Глава 4. Некромант

Капитан с Цербером не заходили еще несколько дней. Такое бывало раньше, когда они отправлялись в долгие путешествия. Дарий терпеливо ожидал их возвращения.

Стояли теплые дни, и нондиверы окончательно высушились. Ева заваривала их как обычно и теперь вздохнула спокойно: проклятие никак себя не проявляло, а значит, и она, и окружающие в безопасности до зимы. А там уже подрастут новые цветы. Ева по обыкновению заходила в лавку аптекаря, чтобы отнести травы, заготовленные ранее, а по дороге часто встречала Треора. Он приветственно махал ей рукой издали. Ева привыкла к нему и даже стала махать в ответ. Его экипаж останавливался на перекрестке, где уже ждали какие-то люди. Ева хотела спросить, куда они едут, но Треор никогда не останавливался, чтобы поговорить. Было похоже, что он сильно спешил.

Наступил август, и туман накрыл Сомнус. Ева возвращалась домой узкими улочками, срезая путь через уютные дворы. Впереди шумела река. Она брала начало в горах, окаймляющих город с материка, и бурным потоком пересекала Сомнус с востока на запад. Выйдя на мост, Ева услышала звук шагов за спиной. Она обернулась. Это был Шут.

– Где же Стром? – прохладно спросила она.

– Мы сели на мель на архипелаге, капитан остался чинить пробоину, – ответил Шут. – Я прибыл один другим кораблем, – он указал рукой в сторону причала: большое грузовое судно виднелось вдалеке за деревьями, – но сегодня же должен уехать. Отправляюсь через час. Я искал тебя.

– Вы уезжали?

– Да, ездили в одно место, – Шут нервно поправил шляпу и вынул из-за пазухи конверт. – Раснария нашел кое-что для тебя. Просил передать.

– Что там?

– Кое-что важное. Посмотри это одна. И еще… – Шут выглядел очень серьезным, таким Ева раньше его не видела. – Может быть… может, ты поедешь со мной?

– Куда? Ты какой-то странный, что происходит? – Ева нахмурилась.

– Ну, куда… Стром сейчас починит корабль и собирается взять курс на юг. Скоро Большой Эмпорий, а у нас не так много вещиц, способных заинтересовать Вормака. Поехали с нами, Ева. Ты ведь хотела увидеть корабль Соллера.

Ева не узнавала Шута: он показался ей очень взволнованным. Они стояли на мосту, под которым шумела река. Вода ударялась о камни, взмывая кристальными брызгами, которые тут же поглощал низко стелющийся туман.

– Я собиралась поехать с вами, но не одна, – ответила Ева. – Дарий попросил меня кое о чем… и… вообще, мне нужно поговорить об этом со Стромом, когда он вернется.

– О чем же тебя просил твой призрак? – насторожился Шут.

Ева замялась. Шуту она говорить не хотела. Не хватало снова терпеть его насмешки!

– Да так, – уклончиво ответила она. – Я бы хотела поговорить лично с капитаном.

Шут взял ее за плечи и, глядя в глаза, сказал:

– Ты можешь довериться мне.

У Евы засосало под ложечкой. Перед ней стоял тот Килан, каким она запомнила его в тот день, когда он научил ее стрельбе. Участливый, добрый, заботливый и сильный. Хотелось зарыться в его объятия и раствориться в тепле, исходящем от его рук. Он не походил на того нахала и хама, в которого превратился в последнее время. Можно было подумать, что у Цербера появилась еще одна личность – еще один Шут! Сколько же теперь их в этом теле? Четверо?!

Как бы там ни было, такому Шуту сопротивляться Ева не могла.

– У Дария есть незавершенное дело, – сдалась она. – Пока вас с капитаном не было, мы много говорили. Я чувствую его прикосновения! Я могу держать его за руки, могу обнять: его руки не проходят сквозь мои, как это случилось тогда, со Стромом!

Ева рассказала Шуту обо всем. О прогулках с призраком в саду и о его просьбе найти бывшую невесту. Шут слушал не перебивая, и в глазах его появилось нечто похожее на страх.

– Я боюсь, он кое-что скрывает от тебя, Ева, – серьезно сказал Шут. – Он опасен.

– О чем ты говоришь?! Не понимаю, чем он может быть опасен?! Это глупости.

– Все здесь, – он указал на конверт. – Открой его одна и тщательно прочти все, что в нем лежит. Будь осторожна. Я должен ехать сейчас, но мы вернемся сразу как сможем. То, что увидишь в конверте, с призраком не обсуждай. Пообещай мне это!

– Мне не нравятся твои загадки, Килан, – помрачнела Ева.

– Лучше ты все сама увидишь, чем я расскажу. Просто не обсуждай это с ним. Обещаешь?

– Хорошо, обещаю.

– Мы вернемся за тобой как можно быстрее и вместе отправимся на поиски артефактов.

Килан выпрямился и поправил золотистые пряди, выбившиеся из-под шляпы. Он ободряюще кивнул Еве и зашагал в сторону берега.

Не заходя в дом, Ева села на крыльцо. Открыть конверт сейчас или позже? До заката еще около часа, время есть. Что же в нем такое, чего нельзя показать Дарию?

Любопытство взяло верх, и Ева распечатала конверт. В нем лежали газетные листы, вырезки из статей и разные бумаги. Ева развернула первый документ. Это было свидетельство о смерти.

«Дарий Ле Гур, 27 лет, музыкант.

Дата смерти: ** октября ** года

Причина: самоубийство, выстрел в голову.

Кремирован.

Похоронен на городском кладбище, Стеклянный архипелаг, о. Мирах, г. Серпент».

Вторым документом было еще одно свидетельство.

«Дож Лансени, 32 года, музыкант.

Дата смерти: ** ноября ** года

Причина: самовозгорание.

Останки похоронены на городском кладбище, Стеклянный архипелаг, о. Мирах, г. Серпент».

Ева достала пожелтевшую газету, еженедельник Серпента, с разделом некрологов. Обведен был некролог Дария с приглашением на похороны всех, кто желает проводить талантливого пианиста в последний путь.

Следующей была газетная вырезка с заголовком «Дож Лансени. Трагическая гибель музыканта»:

«Необъяснимое событие случилось в отеле Нэсси ** ноября. Дож Лансени – талантливый альтист, бывший коллега и близкий друг ныне покойного пианиста Дария Ле Гура – давал интервью в своем номере, исполняя музыку из прежнего репертуара. Во время интервью музыкант неожиданно загорелся. При этом никакого источника огня рядом свидетели не увидели. Потушить огонь удалось не сразу, т.к. альтист загорелся буквально полностью в считанные секунды. К прибытию помощи господин Лансени уже был мертв.

Данное явление признано самовозгоранием. Причина его неизвестна».

Ева нахмурилась. Отложив лист, она достала из конверта еще несколько газетных вырезок. Бумага, шрифты и оформление отличались, указывая на то, что все газеты были из разных городов.

«Несчастный случай: небесная кара настигла любовников. Еще утром жена графа провожала супруга на охоту, а днем ее вместе с любовником нашли погибшей в супружеской постели. Экспертиза показала, что оба сгорели заживо. Источник огня не найден. В комнате пострадала лишь постель, остальные предметы интерьера остались целы. Не пострадал и дорогой портрет с изображением любимого музыканта графини – Дария Ле Гура. Загадочная гибель любовников не раскрыта».

Следующим был информационный проспект с аукциона:

«Проклятое полотно.

Портрет музыканта. Вызывает произвольные возгорания в доме, где находится. Загадка портрета мучает многих, и лишь некоторые отважатся повесить его в своем доме. Настоящий вызов! Только для смельчаков». Ниже была указана начальная и сразу очень высокая цена.

У Евы закружилась голова. Она вспомнила, как разгорались и полыхали свечи, когда Дарий рассказывал свою историю, особенно когда вспоминал о предательстве Электы и Дожа. А как разбушевалось пламя в лампе, когда они сидели на крыльце! Даже стекло треснуло, а ведь Дарий в тот момент был зол!

Тошнота подкатила к горлу тугим комом. Взяв себя в руки и немного успокоившись, Ева бегло просмотрела оставшиеся документы. Статьи пестрили историями о возгорании вещей и людей в домах, где висел портрет Дария. Далее шли копии документов на покупку портрета бывшим хозяином дома, где жила Ева. В договоре на картину прописали смехотворную стоимость, а вот ее название и имя автора не указали, как и жуткое описание, разумеется. Похоже, «проклятого полотна» стали бояться и покупать его больше никто не хотел. Цену портрета максимально снизили, а описание убрали, чтобы картину не смогли опознать.

Последними Ева прочла короткие заметки о своей усадьбе в газетенках Сомнуса. В них говорилось, что в доме ночью невозможно спать: слышатся шорохи, сами по себе перемещаются предметы, воспламеняются поленья в камине и загораются свечи.

Ева купила дом за бесценок. Большой уютный дом с мебелью и садом. Хозяин продавал его спешно и искал покупателей исключительно среди приезжих, встречая их у причаливших в Сомнус кораблей. Осознание того, что хозяин просто избавился от дома и сбежал подальше, выбило у Евы почву из-под ног. Она почувствовала себя опустошенной, обманутой. Местные знали, что в доме нечисто, а такие, как Ева, – нет.

Она обхватила голову руками и зажмурилась. Нет, этого не может быть. Дарий не может быть убийцей! В такое невозможно поверить. Ева собрала вырезки и документы, чтобы положить обратно в конверт, когда заметила в нем еще что-то. Это была страница, вырванная из книги:

«Полтергейст или шумный дух. Сущность, созданная энергией человека. Результат всплеска негативных эмоций: ярости, отчаяния, гнева и др. Полтергейст возникает как самостоятельный сгусток энергии, управляемый живым человеком, или же им становится озлобленный призрак. Чаще всего проявляется в темное время суток, т.к. при дневном свете теряет свою мощь. Некоторые особенно мощные призраки могут проявлять себя и днем. Духом умершего, ставшим полтергейстом, движут обида, злость, месть, ярость и другие разрушительные состояния. Признаки наличия в доме полтергейста:

– предметы перемещаются сами, без участия сторонних лиц;

– слышатся постукивания и другие посторонние звуки среди ночи, иногда запахи;

– возникают возгорания, не имеющие источника».

На этом Ева читать перестала. На глаза навернулись слезы. Неужели это правда? Все указывает на то, что Дарий – не просто призрак, а тот самый полтергейст. Нет! Нельзя же просто взять и обвинить его в таких грехах! Ева доверяла Дарию. Он рассказал ей свою историю, поделился с ней своей болью, мог ли он скрыть от нее столь жуткую правду?

Она достала газетные вырезки и перечитала их снова. На улице стало темнеть, и Ева зажгла фонарь, благодаря которому еще можно было различать буквы. Крупные мотыльки слетелись на его тусклый свет, иногда усаживаясь Еве на руки, но она не обращала на них никакого внимания. Она перечитывала и перечитывала документы, постоянно возвращаясь то к некрологам, то к странице о полтергейстах. От волнения разболелась голова, а от чтения в сумраке – глаза. В дополнение к этому ползущий по земле туман заставил Еву продрогнуть. Поёжившись, она собрала документы в конверт и встала.

Нет, она должна поговорить с призраком и выяснить правду! Это какая-то ошибка. Ева не могла в это поверить.

Напрочь позабыв обещание, данное Шуту на мосту, Ева решительно шагнула в дом.

Дарий ждал ее в гостиной, расположившись в кресле.

– Здравствуй! – улыбнулся он. – Что-то ты сегодня поздно.

Дарий не мог выйти во двор без помощи Евы, поэтому о том, что она давно дома, не знал.

Несмотря на улыбку, призрак всегда выглядел серьезным. Ева думала, такое ощущение возникает из-за его печального тяжелого взгляда. Сегодня она смотрела на Дария не так, как обычно. В ее душе поселилось недоверие.

Ева медлила, не решаясь начать разговор, поэтому вежливо поддерживала простую беседу.

– Где была сегодня? – спросил призрак.

– Ходила к аптекарю, отнесла свои заготовки. Да и много где была еще, – Ева пыталась говорить непринужденно. – Встретила Шута на мосту.

– А капитана? – оживился Дарий. – Его ты видела? Спросила о поездке в Серпент?

– Нет, он еще не приехал. Его корабль сел на мель и требует починки.

– Твой друг приехал один?

Ева не торопилась отвечать. Она подошла к окну и окинула взглядом сад. Ночной туман окутал его, цветы и деревья утопали в легкой белой дымке. Вдалеке светлело небо – близился рассвет.

– Да, он приезжал один. И… он привез мне кое-что, – Ева повернулась к призраку. – Дарий, у меня есть к тебе вопрос. И я хочу, чтобы ты был честным со мной.

– Что случилось?

Призрак взволнованно замерцал, пламя свечей рядом с ним всколыхнулось. Заметив это, Ева ощутила, как на голове зашевелились волосы.

– Ты можешь обещать мне, что будешь честен?

– Само собой, Ева, что ты хочешь узнать?

Девушка поежилась. Сердце бешено колотилось в груди.

– Расскажи ещё раз, как умер Дож?

– Я ведь говорил тебе раньше, – Дарий отвел взгляд, сосредоточив его на горящих в камине поленьях. – Он погиб в пожаре.

– Да-да, я помню, – Ева нервно заламывала руки. – Но… всё-таки, почему он загорелся?

– Ева, я не хочу вспоминать о нем! – сердился призрак, бросив на нее тяжелый взгляд. – Я уже рассказывал тебе.

– Дарий, у меня есть сведения, что Дож не был пьян, когда умер.

Призрак засветился, как в ту ночь, когда Ева пообещала отвезти его в Серпент. Он не мог скрыть беспокойства. Дарий встал и зашагал по комнате.

– Что еще тебе известно? – спросил он. Голос его стал ледяным.

– Значит, это правда?! – Ева задрожала, а по щекам ее покатились слезы. – Зачем ты солгал мне? Это ты убил его?

– Да! Ты предпочла бы узнать об этом сразу?! – Дарий мерцал и светился, а взгляд его стал страшным. – Да, я убил его!

Ева не могла двигаться и говорить тоже. Сделав усилие, она обхватила свои плечи, беззвучно глотая слезы.

Дарий яростно шагал по комнате, которая освещалась шумным огнем из камина и высоким пламенем свечей в канделябре.

– Этот негодяй увел мою невесту, а после глумился над моей смертью! Он приглашал журналистов и других гостей в свой номер, где всем показывал мой портрет и наигранно плакал, исполняя мою музыку! За ложь и лицемерие он получал хорошие деньги и преумножал свою славу. Когда все уходили, Дож напивался и говорил с полотном. Он говорил мне: «Хоть ты и мертв, это не помешало мне получить то, что всегда имел ты, любимец публики! Мы поедем с тобой в другие города, где я буду устраивать памятные концерты! Удивительно, каким полезным мертвецом ты оказался!», – лицо Дария исказил гнев. – Он издевался! А спустя месяц после моей смерти принес в номер цветы. Крокусы! И я понял! Я все понял! – голос Дария сорвался на крик. – Он забрал все, что у меня было: мою музыку, мою женщину, мои деньги, славу и признание! И цветы он приготовил для нее – для Электы. Ненавижу!

Раздался звон: это раскололась ваза, стоявшая на столе. В доме захлопали двери и открытые оконные створки. Ева вжалась в угол, взглядом следя за призраком. Шут был прав: Дария стоило опасаться.