– У меня в ноге протез, – через несколько шагов тихо заговорила она. – Его не видно, но я-то знаю. Я инвалидка.

Он зло сжал губы.

– Нога иногда болит, иногда немеет. Тогда я начинаю хромать.

– Вер, перестань! – попросил он. – Ты мне нужна, и я от тебя не отстану! Заболит нога – вызовем врача.

Он потерял долгих четыре года и больше не собирался терять ни одной минуты.

До деревни они шли молча.

У калитки Федор не дал ей молча уйти, повернул к себе, провел рукой по щеке и наклонился к губам.

Вера быстро его отодвинула, но он успел вспомнить, какие мягкие и теплые у нее губы.

На обратном пути он задержался у обрыва. Все бетонные колышки были целы, никакая машина не могла столкнуть Илону.

Четыре года назад колышков не было.

Он недолго ждал Веру у леса, потом поехал ей навстречу. Здесь, на этом самом месте, стояла «Скорая», а Вера лежала на носилках.

Она была без сознания и очень бледная, и в первую секунду Федору показалось, что она мертвая.

– Отойди! – отодвинул его тогда участковый Иван. – Мешаешь!

Полицейская машина стояла поодаль, Федор не сразу ее заметил.

Дернулся и зазвонил телефон в кармане джинсов.

– Федя, мы собираемся, – сказала мама. – Поедешь с нами?

– Поеду, – решил Федор.

Завтра утром у него занятия. К ним еще предстояло подготовиться.

* * *

Сейчас было хуже, чем когда он решился получить задарма свои проценты.

Тогда опасность была конкретной и ясной. Сейчас Владислав не знал, откуда ждать удара, и это было ужасно.

Он, конечно, говорил себе правильные вещи. Даже если кто-то искал на даче те проклятые бумаги, скорее всего, он ничего не нашел. Не мог найти, Владислав внимательно осмотрел дачу.

И вообще совсем не факт, что кто-то на даче был, бдительные соседи могли ошибиться.

Правильные рассуждения помогали слабо. Единственное, что он мог, это приказать себе не впадать в истерику. Но метался по квартире, как тигр в клетке.

Для начала следовало вычислить того, кто объяснил Илоне, что бумагами она держит Владислава за горло.

Илона позвонила ему тринадцатого, в понедельник. Накануне он ночевал у Инны, и та шутя пожаловалась, что ждет завтра неудачного дня.

Неудачным день оказался для Владислава.

Бывшая жена позвонила утром.

– Я хочу тебе кое-что показать, – проворковала она. – Уверяю, тебе будет интересно.

Что-то неприятное он почувствовал уже тогда.

– Покажи, – равнодушно согласился он.

– Спустись в пиццерию через час. Я подъеду.

Она отключилась.

К расположенной рядом с офисом пиццерии он подошел, злясь на себя, что идет у Илоны на поводу.

В эту пиццерию они иногда заходили, когда ее черт приносил к нему на работу. Кормили здесь неплохо.

Стоял ненормальный, жуткий для мая холод. Накануне даже шел снег. Владислав в легкой ветровке замерз, пока шагал к пиццерии.

Как ни странно, Илона уже сидела в зале. Он думал, что придется ее ждать, и собирался уйти, если она опоздает больше, чем на пятнадцать минут.

Бывшая жена весело помахала ему рукой, не дожидаясь, когда он сядет рядом, полезла в сумку и притянула ему лист бумаги, с интересом наблюдая за реакцией.

Он замер, посмотрев на текст и цифры.

Илона радостно улыбалась.

Владислав оттолкнул руку с принтерным листом и молча вышел.

Потом пожалел, что не стал с ней разговаривать и не выяснил, чего она хочет.

Впрочем, это он и без выяснений знал. Она хотела ему отомстить.

Он снова прошелся по квартире, остановился у окна.

Погода вернулась к норме. Во дворе шли по дорожке две пожилые соседки, ведя на поводках собачек. Соседки были одеты по-летнему.

Нужно позвонить бухгалтерше, решил Владислав.

От нее невозможно было скрыть то, что он тогда сделал. Бухгалтерша одна была в курсе.

Никаких вопросов она ему не задавала, но через пару недель после того, как составила липовый налоговый отчет, уволилась.

Это было кстати. Ему не пришлось ломать голову, как от нее отделаться.

Он достал телефон, посмотрел в контакты. Слава богу, ее номер сохранился.

– Слушаю! – Она отозвалась не сразу, он успел решить, что не ответит.

– Здравствуйте, Светлана Борисовна. – Он отошел от окна и зачем-то снова к нему вернулся. Соседок с собачками под окном уже не было. – Владислав Коптин.

– Я вас узнала.

Бухгалтерша была тихая, неприметная. Иногда ему казалось, что она его побаивается.

– Простите, что беспокою, – покаялся он. – Мне нужно с вами поговорить.

– Ничего страшного. Слушаю вас внимательно.

Она и раньше так разговаривала. Как будто немного развлекалась.

Он ошибался, она никогда его не боялась.

– Не хочу по телефону, – сказал Владислав. – Уделите мне пять минут. Максимум десять.

– Подходите ко входу в парк, – она назвала адрес. – Годится?

– Годится, – с облегчением выдохнул он. – Через час.

– Хорошо.

Он приехал раньше. Вход в парк не был главным, сюда заходили только местные. Пенсионеры, родители с детьми.

Светлану он заметил, когда она переходила улицу.

Она совсем не изменилась. У нее была такая же короткая стрижка и те же очки в тонкой оправе.

Он точно знал, что ей за пятьдесят, но выглядела она гораздо моложе.

На ней было длинное светлое платье. На работу она никогда не ходила в платьях, только в брючных костюмах.

Она тоже увидела его издалека. Пропустила молодую пару с детской коляской и, подойдя, посмотрела на него с явным любопытством.

Владислав молча провел ее через калитку, свернул влево, туда, где парк больше походил на лес.

Несмотря на воскресный день, народу здесь почти не было. Дорожку перебежала юркая белка.

– Почему вы уволились? – проводив белку глазами, спросил он.

Светлана пожала плечами и еле заметно улыбнулась.

– Мне давно предлагали другую работу. И я решила согласиться. Та история… Она каким-то боком вылезла?

Оттого, что она угадала сразу, ему странным образом стало легче.

– Вылезла, – вздохнул он. – Пару недель назад меня попыталась шантажировать бывшая жена.

– Жена, если я не ошибаюсь, дочь Надежды Воронковой?

– Да, – кивнул Владислав. – Надежда Антоновна умерла зимой.

Из-за кустов навстречу вынырнул мужчина с собакой. Владислав помолчал.

– Я не стал жену слушать, – он усмехнулся. – Но испугался сильно.

Светлана понимающе кивнула.

– В прошлую субботу с женой произошел несчастный случай. Вчера ее похоронили.

Они свернули на поперечную дорожку, потом еще на одну.

– Я узнал, что кто-то пару дней назад проник на дачу. Перед этим я обыскал и дачу, и квартиру жены, бумаг там не было. Или я плохо искал.

За кустами блеснула вода, они вышли к пруду.

– Я никому ничего не рассказывала, и меня никто не спрашивал. – Светлана подошла к пустой лавочке, села.

Владислав опустился рядом. У другого берега плавал одинокий белый лебедь.

– Что было в бумагах?

– Банковские реквизиты, суммы. Я не взял у жены бумаги, теперь жалею. Это все могло быть у Надежды Антоновны, это же она помогла тогда мне выпутаться.

Светлана кивнула.

– Я подумаю об этом, Владислав, – она невесело усмехнулась. – Меня это тоже касается.

Ее это тоже касалось. Если кому-то в погонах захочется вернуться к тому старому делу, нервы потреплют им обоим.

Сумма, которую они перечисляли, по меркам настоящей коррупции была ничтожной, недаром органы тогда не стали до нее докапываться. Но даже ничтожная сумма могла им дорого обойтись.

Владислав поднялся.

– Что случилось с вашей женой?

В очках у Светланы отражался пруд, глаз он не видел.

– Неудачно упала на даче с обрыва.

Он подумал, не сесть ли опять рядом с ней, но остался стоять.

– Мне ее совсем не жалко. Это ненормально?

Черт… Он даже с Инной не способен так откровенничать.

Светлана неопределенно повела головой. Умница, не стала говорить пошлостей.

Идя к выходу, он запутался в дорожках и дважды возвращался к одному и тому же старому пню. Считается, что в таких случаях водит леший.

* * *

Новых писем не было. Впрочем, ей редко писали, только заказчицы, но и те чаще обходились мессенджерами.

То ли у шутника закончились фотки, то ли ему надоело так развлекаться.

Новых писем не было, но это не успокаивало. Даже, пожалуй, наоборот. Вере так хотелось немедленно найти мерзавца, что она через силу съела приготовленный мамой ужин и снова отправилась за деревню.

У опасного поворота было пусто, на этот раз Федор ее не ждал.

Она в который раз походила около кустов и неожиданно пошла к дачному поселку. Единственным, кому она могла рассказать о письмах, был Федор. Еще мама, но ее Вера старалась от неприятностей оберегать.

Рассказать хотелось немедленно. Она больше не могла оставаться со своими страхами наедине.

Одна она шутника не найдет, ей нужна помощь.

Поселок изменился с тех пор, когда она была здесь в последний раз. Кое-кто перестроил дома, у соседей Федора вдоль забора теперь росли рябины. Раньше их не было.

Калитка оказалась заперта, окна дома не светились.

Внезапно Вера почувствовала подступающие слезы. Она не плакала ни разу с момента аварии, даже когда ей было очень больно.

Она не заплакала. Разучилась, наверное. Вера отошла от калитки, постояла и прошла чуть дальше, к дому Ксении. В этом доме тоже не горели окна, но калитка оказалась не заперта.

Ксению Вера увидела, только когда та ее окликнула. Ксения валялась в гамаке с наушниками в ушах.

Вере она обрадовалась, это было заметно.

– Ну наконец-то! А я уж думала, не придешь.

– Хорошо, что ты не уехала, – улыбнулась Вера. Подумала и села в гамак рядом с подругой.

– В Москве одной совсем тоскливо. Здесь как-то легче. – Ксения толкнула гамак ногой. – Денис на гастролях… А работать я могу и на удаленке. У нас в фирме все так делают, в этом смысле мне с работой повезло. Я в офис чаще всех хожу, чтобы Денису не мешать.

Кроме плодовых деревьев, на участке у Ксении не росло ничего, даже цветов. Только трава была аккуратно пострижена. Вера сомневалась, что Ксения сделала это сама, наняла кого-нибудь.

– Твои родители здесь не живут? – спросила Вера.

– Они никогда здесь по-настоящему не жили, – засмеялась подруга. – Они дачной жизни не любят. Когда я маленькая была, жила здесь с бабушкой. А теперь бабушки нет, и я одна.

– Я твою маму помню, ты на нее очень похожа, – вспомнила Вера.

– Иногда родители, конечно, приезжают, но им дача в тягость. Если бы не я, продали бы. Ты не зябнешь? А то в дом пойдем.

– Нет, – отказалась Вера. – Хороший вечер, теплый.

Где-то близко тихо прожужжал жук.

– Вера… –  Ксения снова качнула гамак. – Ты всерьез думаешь, что Илону кто-то столкнул?

– Я не знаю.

Ненависть к шутнику ненадолго отступила, а теперь вернулась снова.

– Но как ты думаешь? Такое могло быть?

– Не знаю.

– Мне это в голову не приходило до того, как ты об этом заговорила, – вздохнула Ксения. – А теперь я только об этом и думаю.

– И до чего додумалась? – улыбнулась Вера.

– Ни до чего! – Ксения покусала губы. – Мне кажется, я тем утром, ну… когда это случилось с Илоной… Мне кажется, я видела Влада. Около станции. Я за молоком в очереди стояла, а он в толпе с электрички прошел. Но я не уверена, – быстро поправилась Ксения. – Высоких мужиков много.

Кажется, она пожалела, что затронула эту тему. Вера ее понимала, вольно или невольно подруга бросала на Влада тень нехороших подозрений.

– Я не знала, что они развелись.

– Я тоже не знала, – кивнула Вера. – Во сколько это было? Когда ты его видела?

– Утром, – Ксения пожала плечами. – Когда молоко привезли.

Машина с фермерским молоком приезжала к станции часов в десять.

– Вера, я не уверена, что это был он, – торопливо напомнила подруга.

– Я поняла. – Вера снова качнула гамак.

– Кстати, – встрепенулась Ксения. – Как тебе фотки, которые я прислала? Ты не ответила.

– Ты прислала? – Вера притормозила гамак ногой.

– Я. – Ксения с удивлением к ней повернулась. – Сидела в поле, снимала лес. А ты по дорожке шла. Когда домой приехала, стала рассматривать фотки. Ты так отлично получилась! Правда?

Вера кивнула. Она сошла с ума, считая, что кто-то хочет ее шантажировать.

Ксения сняла ее около леса. Никто не строит против нее козни.

– Я хотела тебя окликнуть, но ты уже ушла.

– Я не знала, что это ты, – призналась Вера. – Всю голову изломала.

– Но я же тебе раньше свои шедевры посылала, – укоризненно напомнила подруга. – С того же адреса.

Раньше Ксения увлекалась фотографией, пропускала пейзажи через какие-то мудреные фоторедакторы. Пейзажи получались необычные, иногда поразительно красивые.

Лучшие подруга вешала в доме.

– Это давно было, – смеркалось, Вера встала. – Для меня как будто в прошлой жизни.

– Кончала бы ты дурить! – вздохнула Ксения. – У тебя все есть для счастья. Федька тебя любит.

– Федька меня жалеет! Жалость – не любовь!

– С жиру ты бесишься!

– Я?! – поразилась Вера. – Ты меня точно ни с кем не путаешь?

– Не путаю! У тебя отличная специальность, у тебя любящий парень, а ты строишь из себя отшельницу убогую! От мира удалилась!