Цитаты из книги «Всегда желанные. Как сохранить страсть в длительных отношениях»

Для многих людей беспощадность и эротическая импульсивность недопустимы в любовных отношениях. Но сексуальное возбуждение требует максимального проявления эгоизма и игнорирования партнера, что противоречит идее эмоциональной близости. Некоторые могут демонстрировать вожделение и невоздержанность только с теми, кого они недостаточно знают или о ком особенно не беспокоятся. Секс для отдыха, порнография, секс через интернет — все это предполагает серьезную дистанцию между партнерами или

чем сильнее эмоциональная связь, тем решительнее и дальше мы уходим, так как уверены, что наш возлюбленный будет ждать нашего возвращения, не станет осуждать нас за эти эгоистические порывы, а если повезет, то и порадуется нашим победам.

разочарование и неудовлетворенность, которые испытывает человек, когда к его телу никто не прикасается, никто его не гладит, не обнимает, не ласкает, могут доводить до белого каления. Получается, что неудовлетворенное возбуждение трансформируется в ярость».

Тело помнит то, что разум предпочел забыть: и светлое, и темное. Возможно, именно поэтому самые глубокие страхи и самые острые желания проявляются в сексе: и беспредельность наших потребностей, и страх измены, и ужас перед всепоглощающей страстью, и мечта о всемогуществе.

Родители, безусловно, хотят обезопасить детей, но в результате их защита оборачивается источником

Люди решаются на измену по многим причинам: неудачная любовь, месть, неудовлетворенные желания или просто обычное вожделение. Иногда роман — это поиск более ярких отношений или бунт против оков брака. Запретное — афродизиак, и бывает, что секреты обеспечивают независимость или компенсируют недостаток личного пространства. Что может быть более возбуждающим, чем разговор по телефону шепотом в ванной? И загнанная мать наконец-то вновь чувствует себя женщиной; она не обсуждает с любовником бытовые вещи: он ничего не знает о сломанном конструкторе или о том, что слесарь уже второй раз обещал, но не пришел. Запретная связь иногда оборачивается катастрофой, но также способна освободить, придать сил, помочь излечиться. Когда уходит эмоциональная близость, когда мы перестаем разговаривать с партнером, когда мы годами не прикасаемся друг к другу, мы становимся очень восприимчивыми к доброму отношению незнакомых людей. Пока дети маленькие и все время в нас нуждаются, внебрачное увлечение может действовать тонизирующе. Когда дети вырастают и становятся самостоятельными, родители компенсируют чувство пустоты чем-то еще. Потом здоровье пошаливает, а то и вовсе начинаются серьезные болезни, и нас накрывает чувство неудовлетворенности, мы хотим чего-то большего. Иногда роман вне брака — акт сопротивления; в других случаях мы как раз не в силах сопротивляться. Связь вне брака порой служит и сигналом о том, что в семье есть проблемы и ими нужно срочно заняться. Случается, что это уже даже не сигнал о конфликте, а похоронный колокол, звучащий после того, как отношения себя исчерпали.

Возможно, именно поэтому мы так категорично настаиваем на эксклюзивности сексуальной связи. Сексуальный аспект любовных отношений взрослых людей вызывает в памяти ту самую первую форму слияния с другим человеком: единство тел, сосок во рту и возникающее чувство насыщения, — и на фоне этого сама мысль о том, что наш возлюбленный окажется с кем-то другим, кажется катастрофой. А секс на стороне трактуется как абсолютное предательство. Получается, что моногамия — священная корова романтического иде­ала, ведь она позволяет каждому из нас чувствовать себя особенным человеком: меня выбрали, а других отвергли. Отказываясь от остальных возможностей завести любовные отношения, ты подтверждаешь мою уникальность; когда ты отвлекаешься или задумываешься, я начинаю сомневаться в своей значимости. Обратное также верно: если я больше не чувствую себя особенным, я с любопытством поглядываю по сторонам. Разочарованного любовника тянет на приключения. Возможно, кто-то другой восстановит его чувство собственной значимости?

Страх потерять и страх быть покинутым заставляют нас все жестче цепляться за идею верности. В культуре, где всему есть замена и где всякого рода оптимизация лишний раз показывает, что на самом деле и мы не являемся незаменимыми, наша потребность в безопасности и надежности вырастает до максимальных размеров

Эксклюзивность отношений, к которой мы стремимся в моногамии, связана с впечатлениями и опытом отношений с родителями или теми, кто заботился о нас в детстве. Психоаналитик и феминистка Нэнси Чодороу49 пишет: «Все наши эротические стремления сводятся к одной идее: меня всегда будут любить, всегда, везде, во всех возможных формах и проявлениях, и мое тело, и мою душу, без критики и, главное, без усилий с моей стороны». Повзрослев, мы ищем в любви возможность обрести то первобытное единство, которое мы ощущали рядом с матерью. Младенец не отделяет себя от матери: когда-то мы замечали лишь ее, и она должна была просто всегда быть рядом с нами. В этом экстатическом единстве между ребенком и матерью нет никакой дистанции. Для ребенка мать — это все, и воспринимается она как единое целое: ее кожа, грудь, голос, улыбка — все это для него. В младенчестве мы чувствовали себя удовлетворенными и состоявшимися и до сих пор помним об этом рае. Нередко особенно настойчиво ищут идеального партнера те, кому неизвестно подобное идиллическое состояние, чьей матери не было рядом или она вела себя эгоистично и непостоянно. Остается вопрос: не фантазия ли то единство, которое мы стремимся воссоздать? Для ребенка мать — это все, но мать же общается и с другими людьми. У нее даже есть любящий ее ревнивец: отец младенца. Получается, мать не полностью предана только своему ребенку.

Исторически общество навязывало моногамию как способ контроля над женской репродуктивной функцией. «Кто из этих детей мой? Кому достанется моя корова после моей смерти?» Верность — краеугольный камень патриархального общества — была связана с вопросами родословной и правами на собственность; к любви это не имело никакого отношения. Сегодня верность ассоциируется именно с любовью. Когда брак перестает основываться преимущественно на договорных отношениях и становится делом сердечным, верность воспринимается как подтверждение любви и серьезности намерений. Когда-то социум требовал постоянства лишь от женщин — сегодня оба партнера должны хранить верность. Раньше нами управлял страх совершить грех — теперь у нас добровольное самоограничение.