Почему-то птенцу очень нравилась последняя фраза «Сёма, Сёма хороший!», она так прочно засела в маленькой головке попугайчика, что он её отличал от всех остальных звуков человека. Затем Святослав, насобирав мидий, снова посадил попугая на плечо, и они вернулись домой.

Пообедав вяленым мясом и жареными мидиями, юноша в одиночку обследовал окрестности скалистой гряды. Он ничего не добыл, но нашел гнезда черных куриц. Понаблюдав за ними, он решил их поймать прямо на гнезде, а затем вместе с лиственной кучей и яйцом переселить на террасу, откуда они убежать не могли, так как единственный выход он перекрывает. Святослав сделал петлю-удавку, связанную из гибких лиан, и положил прямо на гнездо из лиственной кучи, ожидая, когда птица вернется проверить яйцо. Как установил юноша, курицы приходили проверить кладку, чтобы добавить или убавить листвы. Дело в том, что куча перегнивала, выделяя при этом тепло, и курицам не было нужды постоянно сидеть на гнезде. Тут же расхаживал петух, такой же черный. С такой покровительственной окраской легко можно было прятаться ночью и даже днем в тени сумрачного леса. Через некоторое время на полянке появилась крупная ящерица, и петух довольно отважно отогнал её от гнезд, шумно хлопая крыльями и клюнув пару раз её по голове.

Когда, наконец, курица подошла к лиственной куче и сунула в неё клюв, чтобы проверить, тепло ли там, нужно ли добавить прелой листвы, она наступила ногой на петлю-удавку. Тут же охотник дернул за веревку, и предательская петля схватила птицу за лапку. Он быстро накинул ей на голову свою рубаху и понес добычу домой. Остальные птицы разбежались. Курицу он выпустил у себя на террасе, а затем отправился ловить петуха, которого поймал там же спустя два часа и тоже выпустил на плато Эльдорадо. Так же он перенес гнездовую кучу вместе с яйцом и положил её на самом дальнем конце террасы. Чтобы птицы не сбежали с обширного природного балкона, он сделал новую перегородку узкого прохода, сплетя большой щит из бамбука. Закончив переселение этой парочки, он спокойно вернулся к себе домой.

– Ну вот, теперь у нас в хозяйстве есть куры. Скоро они привыкнут к запаху и виду человека, так как постоянно будут меня видеть на террасе. А я буду их подкармливать ягодой и яблоками! – рассказывал попугаю Святослав, укрываясь своим одеялом из шкуры.

На следующий день он поймал еще трех куриц, но после того, как оставшиеся на воле поняли, что человек и неведомая ранее опасность связаны между собой, то птицы убежали с насиженного места. Но зато ему удалось подстрелить ящерицу, которая подбиралась к куриным гнездам. Маленькая рептилия была съедена на ужин. Остаток дня он разговаривал с попугаем и наблюдал за курицами. Те держались на дальнем краю плато Эльдорадо и принялись высиживать яйца. Кормились они сами, но не отказывались от подкормки, которую им давал человек, рассыпая невдалеке ягоды и разламывая яблочки.

Затем в течение трех дней Святослав, вместе с попугаем прожил на озере, так как ему в первый же день удалось добыть двух капибаров, и перетащить все мясо к скалам было невозможно. Поэтому он построил себе шалаш на берегу озера, возле холма, где коротал время, пока коптилось мясо водосвинок. Для Сёмы он сделал большую прочную клетку из толстых веток, чтобы тот не убежал к своим родичам, и чтобы никакой хищник не смог до него добраться. Попугай особых обид не выказывал, бойко прыгая внутри своего просторного жилища по жердочкам, прикрепленным внутри на разной высоте. Несколько раз приходил Рыжий Братец. Охотник угощал его требухой, и постепенно тот перестал бояться человека.

Убедившись, что в озере нет никаких крокодилов и других хищных тварей, юноша с удовольствием стал в нем купаться. Эти три дня он не только отдыхал, но и плодотворно потрудился. В первый же день возле подножья холма Святослав обнаружил глину и решил сделать себе посуду. Он заготовил побольше этого природного материала и на следующий день с утра принялся за работу.

У него не было гончарного круга, поэтому он принялся делать сосуды спирально-жгутовым методом, как первобытный человек. Из глины он скатывал колбаски толщиной в два-три сантиметра, которые накладывал по спирали друг на друга, сдавливая и заглаживая получавшиеся стенки сосуда. Горшки, конечно же, получились кособокими, неуклюжими, но это мало волновало человека.

Тут Святослав вспомнил своего друга детства и однокашника Сашу Пыхова, известного в Чите поэта и художника. Как-то однажды, еще учась в школе, он слепил из голубой глины статуэтку «женщины с зеркальцем», и решил её обжечь в газовой духовке у себя на кухне, так она у него не просто треснула, а, как он выразился, «взорвалась»! Он пояснял, что «взорвалась» она потому, что он забыл сначала высушить её на солнце! Вот как в жизни бывает, в условиях дикой природы, для выживания, пригождаются даже случайно услышанные рассказы художника и поэта, так сказать, интеллигента, избалованного благами цивилизации.

После того, как все горшки окончательно высохли на солнце, Святослав на следующий день с утра принялся обжигать их на огне. Для этого он разложил два длинных костра, а между ними поставил свои глиняные изделия, так, чтобы их сильно не обдавало жаром. Периодически он поворачивал горшки вокруг оси, что бы они равномерно нагревались, превращаясь в керамику. Из десяти горшков половина всё же треснула, но зато остальные получились крепкими. Один из них был побольше и пошире, в нем Святослав тут же сварил мясо, которое показалось ему очень вкусным. Теперь можно было разнообразить пищу и даже приготовить простенькие супы. Это небольшое достижение очень обрадовало юношу, всё-таки еда играет существенную роль в жизни человека, и от того, как он питается, во многом зависит его самочувствие и настроение. Вареное мясо разнообразило рацион, до этого состоявшего в основном из вяленого и жареного мяса.

После того, как Святослав закончил с гончарным ремеслом, он решил заняться кожевенным производством. Снятые и очищенные от жира шкуры Святослав еще в первый день пребывания на озере положил в воду, придавил камнями и вбил вокруг колья, так, чтобы никакой зверь не смог их утащить. Пока шкуры отмачивались, он приготовил раствор из жира и мозгов, вываренных на медленном огне до образования однородной массы. Когда через три дня вымачивания со шкуры стала отпадать шерсть, Святослав вытащил её и легко очистил каменным скребком с двух сторон. Затем он положил мокрую шкуру на колени и принялся с силой втирать в неё раствор из жира и мозга. Работа была трудная, и юноша пролил немало пота, пока не закончил с ней возиться. Затем он, с облегчением вздохнув, подвесил шкуру на раме над дымящимся костром, и оставил так её висеть, пока шкура не потемнела и не стала гибкой и мягкой на ощупь, с неповторимым запахом дыма и кожи.

Из получаемых таким образом кож впоследствии юноша сшил себе подобие рубашки с рукавами, удобные широкие штаны, мокасины, в которые сразу же переобулся, так как шлепанцы полностью порвались. Не забыл себе сделать и перевязь через плечо, на котором любил сидеть попугайчик. В качестве иголок он использовал острые косточки, а вместо ниток сухожилия. Так как было жарко, то в основном он обходился одной набедренной повязкой, и только тогда, когда надо было продираться через колючие заросли джунглей, он надевал рубашку и штаны. Военную рубашку и джинсы он надевал только тогда, когда возвращался домой, на террасу, надеясь, что таким образом они ещё долго не износятся.

Когда не нужно было идти на охоту, Святослав занимался различными делами по хозяйству. Он постоянно совершенствовался в изготовлении оружия и теперь легко раскалывал камни на нужные пластины, которые затем успешно обрабатывал, используя технику отжимной ретуши, сглаживая грубые сколы наконечника, отчего они получались более ровные и острые. Теперь Святослав прикручивал их к древку мокрыми сухожилиями, которые, высыхая, намертво схватывали наконечники. Также он сделал себе новый лук, более тугой и дальнобойный, снабдил его тетивой из сухожилий, Когда он его стал испытывать, то обнаружил, что тетива при выстреле больно бьет по запястью левой руки. Он тут же сшил себе из многослойной кожи накладку с ремешками, которая предохраняла руку от удара тетивы. Теперь, всякий раз, когда юноша собирался на охоту или просто пострелять, он надевал эту необходимую деталь своей походной амуниции.

Не забыл он и про улучшение одежды. К рукавам самодельной рубашки и к штанам он пришил бахрому, сделанную из мягкой, обработанной шкуры, отчего его первобытная одежда приобрела «индейский» вид. Работа эта была кропотливая, но, тем не менее, он её сделал, как бы символизируя прогресс в развитии человека. Теперь он был похож не на дикаря, а на индейского воина. Не забыл сшить еще три пары мокасин. Несколько раз он занимался изготовлением посуды и достиг в гончарном ремесле определенного прогресса. Он даже научился наносить незатейливый орнамент на посуду. Пока глина не высохла, он аккуратно палочками тыкал в стенки посуды, так что на ней отпечатывались полоски сначала с наклоном в одну сторону, затем в другую сторону, которые сливались в разнообразные орнаментные линии. Таким образом, он изготовил полный набор примитивной, но стильной посуды, состоящей из всевозможных горшков, кувшинов, кружек и тарелок. К этому первобытному сервизу он из дерева выточил несколько грубоватых ложек и двурогих вилок. Всю свою импровизированную кухонную утварь он красиво расставил на полочке возле входа, а рядом с лежанкой соорудил простенький стол из бамбука и лиан, за которым иногда кушал, если на улице шел дождь.

Через неделю в его хозяйстве появились первые цыплята, которые добавили оживление и радостной суматохи в жизнь обитателей плато. Тут же Святослав решил разбить новый сад из яблонь и ягодных кустов, рядом с домом для чего сделал посадки новых саженцев, которые потом старательно поливал.

Вскоре на террасе он нашел проход на вершину скальной гряды, и каждое утро забирался туда и смотрел на море. Но каждый раз оно было пустынным. За делами по хозяйству пролетали дни, которые складывались в недели, и вскоре тридцатая зарубка на календаре возвестила о том, что прошел ровно месяц, как Святослав попал на этот необитаемый остров.