возможно, случай Хайдеггера доказывает, что все мои попытки связать жизнь философов с их воззрениями в корне ошибочны. Возможно, их биографии и их учения – это параллельные прямые, которые никогда не пересекаются?
А может, эта светская жизнь, к которой я так стремилась… Когда я в нее окунулась… Оказалось, что в ней нет ничего, кроме пустоты. И печали.
– Печали?
– Мало радости в том, чтобы постоянно терзаться вопросом, правду тебе говорят или лгут. И поддерживать отношения, зная, что они недолговечны. Разве можно в таких условиях посвятить себя хоть чему-то?
Все эти годы моим саксофоном была Яара. Каждый раз, когда вокруг сгущался мрак, я снова и снова шел к ней. И все это время во мне звучала мелодия надежды на то, что она ко мне вернется. Звучала тихо, но настойчиво.
А сейчас мелодия смолкла.
И я остался во тьме.
Я больше не мог. Я ощутил острую потребность снова увидеть город. Услышать гудки машин. Грохот бульдозеров. Кряхтение автобусов. Вспотеть от влажности воздуха. Остановиться у киоска и купить эскимо. Посмотреть на людей, которые гуляют с собаками, как с близкими друзьями. Гладят их. Разговаривают с ними. Посмотреть, как из кинотеатра вытекает бесконечный людской поток. Почувствовать, как гул города переполняет меня, заглушая смятение в моей душе.
Людей, сказал я, удерживают вместе самые разные причины. Иногда главной из них становится способность причинять друг другу боль, нажимая на самые уязвимые точки. «Но даже к этому предположению следует относиться с долей скепсиса, – добавил я, – потому что мы понятия не имеем, что между ними происходит без свидетелей, когда они приходят домой и снимают свои маски».
Основная мысль заключается в том, что в современной психологии идет скрытая борьба между американской школой, ориентированной на будущее, и европейской, в значительной степени сосредоточенной на прошлом. Когда американский психолог смотрит на человека, его первый вопрос: куда этот человек хочет попасть? Когда на человека смотрит европейский психолог, его первый вопрос: откуда этот человек появился?
Мы шагали бок о бок по мощенной плиткой дороге, которая вилась между домами, вдыхали особенный воздух этой улицы, скользили взглядами по уютным балконам, величественным деревьям, машинам, которые только здесь производят впечатление прибывших в спокойную гавань – в отличие от остальной части города, где они походят на корабли, разбившиеся о рифы мостовой.