30. Популярен суфизм. Суфии говорят: «Все, что можно выразить в словах, не есть суфизм». Совершенство состоит в полном самоисчезновении. Ученые затрудняются дать четкое определение суфизма – его различные течения отличаются крайним многообразием, в сущности, единого суфизма никогда не было.

С позиции непосвященного человека суфизм обычно трактуют как внутреннюю доктрину ислама, тайну, лежащую в основе Корана. Это разветвленная аскетическая система, вобравшая в себя опыт неоплатонизма, гностицизма, манихейства, христианского мистицизма.

Школа классического суфизма происходит из Хорасана, Восточный Иран; отсюда она распространилась на юго-запад, к Багдаду. Первые мистики и аскеты появились в VIII веке, а уже к XI веку суфизм пошел в народ, превратившись в «гимн божественной любви» (именно тогда он оказал решающее влияние на персидскую поэзию). Как отмечал один из исследователей, «во всех областях духовной жизни целого мусульманского Востока – в религиозной догматике, философии, этике, литературе, поэзии – суфизм произвел самое сильное влияние, а в Персии он возобладал надо всем».

Отличительная черта суфизма – мистическое переживание, посредством которого можно напрямую общаться с Богом. И наивысшая задача человека – именно лицезреть Бога, любовь к нему, а не боязнь. Как было сказано в молитве VIII века в ответ на вопрос о рае, «Сначала сосед, а потом уже дом».

31. Пятничный намаз, главная религиозная церемония недели в священный день отдыха (пятница – единственный выходной в Иране, как и в Афганистане), издавна проводится в Тегеранском университете. Это странно, если учесть, что Тегеранский университет славится своей оппозиционной настроенностью к исламской власти. На эту тему в Иране ходит грустный анекдот, так похожий на правду: иностранец приходит посмотреть обряд намаза в мечети, а там ничего не происходит, все сидят и едят, он удивляется и спрашивает, где же читают намаз, на что ему говорят – в Тегеранском университете. Он еще больше изумляется, ведь в университете интеллигентные люди, ученые; ему отвечают, что они в большинстве своем в Эвине (известная тюрьма в Тегеране для политических заключенных). Иностранец в сомнении говорит, что тюрьма же для преступников и убийц, и слышит, что они-то как раз все во власти.

32. Иран заинтересован в развитии отношений с Россией в политической, военной и экономической сферах. При этом в Тегеране обеспокоены тем, что Москва «заигрывает» с Вашингтоном, идет ему на «уступки», «наивно верит в благие намерения американцев», «позволяет Соединенным Штатам влезать в собственное подбрюшье». Порицают иранцы «жесткие» действия Кремля в Чечне, которые «провоцируют антироссийские настроения в мусульманском мире».

Сохраняются в иранском обществе и «исторические обиды» в отношении России, представления о современной России как об «отсталом» государстве, где население чуть ли не голодает. Случаются проявления культурно-психологического пренебрежения к россиянам. Характерный пример. В беседе с иранским послом в Москве мы заметили, что отделение Дипакадемии расположено недалеко от станции метро «Чистые пруды». «Где это?» – попросил уточнить посол, на что сидевший рядом советник иранского посольства бросил фразу по-персидски. Позднее участвовавший в беседе сотрудник Дипакадемии, знаток персидского языка, перевел нам упомянутую фразу: «Метро «Чистые пруды», это там, где стоит памятник мужику, которого мы в свое время кокнули» (имелся в виду Грибоедов).

Несмотря, однако, на все вышесказанное, основа для российско-иранского сотрудничества есть.

Выступая на уже упоминавшейся конференции по российско-иранским отношениям 7–8 октября 1999 года, Наталья Евгеньевна в этой связи отметила следующее:

«Существуют реальные перспективы сотрудничества Москвы и Тегерана в конфликтных ситуациях вокруг Каспийского моря и ее нефти, Таджикистана и Афганистана. У наших двух стран есть там общие интересы.

Во-первых, Россия и Иран хотят поддержания в названных районах мира и стабильности. Во-вторых, оба государства против внедрения в эти районы и доминирования там США и Запада в целом. В-третьих, мы хотим сохранить Каспий и его богатства под контролем прибрежных государств.

На базе такой общности интересов у России и Ирана возникает возможность сотрудничать в следующих вопросах:

• оказывать влияние на Азербайджан, препятствуя его переходу в орбиту западного влияния;

• поощрять самостоятельную, независимую от Запада роль Армении в регионе;

• активно способствовать урегулированию азербайджано-армянского конфликта;

• добиваться максимального сближения позиций прикаспийских государств по статусу Каспия, добыче, переработке и транспортировке нефти; последовательно вести линию на формирование в перспективе региональной организации сотрудничества с участием всех прикаспийских государств;

• пресекать дипломатическими, политическими и экономическими методами вмешательство Афганистана в дела Таджикистана;

• способствовать укреплению нынешней власти в Таджикистане, препятствовать деятельности любых экстремистов в этой стране (в том числе религиозных);

• сотрудничать со всеми государствами Центральной Азии в нормализации ситуации в Таджикистане и в регионе в целом;

• добиваться прекращения междоусобной борьбы в Афганистане.

Россия и Иран могли бы также консультироваться и вести дело к сближению позиций, параллельным и совместным акциям наших двух стран по проблемам Персидского залива, ближневосточного урегулирования, международного терроризма, организованной преступности, нераспространения ядерного оружия и др.

Сотрудничество России и Ирана реально и в преодолении внутренних проблем двух наших государств. Торгово-экономические обмены между нами, несомненно, вносят вклад в социально-экономическое развитие обеих сторон. Не менее важно, чтобы Иран не просто оставался в стороне от ситуации на Кавказе, но и использовал свои возможности по недопущению превращения региона в базу международного терроризма и хронический очаг сепаратизма. Россия в свою очередь могла бы вносить больший вклад в обеспечение стабильности в азербайджанской части Ирана.

Общая заинтересованность в стабильности в сопредельных регионах и странах создает основу для российско-иранского диалога и взаимодействия по проблемам внутреннего развития государств Закавказья, Центральной Азии, Персидского залива.

Таким образом, процессы, происходящие в современном мире, отнюдь не препятствуют российско-иранскому сотрудничеству. Более того, они создают условия для его наращивания в интересах обоих государств, а равно в целях укрепления мира и стабильности в региональном и глобальном масштабах. Военно-политический союз Москвы с Тегераном и не нужен, и недостижим, но наше неформальное партнерство возможно и желательно на целом ряде направлений – от противодействия гегемонизму США и Запада до взаимопомощи в решении внутренних российских и иранских проблем».

Вот с таким багажом знаний и взглядов мы приготовились лететь в Иран. А теперь предлагаю читателю наш дневник о поездке в эту страну 20–27 января 2000 года.

21 января 2000 года, 0:30

Перед вылетом разговорились с нашим нефтяником (ранее сотрудник торгпредства, теперь представитель нефтяной компании), много лет живущим в Иране. Его комментарии: 1. Ситуация в Иране постепенно меняется к лучшему, система, навязанная силой, в конце концов рухнет, как в СССР. 2. Женщинам обязательно надо закрывать волосы платком. Правда, сейчас местные модницы норовят челку оставлять. Брюки – это нормально. Можно теперь и подкрашиваться. Украшения – вообще без проблем. Если одеться вызывающе, то можно подвергнуться атаке (краску выльют, обругают и т. п.). Но порой кто-то делает замечание, а другой останавливает: мол, не трогай, это же иностранцы. 3. Говорят одно, думают другое, поступают – это третье. Если будешь хвалить революцию, то ясно, что ты врешь, подстраиваешься. Дома пьют спиртное, если доверяют тебе – могут и угостить. Сын аятоллы Хомейни не смотрит даже местное ТВ, только западное, с помощью тарелки. Многие учились на Западе – образованны, умны и настроены прозападно. 4. Галстук надлежит носить всегда. Если подстраиваешься под персов, они садятся немедленно на голову. Не надо смотреть на них свысока, но и подстраиваться не следует. Держать дистанцию. 5. Иранцы считают себя выше арабов и прочих в третьем мире, наравне с европейцами. 6. В Тегеране смотреть нечего – серый, убогий город. Бриллианты – это Исфахан, Шираз. В Исфахане удивительная старина, фантастические памятники архитектуры и искусства. 7. Спиртное ввозить нельзя, но дипломатов не проверяют. В самом Иране тоже можно достать спиртное. 8. В гостинице позволительно ходить, как хочешь, звонить за границу, но без карточек.

О нашем самолете. Это А-300, очень большой и просторный. Стюардессы в два раза моложе, чем у американцев. Работают хорошо, вежливые.

…Осталось лететь минут 50. Ночь, но мало кто спит. Много иранцев-мужчин. Бороды, костюмы, рубашки, без галстуков. Тихие и вежливые. Наташеньке с готовностью уступили место в конце салона (Киска ходила курить – это не американские линии, где подобное начисто запрещено).

21 января 2000 года, 11:05

Прилетели вчера по расписанию, примерно в 2:15 утра по местному времени. На переполненном автобусе нас доставили от трапа самолета к зданию аэропорта. Воздух чуть-чуть прохладный. Сочи зимой. Только сухой воздух. Здание без излишеств и вычурностей, без рекламы. Но чистое, аккуратное, светлое. Иммиграционный контроль. Мы стояли у дипломатического прохода. В отличие от Москвы он четко обозначен, лишних людей нет. Дамы еще в самолете повязали голову косынками. Наташенька надела белую в черную горошину. Кто-то из пассажиров громко заметил: «Этот убор всех портит, а Вас так украсил!». В светлом пальто, отороченном мехом, Натуля смотрится восхитительно.

Проверяла наши документы девушка в черном одеянии (халате) и платке, действительно закрывающем все волосы, как и полагается. Задала пару вопросов: про гостиницу, где будем жить, как произносятся фамилия и имя (чтобы, видимо, со слуха записать их на фарси).

Поднимаемся по лестнице, там нас встречает парень с плакатом «Бажановы, на конференцию». Идем к конвейеру. Вновь чистый просторный зал, четко обозначено, где подадут наш багаж. На стенах буквально на каждом шагу портреты Хомейни и Хаменеи, двух духовных лидеров Ирана. Второй сменил умершего первого.

Вещи быстро приходят, таможенник ничего не смотрит. Выходим в зал, полный женщин во всем черном, небритых мужчин с внешностью воинов. Нарядные киоски цветов и еще чего-то, ресторан. Все надписи на английском.

Выходим на улицу. Зеленые деревья, аккуратные строения. Наташенька комментирует: «Не похоже ни на что из виденного прежде». Я пытаюсь сравнить с Израилем. Наташа не согласна.

Едем по пустому шоссе. По сторонам в темноте красивые очертания гор, невзрачные жилые дома. Просто бетонные коробки, ночью выглядящие как необитаемые, наглухо задраенные. Проезжаем светящийся монумент Azadi («Свобода»). Дорожные указатели – на английском и фарси. Сопровождающий, господин Таджик, объясняет: «Английский ведь язык международного общения. Как прежде французский». Обращает внимание, что в Иране все учат английский язык. Второй по популярности? Он не знает, спрашивает у водителя. Тот говорит, что немецкий. Таджик рассказывает, что его семья из районов, пограничных с Афганистаном и Пакистаном. Фамилия означает что-то типа «воин». Но неточно. Переходит к истории. Подчеркивает, что Иран – древнейшая цивилизация, с туристской точки зрения с ним могут тягаться только Египет и Китай. Особенно интересно в Исфахане и Ширазе. Заверяет, что нас туда повезут. На самолете, ибо машиной 7 часов езды только до первого города. Лететь меньше часа.

Отмечает, что еще пару веков назад вся Центральная Азия говорила по-персидски, находилась под контролем и культурным влиянием Персии. Сыпет названиями династий, именами полководцев, других известных личностей.

Через полчаса добираемся до отеля Azadi (опять «Свобода»). Башня, красивое фойе. Исключительно услужливый портье. Сотрудник отеля неплохо говорит по-английски. Заполняем анкету, предъявляем паспорта. Прощаемся с Таджиком. Он обещает, что позвонит в 8 утра. Я предлагаю в 9, Таджик, кажется, не услышал реплику.

Портье поднимает нас на 26-й этаж. С вещами бежит, в номере проверяет ванную, телефон, вешает пальто на крючки, объясняет, что сервис осуществляется 24 часа. Даю ему 2 $, он с удовольствием берет.

Натуля обнаруживает, что у нас только одно одеяло, вызывает обслугу. Два мужика с энтузиазмом помогают расстелить принесенное ими второе одеяло. По звонку приносят горячую воду.

Номер большой, но… Якобы 5 звезд, но комната тянет в лучшем случае на 3 звезды. Практически никаких рекламных брошюр. ТВ без дистанционного управления (зато ловит CNN!). 5 вешалок, в туалете – по мизерному кусочку мыла, две баночки шампуня и 2 полотенца. Все аккуратно, чисто, исправно, но никакого шика. И окна – вид на огни города.

Валимся спать. Ведь полчетвертого, а вставать чуть свет. Но зря беспокоились. Уже 11:35, Таджик пока не звонил (собирался в 8:00).

Таджик обещал, что сегодня будут экскурсии в музеи. Хотя он ни о какой программе как следует не слышал. Не его, мол, зона ответственности. Вот мы и остались в неведении. Даже не знаем, что с долларами делать, ведь местной валюты нет.

Из окна вид – ничего выдающегося. Слева очертания гор, развязка шоссе, внизу клумба, чуть подальше какой-то мусор и коробки многоэтажных домов. Белые, без каких-либо украшений. Кое-где все еще зеленые деревья. Тегеран красотой не славится, это все говорят.

21 января 2000 года, 18:30

Так никто нам сегодня и не позвонил. Натуля встала в 12 ч, спустились вниз, зашли в магазины в отеле. Сразу увидели фантастической красоты кукол в национальной одежде. Одна, огромный мужчина, 45 $, остальные, поменьше, по 35 $. Там же масса великолепной бирюзы, серебро, кораллы, картины, ковры. Десятки путеводителей по Ирану, карты города. Ничего не купили. Пошли в ресторан Khayan. Там по пятницам (выходной в Иране) буфетное обслуживание. Народу – толпы: мужчины, женщины. Женщины в головных уборах, платки черные и цветные. Кто-то в длинных юбках, но есть и в брюках, туфли на каблуках, макияж, в украшениях, смотрят по сторонам (т. е. взгляды от мужчин не отводят). Шум, разговор, игры с детьми.

Нас посадили за столик в углу с видом на припорошенные снегом горы. Убогие блочные коробки-дома, голые деревья. Меню обширное, еда качественная, но Натуле понравились лишь шашлык и сладкое. Счет – 10 долларов на двоих! Сверхдешево.

Погуляли у гостиницы. Вдоль шоссе толпы людей, ловящих такси, мальчики, пристающие, чтобы купили цветы. Температура такая, что в пальто (без кашне и шапки) очень комфортно. Местные щеголяют в костюмах.

Разменяли на ресепшн 100 $ на мелкие купюры. Банки закрыты, на риалы не обменять. Обратились к портье, встречающему гостей у вестибюля отеля. Он куда-то позвонил, тут же подъехал частник на новом «пежо». Молодой, здоровый и приятный парень. Немного объясняется по-английски. Повез в центр менять деньги. Ехали по шоссе довольно долго мимо очень убогих бетонных коробок, строящихся развязок.

Движение азиатское. Пешеходов не пропускают, они в свою очередь лезут под колеса, машины маневрируют, не очень обращая внимание на разметку. Но обстановка на дорогах в основном незлобная. Правда, сегодня выходной день, наверное, машин меньше, чем обычно. Авто в основном старые, пыльные. Много местных, в том числе сделанных на совместных предприятиях с Ю. Кореей.

Центр поразил невзрачностью, убогостью. Бомжей нет, грязи вроде тоже не видно, но что-то среднее между латиноамериканским гетто в Сан-Франциско и Пекином начала 1980-х годов. Строения в 2–3 этажа, весьма неказистые, магазины в основном закрыты. Бродят небритые мужики, женщины в черном, все в платках. Какое-то оживление в пейзаж внесла площадь Фирдоуси с памятником поэту в центре. Намек на вкус и эстетику.

Приехали на улицу, где стоял человек с пачкой риалов. Меняльщик подскочил к нашей машине. Дали ему старую сотню $, попросил поменять на новую. В обмен дал пачку в 830 тыс. риалов. То есть курс 1 $ = 8300 риалов. Десятку наш водитель ему вернул. То есть по курсу 1: 8290. Как утверждал водитель, здесь курс выше, чем в банке (там 1: 8000), тем более чем в нашей гостинице, где якобы 1: 7000. Меняльщик – его друг, и то, что он делает, якобы законно.

Продолжали крутить по пустому и убогому городу. Наконец попали на базар. Думали, что это что-то грандиозное, оказалось, что просто сувенирная лавка, заполненная великолепными куклами. Выбрали себе пару, словно живые люди, и огромных размеров. 45 000 риалов каждая. Начали сбивать цену, сбили до 80 $ за две. Но не взяли, нам показалось, что в гостинице те же цены. Когда вернулись, обнаружили, что ошибались. Будем покупать куклы в городе.

Покатали по Тегерану еще в поисках открытых торговых центров. Нашли большой, с гаражом. Весьма примитивный гараж, павильоны иранской архитектуры, магазинчики приятные, с самыми разнообразными товарами (фарфор, серебро, мобильные телефоны и т. д.). Но почти все закрыто. В конце концов зашли в продуктовый магазин. Купили виноград, мандарины, груши и фисташки отменного качества. Все это за копейки.

Затем посетили лавку одежды. У входа собралась толпа модно одетых женщин (плащи, обувь, туфли, парфюмерия, мобильные телефоны, жвачка, симпатичные платки на головах, а у некоторых девочек и платков нет!). Наконец всех пустили. Распродажа. По наблюдениям Натульки, толкаются круче, чем китаянки. При этом, хотя иностранцев почти не было, на нас никто не глазел. И почти все могут что-то вякнуть по-английски, что с удовольствием и делают (включая детей, торгующих на мостовых цветами и пытающихся почистить окна в машине). Купили юбку за 4 $. И хорошую. Комментарий Наташеньки: «Бесплатно!»

К темноте вернулись к гостинице. Таксисту, проведшему с нами 3 часа, поменявшему деньги и т. д., заплатили 100 000 риалов (≈ 12 $).

Портье, который его нашел, тоже заплатили. Доллар здесь дорогой, денег у людей мало.

Вечером пили кофе в холле отеля. Принесли четыре порции кофе и пирожные. Счет на 2 $! Посмотрели цены на обслуживание в номерах. Самое дорогое блюдо – креветки (6,5 $)! Вот это цены! Кстати, наши дебетовые карточки здесь бесполезны, а вот Master Card берут повсюду (в отличие от Visa, символ которой на многих магазинах перечеркнут).

Разговоры с таксистом: гостиницы в Иране плохие, в Турции гораздо комфортнее. Azadi – лучшая в Тегеране. У Ирана сейчас нормальные отношения с Ираком, странами Залива, с Турцией. Плохие – с США и Израилем. Таксист был в Японии, Колумбии, Турции. Больше всего понравилась Япония. Работал там, даже выучил японский. Поезда в Иране медленные, дороги хорошие. Самая популярная машина «мерседес», уважают BMW, Volvo, Audi. Американские попадаются только старые. Есть хорошие рестораны, открыты до 24:00.