Читать книгу «По следам призрака» онлайн полностью📖 — Фаниля Галеева — MyBook.
agreementBannerIcon
MyBook использует cookie файлы
Благодаря этому мы рекомендуем книги и улучшаем сервис. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных.

Тайна лесного дома

1

Оперативное совещание закончилось в десять. Все покинули зал заседаний. В коридоре начальник милиции Лесков предложил учтиво, без излишней навязчивости:

– Михаил Иванович, может быть, по чашечке кофе?

Стартов рука об руку работал с Лесковым уже восьмой год, знал его как человека душевного, внимательного, и сейчас, когда он находился здесь, в его «владениях», было бы непочтительным не заглянуть в кабинет хозяина, не присесть и не обменяться с ним хотя бы парой житейских фраз после только что закончившегося делового разговора.

Знакомый кабинет. Рабочий стол с двумя рядами стульев по бокам, небольшой журнальный столик и два неглубоких кресла.

Усадив гостя, Лесков включил селектор.

– Нина, принеси-ка нам кофейку, пожалуйста.

Начальник милиции хотел выйти из-за стола, но протяжный гудок внутренней телефонной связи заставил его остаться на месте и повернуться к стоявшему сбоку микрофону.

– Да, я слушаю вас!

– Товарищ подполковник! – донесся из аппарата голос дежурного. – Тут к вам просится один гражданин.

– Хорошо, направьте его ко мне! – сказал Лесков.

Через минуту-другую медленно открылась дверь, и в кабинет неуверенно, пошатываясь, вошел высокий пожилой мужчина в выгоревшей измятой фуражке, темном потертом костюме и запыленных, давно не видевших ваксы кирзовых сапогах. Вид у него был странный: стоял сгорбившись, время от времени дергаясь и неловко двигая головой. Верхняя губа его была распухшей, кровоточила, под правым глазом темнел здоровенный синяк. Руки, худые, кряжистые, беспомощно висели вдоль туловища, на них виднелась кровь…

Лесков несколько неуверенно предложил посетителю сесть, и тот послушно опустился на находившийся возле двери стул, зябко поежившись и вобрав голову в плечи.

В дверях показалась белокурая головка секретарши.

– Петр Захарович, кофе…

– Потом, потом! – подал ей знак рукой подполковник и, сев за стол, выжидающе уставился на посетителя. Ждал молча и Стартов.

Мужчина чуть приподнял голову, оглядел их поблекшими, стянутыми влажной пеленой глазами и произнес сдавленно, с какой-то томящей болью в голосе:

– Моя фамилия Никитин. Я убил человека…

Последовало долгое молчание.

– Вы пришли с повинной? – настороженно, спокойным и холодным тоном спросил начальник милиции, не отрывая глаз от посетителя.

– Да, – тихо прозвучало в ответ.

– Тогда одну минутку! – подполковник нажал кнопку селектора. – Попросите ко мне следователя. С протоколами и всем прочим. Немедленно!

Последовала еще одна пауза, прежде чем в кабинет буквально влетел молоденький лейтенант, в котором прокурор узнал следователя Исаева, поздоровался и по знаку начальника живо сел за стол, разложив бумаги и вооружившись ручкой.

– Продолжайте! – обратился к посетителю подполковник, посмотрев на следователя, лежащие перед ним бумаги и вздохнув облегченно. – Только расскажите сначала о себе, пожалуйста: кто вы, откуда, что произошло с вами. Да, кстати… – Он повернулся к Стартову, внимательно следившему за всем происходящим. – Вот, это наш районный прокурор. Вам надлежит знать об этом…

– Прокурор? – поднял голову посетитель. Он долгим изучающим взглядом смотрел на Стартова, как бы пытаясь вспомнить что-то, но лишь пожал плечами. – Хорошо. Слушайте. Я уже сказал: моя фамилия Никитин. Никитин Дмитрий Фомич. Родился я в 1921 году в Нижнем Тагиле. До войны окончил семилетку, работал на заводе, а как умерла мать… отца-то своего я совсем не знал… отправился рыбачить на Каспий. А потом война, на фронт меня призвали…

Посетитель опять сгорбился, сжался, потер рукой грудь.

– Нет, не могу, не могу! – произнес он, задыхаясь. – Лучше я сначала про то, как убил… Мне сразу легче станет. Вы уж извините, не могу я так. Я про дело свое сначала расскажу. Ей-богу, так лучше будет.

Он несколько раз глубоко глотнул ртом воздух, опустил плечи и, чуть свесив голову, уставился в пол тусклым безжизненным взглядом.

– Месяц назад я вышел на волю после отсидки. Срок у меня был большой, за убийство одной женщины судили. Ксюши Косовой. Пятнадцать лет пришлось звонка своего ждать. Вот только зря. Не виноват я был. Это все муж Ксюши… будь он проклят… Мишка Косов мне подстроил. Но об этом я потом, попозже. Тут сразу что к чему, поди, не разобраться. Но что ни говори, а вышел я на волю – решил свидеться сразу с этим Косовым. Не старое помянуть, не мстить ему собирался, а разобраться кое в чем, узнать прежде всего, за что он меня тогда в те места дальние сослал, за что загубил мою молодость. Косова-то вы, наверное, знаете. Он лесником у вас здесь работает… работал, – поправился он. – Дом у него в лесу, километрах в сорока отсюда. Вроде кордона…

И начальник милиции, и прокурор напрягли память, силясь припомнить хоть что-нибудь про лесника Косова, но лишь неопределенно переглянулись друг с другом, а лейтенант, который записывал показания посетителя, оторвался на миг от своих бумаг и проговорил задумчиво, как бы рассуждая вслух:

– Косов… Это не тот, что задержал в прошлом году двоих браконьеров?

– Вот видите, – оживился сразу Никитин, улыбнувшись в первый раз горькой, если не едкой улыбкой, – какой он храбрый и прилежный, оказывается. Даже браконьеров ловит. А меня вот… – Он лишь вяло махнул рукой. – Ладно, чего уж… Так вот, вчера после полудня приехал я на станцию, значит, а там уже пешком через лес двинул к дому Косова. Дорога не близкая, сами знаете. А тут еще дождь. Добрался я до кордона лишь к самой полночи. Небо к тому времени уже прояснилось, луна из-за деревьев вышла. Долго стоял я на той знакомой мне издавна поляне, смотрел на деревья, на травку, а больше на дом лесника, откуда и пошли все мои несчастья. И страшно было мне, и тоскливо, и сердце разрывалось, будто кромсали его ножом…

На глазах у Никитина показались слезы. Он пригнул голову и неловко вытер их рукавом пиджака. Руки его нервно дрожали.

– Когда зашел во двор, – продолжил он с обидой и болью в голосе, – набросилась на меня собака. Хорошо еще на цепи была. Тут и свет в окнах зажегся. Проснулся, стало быть, хозяин. Он сразу-то не узнал меня, принял, видать, за какого-нибудь приезжего, без всяких слов открыл двери, впустил. И когда в избу зашел, не опознал сразу. Лишь когда прошел я и сел на скамейку к самому свету, вперил в меня свои серые, холодные глаза и стоял как вкопанный минуты две, не меньше. Так и занемел прямо. Потом: «Митька, это ты?» – говорит, будто сквозь сон, а сам рукой о спинку стула упирается и тихонько прижимается к ней задом. Сел, наконец, аж дыхание перевести не может. Белый как полотно. Оглядел я его. Стар стал, осунулся, сгорбился даже малость. А каков хват был! И я в те времена был не доходяга, но как смял он меня, как в дугу согнул и бросил на помойку! Гляжу, мало-помалу успокоился. «Зачем пришел?» – говорит, а я ему: «Разобраться нам надо, Михаил… За что ты меня так осрамил и наказал жестоко. Скажи, ведь ты сам тогда убил Ксюшу…» А он лишь губы кривит в усмешке. Чудак, мол, ты… Гляжу, водку выставил на стол, закуску, сесть меня рядышком пригласил. А я и говорю ему: «Нет уж, Михайлушка, спасибо тебе, ты меня вдоволь и накормил, и напоил. Век не забуду. Ты лучше скажи мне, как ты живешь на этом свете после всех своих преступлений, неужто не мучает тебя совесть?» Он будто слов моих совсем не слышит. «Ну, раз водки, – говорит, – не хочешь…»

Никитин внезапно замолк, схватился опять рукой за грудь, чуть покряхтел, потерев левую сторону груди. Затем поднял голову и угрюмо посмотрел на начальника милиции.

– Извините, гражданин начальник. И вы, гражданин прокурор. Нездоровится мне что-то. Не дали бы вы мне стакан водицы?

Лесков кивнул Исаеву. Тот вскочил со стула, налил из графина воды в стакан и подал его Никитину.

Никитин торопливо, взахлеб выпил, поблагодарил.

– Может, врача вам вызвать? – осторожно осведомился подполковник, видя, как побледнело, исказилось от боли лицо посетителя.

– Нет, нет, не надо, – тихо сказал Никитин. – Сейчас должно пройти. Со мной такое уже и раньше случалось…

Он вздохнул раза три всей грудью, потер рукой висок и продолжал рассказывать дальше с прежней горечью и обидой.

– Так, значит, он и говорит: «Не хочешь раз водки, тогда я чаем тебя угощу». Встает тихонько из-за стола и вдруг ни с того ни с сего хрясь, хрясь мне кулаком по лицу. Искры у меня посыпались из глаз – я так и покатился по полу. Очнулся, смотрю – двустволка у него в руках. Закричал я тут и рванулся в сторону, к печке. Выстрел прогремел, но, видать, вовремя я отскочил, лишь гарью мне в лицо пахнуло. Подвернулась мне тут под руки какая-то гиря, схватил я ее и что было сил бросил в Косова. Она ему прямо меж глаз угодила. Зашатался он, выронил из рук ружье и вслед за ним и сам грохнулся на пол. Подполз я к нему, гляжу – кровь у него пошла из носа, глаза помутнели, не дышит. И сам не помню, как выскочил из избы и побежал, ног не чуя. Пришел в себя – лес кругом, одни деревья. Думал, заблудился совсем, да нет, сориентировался кое-как по луне и звездам, выбрался на дорогу и дошел до станции. Сначала думал, не буду никому показываться на глаза, уеду, пока не разнюхали. А потом поразмыслил немного, думаю, зачем мне все это? И так вся жизнь искалечена. Хуже того, что было, думаю, уж не будет. Доехал на попутке до райцентра и…

Конец ознакомительного фрагмента.