– Так вот. Я вернулся в деревню около четырех утра. Все еще спали. Когда я проходил по улице, где находится дом Дудина, то увидел: из его калитки вышел человек. Он заметил меня, растерялся, хотел повернуть обратно, но потом остановился и стал прикуривать, стараясь не показывать лицо. Постоял с минуту и ушел в сторону реки… Кажется, я узнал его. Там, в зоне, был Васька. Авторитетный очень. Фамилия его…

– Бодяга? – подсказал Брагин.

– Точно, Бодяга…

После тренировки Брагин принял горячий душ, оделся и, сложив в чемодан боксерские перчатки, вышел на улицу. На него дохнуло свежим, чуть прохладным воздухом.

– Добрый вечер! – услышал он знакомый голос и повернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла секретарша Ира, разгоряченная и взволнованная. Густые волосы были красиво заправлены назад. Ярко-голубой спортивный костюм плотно облегал тонкую, стройную фигуру. В руке она держала книжку.

Следователь удивленно вскинул брови.

– Ира? Добрый вечер! Ты откуда?

Ира показала рукой на верхний этаж спортпавильона.

– Оттуда…

– А чем ты занимаешься?

– Я? – Румянец на щеках девушки стал еще гуще. – Художественной гимнастикой. А вы, Андрей Павлович? Боксом?

– Бокс – это прошлое! – вздохнул Брагин. – В двадцать девять его называют просто: отдыхом на полу ринга. Ты домой? Позволишь проводить?

– Конечно!

Они шли медленно, словно вымеривая каждый шаг. Небо по краям было стянуто темными облаками и лишь над самой головой, в просвете, усеяно яркими, чуть мигающими звездами.

– Похоже, ты никогда не расстаешься с ней… – чуть шутливо заметил следователь, показывая на книжку.

– А-а, – улыбнулась Ира, – я только что взяла ее у одной девушки. – Она открыла книжку и, как-то загадочно взглянув на Брагина, прочитала тихо:

 
Земля и небо в безмятежном сне,
И зверь затих, и отдыхает птица,
И звездная свершает колесница
Объезд ночных владений в тишине…
 

– Франческо Петрарка… Мне так нравятся его стихи! Впервые я читала их, когда училась в десятом классе. Вы знаете, я проплакала всю ночь… А вам, Андрей Павлович, вам его стихи нравятся?

– Нравятся, Ира. – Он тихонько взял книжку из рук девушки. – Поэт вложил в них всю душу…

– Какой это был удивительный человек, правда? А его любовь к Лауре… Как вы думаете, Андрей Павлович, почему она не стала взаимной?

– Право, не знаю. Об этой женщине мало известно. Возможно, она не поверила в большую любовь поэта. Или просто предпочла остаться верной другому. Как наша пушкинская Татьяна…

Он перевернул страницу и поднес книжку к лицу:

 
Ты смотришь на меня из темноты
Моих ночей, придя из дальней дали:
Твои глаза еще прекрасней стали,
Не исказила смерть твои черты…
 

Брагин закрыл книжку и, задумавшись, отдал ее девушке. Он вспомнил тот вечер… Прекрасный летний вечер. Озаренные призрачным светом улицы, полную луну, висевшую над крышами, как большой перезревший апельсин, нежное звучание гитары из открытого окна. И она, маленькая в легком белом платье, точно бабочка, порхающая в ночном полумраке.

В тот день оба получили назначение в прокуратуру, в разные города, правда. Это немножко огорчало, но Юлия была просто неузнаваема. То она пряталась от Брагина за деревья, что попадались на пути. То начинала делать ему забавные прически. То принималась танцевать посреди улицы, заставляя его насвистывать вальсы Штрауса.

Он вспомнил, как Юлия подбежала к небольшому озеру в парке и озорным голосом приказала:

– А ну-ка, Стенька Разин, возьми и брось меня в холодные волны!

Он подхватил ее на руки и крепко прижал к себе. Пальцы чуть дрожали, ощущая тепло резвых девичьих ног.

– Нет, не брошу, – сказал он. – Ты нужна мне. Нужна, слышишь?

– Как будущий коллега? – Юлия нарочно состроила обиженную мину.

– Нет, как жена.

– Тогда не бросай, – шепнула она и прильнула к его губам…

А потом эта смерть, бессмысленная, жестокая. Ехавший в автомобиле лихач сбил ее, когда она возвращалась из института. Негодяй оставил девушку умирающей на асфальте и скрылся…

– Вы думаете о чем-то? – услышал Брагин вопрос Иры, и воспоминания рассеялись, оставив лишь чуть щемящую боль в сердце.

– Ничего, Ирочка… Извини, пожалуйста, – растерянно сказал он и взял девушку под руку.

– Скажите, Андрей Павлович, работа следователя вам нравится? – спросила Ира, чуть замедляя шаг. Она начала работать в прокуратуре недавно и училась заочно на юридическом факультете.

Брагин кивнул и тоже заметно сбавил шаг. На его лице появилась улыбка.

– Когда-то я плавал на сейнере, Ира… И ты знаешь, никогда не думал, что между профессией моряка и профессией следователя может быть что-то общее.

– А разве это и в самом деле так?

– Представь себе, да. Бывало, заштормит море, так тебя потреплет, что начинаешь мечтать о береге, о суше. А придешь в порт, побудешь пару дней на берегу, уже становится не по себе. Опять в море, опять к кораблям тянет. Вот так и работа следователя. Набегаешься иногда, устанешь до чертиков – идешь к прокурору отпуск просить. А проведешь несколько дней в ленивом блаженстве – начинаешь вдруг чувствовать неодолимую скуку. Словно не хватает чего-то…

Они помолчали немного.

– Ну, а тебя, Ира, – повернулся Брагин к девушке, – что тебя влечет к нашей профессии?

– Меня? – задумалась она. – Трудно ответить… Сначала была красивая мечта. Ну, романтика, что ли? А теперь вот приглядываюсь потихоньку… Наблюдаю за вашей работой…

Она хотела сказать еще что-то, но вдруг вздрогнула и инстинктивно прижалась к Брагину.

Перед ними, преградив дорогу, стояли двое. Один высокий, худощавый. Другой – небольшого роста плотный крепыш с маленьким приплюснутым носом. Оба в рабочих спецовках, на плечах – полевые сумки. По их виду и выражению лиц Брагин понял: после работы хватили по маленькой и решили отправиться на поиски приключений.

– Что, ребята, стало тесно ходить по тротуару? – заметил он им.

Маслянистые немигающие глаза крепыша без стеснения оглядели Иру с ног до головы.

– С такой красоткой без уплаты дани не пропустим, – сказал он, переводя взгляд на Брагина.

– Вот как! – удивленно посмотрел на него Брагин. – И в каком же виде вы предпочли бы получить дань?

– Для начала дашь нам закурить!

– Я некурящий.

– Интересно, что у него в чемодане, – вмешался в разговор высокий.

– В чемодане? – Брагин демонстративно повертел чемодан в руке. – У меня там боксерские перчатки и небольшая аптечка для оказания помощи потерпевшим…

Приятели растерянно переглянулись.

– Ну, вот что, ребята, – сказал Брагин, вынимая из кармана удостоверение, – поговорим теперь серьезно. Как следователь прокуратуры я имею основание задержать вас. Но скажите откровенно: вы не успели натворить что-либо?

– Нет… Что вы… Честное слово… – испуганно произнес крепыш, тараща глаза то на следователя, то на его спутницу.

– А далеко живете?

– Да вот оно, наше общежитие, рядом, – показал на четырехэтажное кирпичное здание высокий и тут же сокрушенно вздохнул. – И угораздило нас…

– Ну, ладно, ступайте. И не дай бог… – сказал Брагин сердито.

Когда «сборщики дани» исчезли в дверях общежития, Ира громко рассмеялась.

– Здорово вы их, Андрей Павлович. Без единого удара – и нокаут.

Смеялся и Брагин.

Вскоре они дошли до небольшого двухэтажного дома, окруженного тенистыми деревьями.

– Вот здесь я живу, – сказала Ира, останавливаясь возле подъезда. – Приходите к нам, Андрей Павлович. Отец у меня страстный любитель детективов. Он будет рад встрече с вами.

– Спасибо, Ирочка. Приду непременно.

Вернувшись домой, Брагин хотел хорошенько выспаться, но поздно ночью позвонил Крутиков. Он сообщил, что в больницу доставлен участковый инспектор Егоров, и просил следователя срочно приехать в Крутовку.

А произошло вот что.

Участковый инспектор Егоров, посмотрев в клубе двухсерийный кинофильм, вместе с женой Ниной, молодой сельской учительницей, возвращался домой.

На улице было темно. Свет, падавший из окон, лишь местами слабо освещал плутающую среди ухабов и рытвин тропинку. «Скорее бы закончили шоссейку», – подумал Егоров, чувствуя, как напряженно держится Нина за его руку.

Утром по поводу этой шоссейки у него был крупный разговор. Строил ее передвижной дорожный участок, начальником которого был один молодой, но, как оказалось, весьма предприимчивый человек. На днях строительство дороги внезапно прекратилось, а техника и люди исчезли, словно в воду канули. Егоров немедленно занялся этим. Выяснилось: бригаду перебросили на строительство другого объекта. Егоров вместе с председателем колхоза отыскали ретивого начальника и прямо в поле устроили ему такую взбучку, что попрятались в котлован даже бульдозеры. К вечеру вся техника была на месте…

Сейчас, вспомнив этот случай, Егоров не удержался от смеха.

– Ты что? – удивилась Нина. – После «Гамлета» люди бессонницей страдают. А ты смеешься, будто смотрел Юрия Никулина.

– Да я не над Гамлетом, – сказал Егоров, принимая серьезный вид. – Я тут вспомнил, как у одного современного Гамлета нынче выяснял, быть в нашем селе дороге или не быть.

Показалась убогая избушка Дудина. Егоров вспомнил утро прошлого дня, когда на реке обнаружили пустую лодку рыбака. Ему было поручено следить за домом. Но что выследишь сейчас…

Проходя мимо, Егоров окинул избушку рассеянным взглядом, и вдруг… в одном из окон мелькнул крохотный язычок пламени и тут же исчез. Он застыл на месте как вкопанный.

– Да что с тобой? Пойдем! – потянула его за собой Нина.

– Ногу больно. Натер, видать, – поморщившись, сказал Егоров. – Ты пока иди, а я догоню тебя.

Нина пожала плечами, вздохнула и тихонько направилась дальше, стараясь не потерять тропинку.

«Жаль, что оставил пистолет», – подумал участковый, решив осмотреть дом.

Как только силуэт Нины растворился в темноте, он бесшумно отворил калитку и проскользнул во двор. Прислушался. Там, в избе, кто-то ходил. Участковый сделал еще несколько шагов в чернильную темь двора и остановился возле самой двери, прижимаясь к ней ухом. Позади раздался шорох. Егоров мгновенно повернулся и вытянул голову, пытаясь разглядеть что-нибудь.

– Ты кого потерял здесь? – услышал он мрачный, хриплый голос. Из темноты на него надвигалась широкая грузная фигура. «Каратэ», – сработало в сознании, и Егоров уже приготовился нанести разящий удар, но сзади на голову обрушилось что-то твердое, тяжелое…

Когда он пришел в себя, то лежал в небольшой комнате. В глаза бил свет электрической лампы. Голова туго стянута бинтами. Внутри что-то назойливо шумело, не давая собраться мыслям. Первое, что он увидел, было заплаканное лицо Нины. И Егоров вспомнил все…

– Сообщили? – спросил он, еле шевеля языком.

– Лежи, лежи. Сообщили уже, – услышал в ответ мягкий басок фельдшера Фоминой. – Милиция еще полчаса назад приехала.

Он опять впал в забытье.

Город жил своей обычной жизнью, и, казалось, ничто не нарушало ее мирного ритма. Как и в другие дни, улицы были полны народу. Солидные мужчины и женщины, молодые пары, почтенные старики… Шли не спеша и поторапливаясь – каждый по своим делам. Обращали на себя внимание лишь расставленные здесь и там посты милиции и народных дружинников.

Совершив поездку по городу и ее окрестностям, Крутиков вернулся в горотдел и стал ожидать сообщений от выехавших на задание оперативников.

В половине одиннадцатого ночи позвонили из ГАИ, доложив, что в районе большого моста задержан подозрительный шофер. Крутиков велел немедленно доставить задержанного в отдел.

Это был весьма подвижный, сутуловатый толстяк с рыхлым небритым лицом. Сидя на стуле, он поглядывал на присутствующих своими маленькими бегающими глазами. На вопрос Крутикова толстяк среагировал живо.

– Моя фамилия Левшин, значит, – сказал он, беспокойно заерзав на стуле. – Я работаю на автобазе пятьдесят три. Вот мои документы. – Он протянул капитану права. – Прибыть вовремя на автобазу не смог из-за неисправности автомашины. Поверьте, я не сделал ничего плохого. Наоборот, иногда и сам участвую…

– Хорошо, хорошо, – перебил его Крутиков. – А теперь скажите, куда вы ездили после работы?

– Куда ездил после работы? – с подобострастной улыбкой переспросил шофер. – Да в Белотай, в Белотай хотел съездить, товарищ капитан!

– Почему нарушили маршрут, указанный в путевом листе?

– К родственнице, к сестре двоюродной надумал поехать, чего греха таить.

Левшин смиренно сложил на коленях руки. В это время в дверях показался милиционер:

– Разрешите, товарищ капитан!

– Да, пожалуйста.

Милиционер подошел к Крутикову и положил на стол небольшой черный кожаный чемодан.

– Нашли в кабине под сиденьем…

Крутиков щелкнул замочком, приподнял крышку и заглянул внутрь чемодана. На лице появилось удивление, которое тотчас сменилось холодным спокойствием.

– Пригласите, пожалуйста, понятых, – обратился он к милиционеру.

Когда пришли понятые, Крутиков положил чемодан на стол перед Левшиным и спросил:

– Ваш чемодан?

– Нет, – покачал головой Левшин. – Недельку назад ехал со мной один студент. Должно быть, он оставил. Я нашел чемодан в кузове и положил под сиденье. Думал, отыщется хозяин…

– Богатый студент, не иначе как зять Рокфеллера! – усмехнулся Крутиков и откинул крышку чемодана. Шофер вскочил со стула как ужаленный. Чемодан был доверху наполнен пачками денежных купюр. На самом дне под деньгами оказались два увесистых кастета и большая связка ключей.

– Я не знал, не знал об этом! – затрясся Левшин, озираясь на чемодан, как на выплывшую из воды мину. – Это не мой чемодан! Меня заставили… Мне грозили!..

– Прекратите истерику! – одернул его Крутиков. Он указал рукой на стул. – Садитесь и рассказывайте!

– Расскажу-расскажу, все расскажу, – пробормотал Левшин, опускаясь на стул. – Последний рейс я, значит, сделал в Елановку. Выгрузил там доски и поехал домой. Это было около восьми часов вечера. Километрах в трех от Крачинска меня остановили двое людей. Один длинный такой, бородатый. Он держал в руке чемодан. Другой здоровяк, на борца похож, только все прикрывал лицо воротом куртки. Они сказали, чтобы я отвез их в Белотай. Я долго не соглашался. И тут бородатый сунул мне двадцатипятирублевку. Вы понимаете, двадцатипятирублевку!

Шофер попросил воды, с жадностью опорожнил стакан и дрожащим голосом продолжал:

– Они почему-то оба сели в кузов, хотя в кабине было одно место. Предупредили заранее, чтобы не останавливался нигде. Когда ехали, нам сигналили дружинники, но я не остановился, как и было велено, поехал дальше. Не доезжая большого моста, я увидел несколько горящих фар. Они двигались нам навстречу. Сзади тоже светились фары, я понял – погоня. Тут те двое как забьют, как забьют по крыше, остановить, значит, велят. Ну, я и остановился. Они не сразу подошли ко мне. Поговорили сначала между собой…

– О чем они говорили? – настороженно спросил капитан.

– Ну, один, значит, спрашивает: что, мол, будем делать. А другой ему и говорит: «Придется оставить чемодан и перебираться вплавь». Потом бородатый открыл дверцу и бросил на сиденье этот вот чемодан. Спрячь его, говорит, в надежное место. Я стал было отказываться. Тут здоровяк приставил к моей груди обрез да как взглянет на меня. Если бы вы видели, какие у него были глаза! – Шофер поморщился и зябко повел плечами. – Жуткие глаза… Бородатый еще сомневался. Может, говорит, возьмем с собой чемоданчик-то. А тот, другой, ему в ответ: «Ты что, на дно хочешь уйти со своим чемоданом?» Хватит, говорит, с нас и двух пушек в карманах… Потом бородатый велел перевезти чемодан на тот берег и ждать их у тракторного переезда. А тот, что с обрезом, предупредил еще напоследок. Не вздумай, говорит, валять дурака. Мы знаем номер твоей автомашины. Из-под земли откопаем… Ну и побежали к лесу. А я поехал дальше к мосту. Там меня ваши и накрыли…

Левшин замолчал. Капитан сердито захлопнул крышку чемодана.

– Почему же вы не рассказали обо всем там, возле моста? Почему, я спрашиваю?

– Если бы вы видели его глаза, – опять пробормотал Лев-шин и опустил голову.

– Отведите его к Брагину! – приказал Крутиков и поднял телефонную трубку: – Белотай, пожалуйста!

Получив сообщение о вероятном появлении в городе особо опасных преступников, в Белотае приняли необходимые меры. Весь личный состав местной милиции был поднят по тревоге и разбит на группы, блокировавшие город и его окраины.

К утру, как и было обусловлено, в Белотай прибыл оперативный наряд во главе с капитаном Крутиковым. Приехал с ними и Брагин. Зная о том, что убийцы лишились денег, следователь не исключал новых преступлений. Поэтому и было решено связаться с сберкассами, магазинами и другими объектами, которые могли привлечь грабителей. Этим занялись сотрудники местной милиции, а Брагин с Крутиковым и еще несколькими оперативниками отправились на пристань, откуда после полудня отбывали пассажирские суда. Брагин мало верил в то, что бородач и его сообщник, если им вздумается улизнуть из города, пойдут на очередной риск. Но как знать?..

И только к вечеру, когда от причала отплыл последний теплоход, стало ясно: среди пассажиров и экипажей разыскиваемых преступников нет. У берега продолжали сновать мелкие катера, поэтому Крутиков решил еще побыть на пристани, а Брагин вернулся в отдел милиции, чтобы наметить план действий на приближающуюся ночь.

В коридоре его окликнул дежурный:

– Товарищ следователь! Вас тут ожидает одна барышня.

«Барышней» оказалась миловидная девушка лет девятнадцати в яркой кофточке и сарафане.

– Вы следователь? – спросила она несколько удивленно, когда Брагин приблизился к ней. Девушка, видимо, ожидала увидеть этакого солидного, грозного человека в мундире, способного одним только взглядом повергнуть в смятение любого преступника. Перед нею же стоял обыкновенный человек, молодой, симпатичный, в светлом летнем костюме, ладно облегающем его стройную фигуру.

– Вы не ошиблись. Я следователь, – ответил Брагин, машинально поправляя галстук.

– А ваша фамилия Брагин? – прозвучал очередной вопрос.

– Брагин, с вашего позволения, – улыбнулся следователь. Вежливым жестом он пригласил ее в кабинет и указал на кресло. – Садитесь, пожалуйста. – Сам сел напротив нее.

Нежное лицо девушки с теплым наивным взглядом чуть раскосых карих глаз сразу же стало серьезным, сосредоточенным. И он подумал: очень похожа на Иру. Такие же пышные белокурые волосы, мягко очерченные брови, пухлые, по-детски сжатые губы. Ира заходила к нему перед самым отъездом в Белотай. У нее были странные глаза. Да и вся она была какая-то странная. Рассеянная немного. Кажется, Ира приносила ему деловые бумаги. Он торопился и даже не взглянул на них. Ах эта работа…

«Приеду, обязательно приглашу ее куда-нибудь», – мысленно решил Брагин и сразу же переключил внимание на посетительницу.

– Итак, я слушаю вас, – сказал он.

Не решаясь начать, девушка прикусила губу, а затем заговорила торопливо и сбивчиво:

– Моя фамилия Хрусталева. Хрусталева Валя я… Может быть, я… может быть, мне и не стоило беспокоить вас. Но незадолго до того, как это произошло, у нас побывал один ваш сотрудник. Четыре звездочки на погоне – это капитан, да?

Брагин утвердительно кивнул головой.

– Так вот ваш капитан говорил о каких-то опасных преступниках, которые появились в нашем городе, и просил обратиться к вам в случае чего…

– Очень хорошо. Я вас слушаю, – подбодрил ее Брагин, сразу же уловив в словах девушки начало важного разговора.

– Дело в том, – продолжала она, – что я работаю продавцом в магазине проморса. Магазин находится в старой части города, – она указала рукой куда-то назад. – Там за речкой… – вздохнула и продолжала уже более спокойным тоном: – И вот, знаете, два часа назад зашел в магазин незнакомый мужчина. Здоровый такой, рыжий, в темных очках. Я в это время была совсем одна. Правда, во дворе грузилась ящиками машина. Этот мужчина осмотрел витрины и велел показать ему кирзовые сапоги, что висели высоко на гвоздике. Я встала на стул и потянулась за ними. Когда я обернулась, то увидела в руках у мужчины связку ключей. Он как-то нехорошо улыбнулся: «Ай-ай-ай, девушка! Разве можно ключи на прилавке оставлять. Так ведь и потерять их можно», – и сразу же отдал мне ключи. – Хрусталева виновато опустила голову. – Видно, я и в самом деле оставила их на прилавке.

– Не расстраивайтесь, – поспешил успокоить ее Брагин. – Такое может случиться с каждым.

Сам же он ощутил в душе волнение: неужели напали на след?

Стараясь не выдать своих чувств, Брагин встал и, обойдя кресло, на котором сидела девушка, спросил:

– Ну, а ключи, которые он поднял с пола, были действительно от магазина?

– Конечно! Я сразу же проверила их.

– Все были целы?

Хрусталева утвердительно кивнула головой.

– Вот только на двух из них я заметила какие-то следы. Наверное, это следы от глины или пластилина. Я где-то читала, что преступники с их помощью подделывают…

– Ключи у вас с собой? – в нетерпении спросил Брагин.

– Да, конечно.