Романовского такая ситуация не устроила, тем более что он, как оказалось, знал Дико по прошлой жизни и за что-то его очень не любил. Гнев обрушил прежде всего на меня, как, мол, допускаю такое безобразие? Мы попытались Дико уволить, но оказалось, что это сделать непросто. Дико забросал письмами министра иностранных дел и другие высокие инстанции, понося Романовского на чем свет стоит, называя его «ретроградом, бездарностью, профаном в науке» и т. п. Одновременно подал на Дипакадемию в суд за нарушение законодательства и выиграл тяжбу. Романовского оштрафовали. Уволился Дико гораздо позднее и по собственной воле.

В целом переаттестация мало что дала, ни структура научного отдела, ни его деятельность по-прежнему никого не удовлетворяли. Сотрудники эпизодически готовили аналитические справки для МИДа, также эпизодически проводили научные мероприятия (конференции и семинары). Вот, пожалуй, и все. В основном же каждый занимался личными делами. Один превратил кабинет в коммерческий офис. Нанятые им на собственные деньги секретарши с утра до вечера вели по телефону распродажу товаров со склада. Другой месяцами пропадал в загранпоездках. Третий просто гулял. Как-то я заинтересовался, почему отсутствует молодая сотрудница, позвонил ей домой. Трубку снимает мама, и на просьбу позвать дочь к телефону откровенно сообщает:

– А ее нет, она на пляже.

Звоню еще одной сотруднице. Та, оказывается, в бассейне. Были и такие, которые, числясь в Дипакадемии, на самом деле трудились в других организациях – банках, турфирмах, частных вузах. Выяснилось, например, что скромный, застенчивый, немножко даже подобострастный рядовой сотрудник нашего научного отдела ведет вторую жизнь, в которой он могущественный, авторитарный и очень высокооплачиваемый декан частного университета. Но этот хоть был связан со сферой образования и науки.

В конце концов у меня возникла идея, поддержанная Романовским, упразднить научно-исследовательский отдел (НИО) и создать новую научную структуру – институт. Такой «маневр» позволял на законных основаниях избавиться от балласта и попытаться сформировать дееспособный коллектив, нацеленный на решение серьезных задач.

На создание института ушел почти год. К объективным трудностям примешивались сугубо субъективные. Так, проректор по кадрам Ашихмин регулярно терял передававшийся ему пакет документов по институту. Первый проректор Кузнецов не терял документы, но держал их месяцами, а потом возвращал с требованиями коренной переделки. Он также настоял, что по уставу директором института может быть только проректор по науке. Иначе, заявлял Кузнецов, директор будет пытаться вывести институт из-под контроля ректората и вообще «украсть» его у Дипакадемии.

* * *

В заключение этой главы привожу дневниковые записи, дополняющие картину наших с Натулей трудовых будней в 1993 году:

6 января 1993 года

5 января утром поехал в ДА, где с 10:00 до 14:00 участвовал в круглом столе для консульских работников (это учебная нагрузка по кафедре Ю.М. Мельникова). Далее – совещание на Остоженке по аттестации (выясняется, что ее скорее всего не будет).

19 января 1993 года

18 января кафедра международных отношений Ю.М. Мельникова поддержала мою кандидатуру на ученое звание профессора, завтра необходимо утвердить на заседании Ученого совета Дипакадемии. Собираю документы.

21 января 1993 года

Сегодня я с утра был на работе, беседовал с коллегами. Пришла тайваньская аспирантка Юй Миньлин. Проговорили пару часов. Толковая девица. Писала магистерскую диссертацию на Тайване по Белинскому! Похвастался ей статьями на Тайване – она говорит, что «Чжун’ян жибао», увы, никто не читает. Похвалила за интересный рассказ, говорит, пишите для Foreign Affaires и других американских журналов. К 15:00 поехал на Ученый совет. Меня рекомендовали на ученое звание профессора. 22 «за», 3 «недействительных» (остальные голосования в этот день имели подобные результаты). Просидели долго. Обычные демагоги (Кузнецов и т. п.) качали права, пытались разобраться с коммерческими структурами. Я, как всегда, помалкивал.

23 января 1993 года

…С утра испортили нервы подчиненные. Научно-исследовательский отдел был почти пустым. Стал писать служебные записки на выговора. Потом потек народ. Выкурил одну сигарету и уже к полудню в очередной раз болела голова.

К 14:00 поехал в МИД, беседовал с двумя канадскими советниками (дамами) о выступлении их министра в ДА 4.II.93. Потом встретил И. Лебедева, начальника Историко-документального управления (ИДУ), он рассказал, что приезжает профессор Городецкий из Израиля. Просил поселить его в общежитии ДА.

29 января 1993 года

Всю неделю мотался, высунув язык, – встречи, разговоры, заседания. Так переутомился, что сегодня решил отдышаться.

Во вторник были с Натулькой на приеме в австралийском посольстве, участвовали в четверг в заседании у А.С. Дзасохова и пр. Готовим ряд конференций – с США, Испанией, Болгарией, Тайванем. 4 февраля выступает мининдел Канады.

Был в гостях Ши Цзэ (КНР). Собираются приехать Гарик Орбелян, профессор Скотт Норвуд, Ким Дэ Сун.

30 января 1993 года

Готовим представление в Минобразования на меня на ученое звание профессора.

3 февраля 1993 года

Очень неприятными и суетными были понедельник и вторник. В понедельник опять непрерывный поток посетителей на работе – сотрудники, просители и т. п. Отсутствовал А. Гордиевский, а он нужен был в связи с подготовкой визита в ДА канадского мининдел Макдугалл.

К 15:00 вызвали в МИД, в кадры. Беседовал с Г.А. Черноволом, зам. нач. кадровой службы. Тема: жалоба посла России в Канаде Белоногова, он возмущается, что мы запросили у канадцев 1,5 тыс. долларов за аренду зала для выступления министра. Объяснил, что берем не за аренду, а за расходы на прием. «А, вы прием устраиваете, – воскликнул Черновол, – другое дело». Просил объяснительную написать на имя нач. отдела кадров В.Ф. Кеняйкина.

Поехал на Остоженку. Ректора нет. Проректоры уже были в курсе (Н.П. Гераскина, А.А. Ашихмин). После длительной болтовни поехал домой. От курева здорово болела голова – теперь одной сигареты достаточно, чтобы голова раскалывалась.

Утром написал объяснительную записку, приехал на работу, показал Гераскиной, напечатал, стал поджидать ректора. Повалил народ, звонки. Наедине с собой и минуты не побыл. Ректор подъехал к 14:00, все ему рассказал, дал проект записки. Он одобрил, отослали с Оксаной в кадры (вместе с приглашением на прием для кадровика).

Потом ужасный обед в столовой (омерзительная пища), опять встречи (китаец, Гордиевский и т. п. и т. д.). Вернулся домой. Наташенька уже была дома. Ей осталось 5 раз в Выхино. Скорее бы прекратить эти мучительные поездки и диету!

7 февраля 1993 года

Прошедшая неделя была суматошной из-за выступления в ДА мининдел Канады Макдугалл. Убил в общей сложности около сотни часов на это дело. Прошло ничего, но зачем все это? По моей инициативе на приеме побывал М.С. Горбачев, так мидовские чиновники подняли шум: зачем, что подумает Ельцин?! Абсолютно рабский народ, и реформы у нас невозможны. Это факт, который подтверждается ежедневно.

В дополнение к канадке, провозился с адвокатом из С.-Фр. Дэвидом Стрэндом. Субботу провел дома. Написал две статьи. Сегодня в четыре дня приезжает тайванец Дай Ванцинь. Поедем встречать в аэропорт. Кстати, я ему гостиницу «Москва» через Жарихина забронировал.

11 февраля 1993 года

Понедельник и вторник (8 и 9 февраля) были заполнены на работе встречами, делами, суетой настолько, что домой приходил измочаленным. В понедельник, в частности, неожиданно участвовал во встрече с преподавателем из Ю. Африки. 22-го он выступит на семинаре. Появилась какая-то зацепка для связей с этой весьма загадочной страной. По договоренности с гостем подготовил письмо его ректору и статью для публикации. Думаем пригласить его с женой домой.

Во вторник принимал Пола Коула из «РЭНД корпорейшн», прочитал лекцию по истории России двум девушкам-иностранкам, занимался тайваньской конференцией.

7 февраля вечером встретили тайваньского профессора Дай Ванциня в аэропорту, отвезли в гостиницу «Москва». Она поразила тем, что среди постояльцев почти исключительно кавказцы. Фойе выглядит пусто и голо. Давно, лет 20 назад, заходил в эту гостиницу в последний раз. А в 1960-х годах, во время учебы в институте, бывал в «Москве» регулярно – в ней любил останавливаться Папуля, когда приезжал в Москву. И была она тогда начальственной, престижной. Сейчас совсем иная атмосфера.

Тайваньцу в «Москве» оказалось дорого, перевели его утром в наше общежитие на Преображенке. Бесплатно. Завтра еще и машину обещали подать для поездки в аэропорт. А в понедельник вечером Дай Ванцинь гостил у нас на Университетском. Натуля, как обычно, закатила шикарный ужин.

28 февраля 1993 года

С. Норвуд будет гостем Дипакадемии две недели. Сейчас готовим сразу две конференции: одну во Владивостоке, по АТР, вторую в Москве, по Тайваню.

13 марта 1993 года

Была страшная суета – конференция по Тайваню (Макаров, Лобов, совещания, добывание денег и т. п.), далее штатное расписание, аттестация, беседы, факсы. Устал страшно.

21 марта 1993 года

17-го начал работать с тайваньской делегацией. Беседовал с тайваньцами в ДА, обговаривал все детали программы. 18–19 марта прошла конференция «Проблемы и перспективы развития неправительственных связей между Россией и Тайванем». Мероприятие крупное, отняло много сил и нервов. С нашей стороны участвовало в общей сложности около 200 человек. Была информация о конференции по телевидению. Дал знакомый тележурналист, который рекламировал в основном себя. Дипакадемию упоминал лишь вскользь.

Я два дня напролет как проклятый исполнял функции ведущего. И, по-моему, плохо. Не слушался язык, был скован. После окончания устроили прием, затем тайваньцы потащили нас в ресторан. Я повез всю компанию не туда, куда надо. С трудом нашли нужный ресторан в Колпачном переулке. Очень солидное заведение и с хорошей едой.

Устал так, что не досидел до конца. Тайваньцы продолжали петь песни (любимое их занятие), а я на «леваке» за 2 тыс. (!) рублей вернулся домой и в изнеможении упал в кресло.

Деньги мы так еще от А.И. Лобова не получили. А.Н. Макаров обещал перевести 3 млн руб. в понедельник, остальное – потом. Обращался к тайваньцам с просьбой повлиять на Лобова. Они даже не среагировали. Вообще дикие жмоты. За все наши хлопоты и, несмотря на жалобы на отсутствие в Дипакадемии денег, получили по приемнику (мини). Зато Су Ци расхваливал статьи Натули на Тайване, другие тоже похваливали. Организовывать конференции подобно этой надо не с Лобовым, а без него, и, вообще, только самостоятельно.

18-го пришел журнал Asian Survey с нашей статьей. Вроде ничего. Подарил тайваньцам – Линь Бичжао, Су Ци, Дай Ванциню, Хан Суньлиню, Лэн Хошую.

Впереди новый ворох дел, от которых я уже устал. Телефон дома звонит, просто не переставая, и мы не поднимаем трубку, записываем на пленку. Просьбы накатываются волнами, цунами.

24 марта 1993 года

Дни вновь были суетные. В понедельник подбивали бабки конференции с тайваньцами; во вторник провели аттестацию в НИО, ездил с китайцами из посольства (Ши Цзэ и первый секретарь) в ресторан. Они также пригласили В.С. Мясникова и Н.А. Симония. Пили вино, китайскую водку «Улян’е», пиво. Еда так себе. Ресторан – убогая комнатка в Институте повышения квалификации учителей, метро «Аэропорт». В.С. Мясников дал высокую оценку внешней политике КНДР.

25 марта 1993 года

Сегодня получил диплом (аттестат) профессора. В Комитете образования в торжественной обстановке, даже розу подарили. Датирован аттестат 18 марта 1993 года. Вот я и профессор. Ожидал с нетерпением, но получил и особого удовольствия не испытываю. Цель достигнута, и хочется чего-то нового.

Во второй половине заседала аттестационная комиссия, а затем делили премии по тайваньской конференции. Мне – 75 тыс. рублей. Лобов 3 млн перевел, плюс будет еще 2 млн рублей. Это на конференцию в Хабаровске. Ответ положительный оттуда получен. Надо сообщить в Монтерей.

Завтра приезжает Норвуд, затем появится Гарик Орбелян. Толку от этих визитеров, правда, очень мало.

4 апреля 1993 года

Устал от гостей. Поссорился вчера с этим поганым шпионом Норвудом. Явился сюда и вел себя так, как будто он граф в стране дикарей. Бесконечно рассказывает нам что делать, поливает российское правительство и предрекает гражданскую войну. Пусть убирается.

Приехал Гарик Орбелян. Он будет висеть на шее три недели. И тоже, видимо, пустой вариант. Вскоре явится целая ватага корейцев и прочих студентов-аспирантов. Придется повозиться и с ними.

10 апреля 1993 года

Гарик Орбелян повис на шее. Принимали дома, поил его и ораву в ДА, возил на такси. Бахнул на Гарика (не считая банкета дома) 12 тысяч руб. Возникнут и новые расходы.

Читает Гарик лекции ужасно. Просто позор. Двух слов связать не может, я уж не говорю о мыслях. Ни о каких делах, сотрудничестве, тем более приглашениях в С.-Фр., он не говорит. Долбит лишь одно и то же – зови в гости представителей корпорации «Бехтель» и т. п. На осень, пусть читают лекции. Объяснения, что они нам не нужны, не помогают. Тезис о том, что мы хотим не тратить деньги (у нас их нет), а зарабатывать, пропускается мимо ушей. Ректору ничего не подарил, к нам в гости пришел с духами и палкой салями. С американцами нечего иметь дело. Пустая потеря денег, времени, сил. Жлобы самопоглощенные, самовлюбленные и наглые.

То, что Гарик и другие делали для нас в Сан-Франциско, думаю, было не на их деньги и не из любви к нам. Все они, конечно, работали и работают шпионами и стукачами, причем на примитивном уровне.

Единственное заинтересовавшее предложение Гарика – статья для San Francisco Chronicle о китайцах в России. Правда, об оплате он не заикается.

У Хонга умерла мама, он срочно выехал в Ю. Корею. Просил, однако, защиту диссертации не переносить. Вернется 21 апреля. Мы документы продолжаем готовить, но когда подготовится к защите он сам?

На улице опять похолодало. Выпал ночью небольшой снежок. Настроение среднее. Потерял всякую надежду чего-то добиться значительного в жизни. Просто существую, пытаюсь что-то заработать для своей женушки, устроить ей поездки за рубеж.