, тем меньше он чувствует оттенки. Оттенки — это лакомство умных, вот что заметил Чик.

Блистательный, яркие, густо окрашенные национальным колоритом, порой уморительно смешные рассказы Фазиля Искандера о Чике были и остаются читательским наслаждением. Современные, несмотря на то, что написаны в шестидесятые, а рассказывают о еще более ранних пятидесятых. Читать удовольствие, слушать аудиокнигой еще большая радость, а когда в исполнении Игоря Князева - чистый восторг

Сегодня их легко воспринять как оду счастливому советскому детству и удивиться, почему эту литературу не поднимают на знамя сторонники идеи о стране, которую мы потеряли. Потому же, почему в собственно советское время эта чудесная проза не только не стала хрестоматийной, но попросту обходилась вниманием: не издавалась и не переиздавалась, в отличие от гор идеологически выдержанного словесного шлака, не входила в число рекомендованной для внеклассного чтения. А если и входила, то достать и реально прочесть возможности все равно не было и массовый читатель познакомился с этими чудесными рассказами только в позднеперестроечный период.

Отчего так? Наверно оттого, что Искандер не лакировал действительность, а показывал жизнь такой, какая есть. Люди у него часто говорят одно, подразумевая совсем другое - а признание такого рода двоемыслия, хотя бы и относящегося к бытовой сфере, в Советском Союзе, где нормой были эзопов язык, чтение между строк и кухонная откровенность, было крайне нежелательно - признай за этим право на жизнь в одной сфере, ну как распространится крамола на остальные? Нет уж, пусть лучше эти рассказы останутся в серой зоне не выдающейся в библиотеках, и от того благополучно забываемой литературы.

Примерно в том же положении в Советском Союзе были книги Владислава Крапивина, в полном соответствии с пелевинским тезисом об элитном интеллектуальном потреблении, доступные лишь детям номенклатурных работников. Теперь можно всем, но уже как-бы не очень интересно, так? Не совсем так. Замещающих вариантов, на самом деле, хватает: сериалы, сети, компьютерные игры и музыка в наушниках. Однако уровнем возможности осмысления хорошая литература превосходит большинство альтернатив. А просто возможность выбрать, что тебе по вкусу, уже хороша.

Я переслушала вчера эти рассказы, которые прежде читала в разное время. В большинстве узнавая себя в детстве - по большому счету разница между книжным мальчиком и девочкой, для которых важно утвердить свой авторитет и в дворовой среде, не так велика. Чик именно такой герой, смышленый, крепкий, открывает для себя мир элитных радостей литературы, но не может позволить себе пребывать в статусе ботана. Да и не его это, природная бойкость, подвижность требуют познавать жизнь во всех ее проявлениях.

Характерное для полукровок и детей, воспитывавшихся не в традиционной семье умение усидеть на двух стульях. Странные, занятные, забавные логические построения, которыми оправдывает свои, не всегда безупречные с точки зрения общепринятой морали, проступки. Взаимодействие и способы нахождения общего языка с самыми разными людьми из своего окружения, все это так узнаваемо. Хотя допускаю, что изначально цельная натура, без этой внутренней раздвоенности воспримет Чика не с той безоговорочной приязнью.

Моим фаворитом был и остался рассказ "Защита Чика", вчера точно так же умирала со смеху над несчастным дядей и Акакием Закидоновичем, как в первый раз вот и теперь смеюсь.

Вообще Чик заметил, что чем слабее умственно человек, тем меньше он чувствует оттенки. Оттенки — это лакомство умных, вот что заметил Чик.

Блистательный, яркие, густо окрашенные национальным колоритом, порой уморительно смешные рассказы Фазиля Искандера о Чике были и остаются читательским наслаждением. Современные, несмотря на то, что написаны в шестидесятые, а рассказывают о еще более ранних пятидесятых. Читать удовольствие, слушать аудиокнигой еще большая радость, а когда в исполнении Игоря Князева - чистый восторг

Сегодня их легко воспринять как оду счастливому советскому детству и удивиться, почему эту литературу не поднимают на знамя сторонники идеи о стране, которую мы потеряли. Потому же, почему в собственно советское время эта чудесная проза не только не стала хрестоматийной, но попросту обходилась вниманием: не издавалась и не переиздавалась, в отличие от гор идеологически выдержанного словесного шлака, не входила в число рекомендованной для внеклассного чтения. А если и входила, то достать и реально прочесть возможности все равно не было и массовый читатель познакомился с этими чудесными рассказами только в позднеперестроечный период.

Отчего так? Наверно оттого, что Искандер не лакировал действительность, а показывал жизнь такой, какая есть. Люди у него часто говорят одно, подразумевая совсем другое - а признание такого рода двоемыслия, хотя бы и относящегося к бытовой сфере, в Советском Союзе, где нормой были эзопов язык, чтение между строк и кухонная откровенность, было крайне нежелательно - признай за этим право на жизнь в одной сфере, ну как распространится крамола на остальные? Нет уж, пусть лучше эти рассказы останутся в серой зоне не выдающейся в библиотеках, и от того благополучно забываемой литературы.

Примерно в том же положении в Советском Союзе были книги Владислава Крапивина, в полном соответствии с пелевинским тезисом об элитном интеллектуальном потреблении, доступные лишь детям номенклатурных работников. Теперь можно всем, но уже как-бы не очень интересно, так? Не совсем так. Замещающих вариантов, на самом деле, хватает: сериалы, сети, компьютерные игры и музыка в наушниках. Однако уровнем возможности осмысления хорошая литература превосходит большинство альтернатив. А просто возможность выбрать, что тебе по вкусу, уже хороша.

Я переслушала вчера эти рассказы, которые прежде читала в разное время. В большинстве узнавая себя в детстве - по большому счету разница между книжным мальчиком и девочкой, для которых важно утвердить свой авторитет и в дворовой среде, не так велика. Чик именно такой герой, смышленый, крепкий, открывает для себя мир элитных радостей литературы, но не может позволить себе пребывать в статусе ботана. Да и не его это, природная бойкость, подвижность требуют познавать жизнь во всех ее проявлениях.

Характерное для полукровок и детей, воспитывавшихся не в традиционной семье умение усидеть на двух стульях. Странные, занятные, забавные логические построения, которыми оправдывает свои, не всегда безупречные с точки зрения общепринятой морали, проступки. Взаимодействие и способы нахождения общего языка с самыми разными людьми из своего окружения, все это так узнаваемо. Хотя допускаю, что изначально цельная натура, без этой внутренней раздвоенности воспримет Чика не с той безоговорочной приязнью.

Моим фаворитом был и остался рассказ "Защита Чика", вчера точно так же умирала со смеху над несчастным дядей и Акакием Закидоновичем, как в первый раз вот и теперь смеюсь.

Эта повесть о трудной жизни простой абхазской женщины - Софички. С юных лет до смерти. Всю жизнь она трудилась не покладая рук и придерживалась присущих ей моральных принципов. Многим сегодня они могут показаться наивными. Но это не совсем то определение. Главная героиня просто очень чиста душой. Только один раз она изменила себе, и после у нее иссякли силы, пропало желание жить.

Полная противоположность - ее брат Нури. В молодые годы он совершил страшный поступок. То ли из ревности, то ли из-за дурного характера он тяжело ранил мужа Софички, тот умер от потери крови. Что бы избежать кровной мести и последующей резни, семья принимает решение изгнать виновника из рода. Молодой человек вынужден жить отдельно. Ничем хорошим это для него не кончилось. Хоть он и достиг материального благополучия, счастья ему это не принесло.

Как раз в последних абзацах повести сконцентрированы все основные идеи и мораль произведения. Как и растение, так и человек погибает, оторвавшись от корней.

Эта повесть о трудной жизни простой абхазской женщины - Софички. С юных лет до смерти. Всю жизнь она трудилась не покладая рук и придерживалась присущих ей моральных принципов. Многим сегодня они могут показаться наивными. Но это не совсем то определение. Главная героиня просто очень чиста душой. Только один раз она изменила себе, и после у нее иссякли силы, пропало желание жить.

Полная противоположность - ее брат Нури. В молодые годы он совершил страшный поступок. То ли из ревности, то ли из-за дурного характера он тяжело ранил мужа Софички, тот умер от потери крови. Что бы избежать кровной мести и последующей резни, семья принимает решение изгнать виновника из рода. Молодой человек вынужден жить отдельно. Ничем хорошим это для него не кончилось. Хоть он и достиг материального благополучия, счастья ему это не принесло.

Как раз в последних абзацах повести сконцентрированы все основные идеи и мораль произведения. Как и растение, так и человек погибает, оторвавшись от корней.

Я открываю эту книгу и погружаюсь в чарующую атмосферу прекрасной Абхазии. Гостеприимные, душевные, страстные люди распахивают мне свои объятия. Передо мной разворачиваются смешные и забавные, грустные и лиричные, сатирические и ностальгические истории. И каждая из них по-своему хороша, в каждой чувствуется особый характер, который присущ только гордым жителям гор, и понять который до конца мне никогда не будет дано.

Произведение, как уже не раз говорилось, довольно неровное, и именно поэтому для каждого в нем найдутся наиболее симпатичные новеллы. Я не могу сказать, что мне понравились они все. Некоторые моменты казались скучными, иные же, напротив, увлекали невероятно.
Так, например, я не могла оторваться от главы, повествующей о Сталине. Всегда интересно взглянуть на мировую историю глазами главного действующего лица, пусть даже и в виде писательской фантазии. Что было бы, если? Если бы хоть что-то из цепочки событий, приведших Сталина к власти не произошло. Если бы великий кровавый Коба споткнулся однажды на пути к вершине. Тут самое время вспомнить про несовместимость истории с сослагательным наклонением, но как же интересно бывает поразмышлять на подобные темы.
Искандер вполне справедливо показывает Большеусого жестоким и неумолимым, но вместе с тем, каким поэтичным и каким грустным выглядит образ вождя, замечтавшегося под любимую песню и на пару минут превратившегося в совсем другого человека, в того, кем он, наверное, мог бы стать, если бы история однажды свернула на иные рельсы.

Я с удовольствием разбиралась во взаимоотношениях между героями книги. Их коллектив - это правильное и упорядоченное патриархальное общество, со своими законами и традициями. Общество, в котором уважают старших, всем селом празднуют и горюют, вместе любят и ненавидят. Здесь воруют невест, предварительно поставив их об этом в известность, а после душа в душу живут вместе всю жизнь. Как забавно все село преследовало сбежавшую Тали, и как затейливо Сандро Чегемский похищал свою Катю. И тут же, на контрасте с этими главами, мы знакомимся с историей Махаза и его дочерей. Испытываешь одновременно и грусть от того, как нелепо и обидно порой складываются жизненные обстоятельства, и недоумение из-за совершенно непостижимого менталитета, когда честь семьи ставится превыше жизни отдельно взятого человека, и я имею ввиду не только коварного обольстителя, но и его хладнокровного палача. И вместе с тем, чувствуешь необъяснимую гордость за то, что Махаз все-таки смог найти в себе силы, чтобы достойно, по суровым правилам горцев, защитить свое имя.

Книга легко читается, она мелодична и поэтична, хотя я, временами, ловила себя на том, что начинаю терять мысль из-за свойственного автору стиля "рассказ в рассказе". Я была бы рада чуть меньшему количеству оборотов, при сохранении сути. Фазиль Искандер, кажется, вместил в это произведение все, что ему хотелось рассказать о своей родине, постарался не упустить ни малейшей детали. В итоге, концентрация персонажей и событий зашкалила, а погружение и в самом деле получилось максимальным.

Что касается финала, то он показался мне очень печальным. Медленное умирание небольшого села - это закономерное для нашего времени явление, но все же, совсем не весело становится от осознания того, что те прекрасные места, где некогда звучала шумная речь, где пелись песни и проливались слезы, теперь заброшены и пусты. И с этой точки зрения книга Фазиля Искандера - бесценный источник, память, которой он смог поделиться с нами. Навеки останутся живы любимые им люди, и в каждой строке он снова и снова будет рассказывать нам о них и признаваться им в любви. Даже, когда его самого уже не станет.

Я открываю эту книгу и погружаюсь в чарующую атмосферу прекрасной Абхазии. Гостеприимные, душевные, страстные люди распахивают мне свои объятия. Передо мной разворачиваются смешные и забавные, грустные и лиричные, сатирические и ностальгические истории. И каждая из них по-своему хороша, в каждой чувствуется особый характер, который присущ только гордым жителям гор, и понять который до конца мне никогда не будет дано.

Произведение, как уже не раз говорилось, довольно неровное, и именно поэтому для каждого в нем найдутся наиболее симпатичные новеллы. Я не могу сказать, что мне понравились они все. Некоторые моменты казались скучными, иные же, напротив, увлекали невероятно.
Так, например, я не могла оторваться от главы, повествующей о Сталине. Всегда интересно взглянуть на мировую историю глазами главного действующего лица, пусть даже и в виде писательской фантазии. Что было бы, если? Если бы хоть что-то из цепочки событий, приведших Сталина к власти не произошло. Если бы великий кровавый Коба споткнулся однажды на пути к вершине. Тут самое время вспомнить про несовместимость истории с сослагательным наклонением, но как же интересно бывает поразмышлять на подобные темы.
Искандер вполне справедливо показывает Большеусого жестоким и неумолимым, но вместе с тем, каким поэтичным и каким грустным выглядит образ вождя, замечтавшегося под любимую песню и на пару минут превратившегося в совсем другого человека, в того, кем он, наверное, мог бы стать, если бы история однажды свернула на иные рельсы.

Я с удовольствием разбиралась во взаимоотношениях между героями книги. Их коллектив - это правильное и упорядоченное патриархальное общество, со своими законами и традициями. Общество, в котором уважают старших, всем селом празднуют и горюют, вместе любят и ненавидят. Здесь воруют невест, предварительно поставив их об этом в известность, а после душа в душу живут вместе всю жизнь. Как забавно все село преследовало сбежавшую Тали, и как затейливо Сандро Чегемский похищал свою Катю. И тут же, на контрасте с этими главами, мы знакомимся с историей Махаза и его дочерей. Испытываешь одновременно и грусть от того, как нелепо и обидно порой складываются жизненные обстоятельства, и недоумение из-за совершенно непостижимого менталитета, когда честь семьи ставится превыше жизни отдельно взятого человека, и я имею ввиду не только коварного обольстителя, но и его хладнокровного палача. И вместе с тем, чувствуешь необъяснимую гордость за то, что Махаз все-таки смог найти в себе силы, чтобы достойно, по суровым правилам горцев, защитить свое имя.

Книга легко читается, она мелодична и поэтична, хотя я, временами, ловила себя на том, что начинаю терять мысль из-за свойственного автору стиля "рассказ в рассказе". Я была бы рада чуть меньшему количеству оборотов, при сохранении сути. Фазиль Искандер, кажется, вместил в это произведение все, что ему хотелось рассказать о своей родине, постарался не упустить ни малейшей детали. В итоге, концентрация персонажей и событий зашкалила, а погружение и в самом деле получилось максимальным.

Что касается финала, то он показался мне очень печальным. Медленное умирание небольшого села - это закономерное для нашего времени явление, но все же, совсем не весело становится от осознания того, что те прекрасные места, где некогда звучала шумная речь, где пелись песни и проливались слезы, теперь заброшены и пусты. И с этой точки зрения книга Фазиля Искандера - бесценный источник, память, которой он смог поделиться с нами. Навеки останутся живы любимые им люди, и в каждой строке он снова и снова будет рассказывать нам о них и признаваться им в любви. Даже, когда его самого уже не станет.

Веселый рассказ из школьной жизни, написано легко и просто, я получила удовольствие, но…

Но есть некоторое сомнение в методике учителя. Впрочем, по порядку.
Начнем с того, что время действия – середина прошлого века. Война. Но наши герои далеко от фронта, маленькое село в Абхазии, да и сами они еще дети. И учитель математики, эксцентричный Харлампий Диогенович, умеющий управляться со школьниками с помощью одного нехитрого приема. Он прекрасно высмеивает их. Не орет, не ругается, не размахивает линейкой. Он поступает тоньше.

Главное оружие Харлампия Диогеновича — это делать человека смешным. Ученик, отступающий от школьных правил, — не лентяй, не лоботряс, не хулиган, а просто смешной человек. Вернее, не просто смешной, на это, пожалуй, многие согласились бы, но какой-то обидно смешной. Смешной, не понимающий, что он смешной, или догадывающийся об этом последним.
И когда учитель выставляет тебя смешным, сразу же распадается круговая порука учеников, и весь класс над тобой смеется. Все смеются против одного. Если над тобой смеется один человек, ты можешь еще как-нибудь с этим справиться. Но невозможно пересмеять весь класс. И если уж ты оказался смешным, хотелось во что бы то ни стало доказать, что ты хоть и смешной, но не такой уж окончательно смехотворный.

Не то, чтобы это был утонченный изысканный юмор. Все просто, но для пятиклассников достаточно. И видимо дело все же не в высмеивании, а вот в этом противостоянии – с одной стороны высмеянный хулиган, с другой – все остальные. И никто не становится на защиту высмеиваемого, потому что он и правда неправ, а слова учителя и правда смешные. Так что все верно. И в то же время что-то тут не так. Не буду говорить, что «хрупкая психика ребенка страдает от насмешек», и тем более не использую модное слово «буллинг», оставим эти рассуждения современным психологессам, но тем не менее что-то смущает в этом методе. Правда крепкая здоровая нормальная психика героя рассказа воспринимает все как должное – не выучил, хотел схитрить – не вышло. Тогда расплачивайся, все честно и справедливо. Может быть дети со своей простой незаумной логикой были все же здоровее взрослых, склонных перемудрить?

Мне кажется, что Древний Рим погиб оттого, что его императоры в своей бронзовой спеси перестали замечать, что они смешны. Обзаведись они вовремя шутами (надо хотя бы от дурака слышать правду), может быть, им удалось бы продержаться еще некоторое время. А так они надеялись, что в случае чего гуси спасут Рим. Но нагрянули варвары и уничтожили Древний Рим вместе с его императорами и гусями.
Я, понятно, об этом нисколько не жалею, но мне хочется благодарно возвысить метод Харлампия Диогеновича. Смехом он, безусловно, закалял наши лукавые детские души и приучал нас относиться к собственной персоне с достаточным чувством юмора. По-моему, это вполне здоровое чувство, и любую попытку ставить его под сомнение я отвергаю решительно и навсегда.

А еще любопытные реалии того времени – оказывается прививку от тифа делали просто во время урока – приходил доктор с сестрой и всем ребятам подряд делали укол. Никаких разрешений от родителей и медотводов. Надо – значит надо. А стало плохо – нюхни нашатыря.
Кстати, а при чем тут тринадцатый подвиг Геракла? А так учитель назвал хитрый план нашего героя, заманившего доктора делать прививку классу вне очереди. Ибо по плану сначала – пятый «А», но « наш класс был почти пятый «А», потому что он был пятый «Б» »

PS известно, что 13-м подвигом Геракла, переглядываясь, называют совсем другое свершение, но это же детский рассказ…

Веселый рассказ из школьной жизни, написано легко и просто, я получила удовольствие, но…

Но есть некоторое сомнение в методике учителя. Впрочем, по порядку.
Начнем с того, что время действия – середина прошлого века. Война. Но наши герои далеко от фронта, маленькое село в Абхазии, да и сами они еще дети. И учитель математики, эксцентричный Харлампий Диогенович, умеющий управляться со школьниками с помощью одного нехитрого приема. Он прекрасно высмеивает их. Не орет, не ругается, не размахивает линейкой. Он поступает тоньше.

Главное оружие Харлампия Диогеновича — это делать человека смешным. Ученик, отступающий от школьных правил, — не лентяй, не лоботряс, не хулиган, а просто смешной человек. Вернее, не просто смешной, на это, пожалуй, многие согласились бы, но какой-то обидно смешной. Смешной, не понимающий, что он смешной, или догадывающийся об этом последним.
И когда учитель выставляет тебя смешным, сразу же распадается круговая порука учеников, и весь класс над тобой смеется. Все смеются против одного. Если над тобой смеется один человек, ты можешь еще как-нибудь с этим справиться. Но невозможно пересмеять весь класс. И если уж ты оказался смешным, хотелось во что бы то ни стало доказать, что ты хоть и смешной, но не такой уж окончательно смехотворный.

Не то, чтобы это был утонченный изысканный юмор. Все просто, но для пятиклассников достаточно. И видимо дело все же не в высмеивании, а вот в этом противостоянии – с одной стороны высмеянный хулиган, с другой – все остальные. И никто не становится на защиту высмеиваемого, потому что он и правда неправ, а слова учителя и правда смешные. Так что все верно. И в то же время что-то тут не так. Не буду говорить, что «хрупкая психика ребенка страдает от насмешек», и тем более не использую модное слово «буллинг», оставим эти рассуждения современным психологессам, но тем не менее что-то смущает в этом методе. Правда крепкая здоровая нормальная психика героя рассказа воспринимает все как должное – не выучил, хотел схитрить – не вышло. Тогда расплачивайся, все честно и справедливо. Может быть дети со своей простой незаумной логикой были все же здоровее взрослых, склонных перемудрить?

Мне кажется, что Древний Рим погиб оттого, что его императоры в своей бронзовой спеси перестали замечать, что они смешны. Обзаведись они вовремя шутами (надо хотя бы от дурака слышать правду), может быть, им удалось бы продержаться еще некоторое время. А так они надеялись, что в случае чего гуси спасут Рим. Но нагрянули варвары и уничтожили Древний Рим вместе с его императорами и гусями.
Я, понятно, об этом нисколько не жалею, но мне хочется благодарно возвысить метод Харлампия Диогеновича. Смехом он, безусловно, закалял наши лукавые детские души и приучал нас относиться к собственной персоне с достаточным чувством юмора. По-моему, это вполне здоровое чувство, и любую попытку ставить его под сомнение я отвергаю решительно и навсегда.

А еще любопытные реалии того времени – оказывается прививку от тифа делали просто во время урока – приходил доктор с сестрой и всем ребятам подряд делали укол. Никаких разрешений от родителей и медотводов. Надо – значит надо. А стало плохо – нюхни нашатыря.
Кстати, а при чем тут тринадцатый подвиг Геракла? А так учитель назвал хитрый план нашего героя, заманившего доктора делать прививку классу вне очереди. Ибо по плану сначала – пятый «А», но « наш класс был почти пятый «А», потому что он был пятый «Б» »

PS известно, что 13-м подвигом Геракла, переглядываясь, называют совсем другое свершение, но это же детский рассказ…