Цитаты из книги «Жизнь Иисуса»

бы изменить так, чтобы было ясно, что Иисус сам так назвал себя.

Эта смерть была «законной» в том смысле, что являлась следствием закона, составлявшего душу нации. Моисеев закон, правда, в своей первоначальной форме присуждал к смертной казни за всякую попытку изменить установленный культ. Между тем Иисус без всякого сомнения обрушивался на этот культ и стремился его уничтожить. Иудеи справедливо и откровенно сказали об этом Пилату: «У нас есть закон, и по этому закону он должен умереть, так как он называет себя Сыном Божиим». То был отвратительный закон, но это был закон античной жестокости; герой, который приносил себя в жертву, чтобы низвергнуть этот закон, прежде всего должен был испытать его на себе.

не Тиверий и не Пилат приговорили Иисуса к смерти. Его осудила старая иудейская партия, Моисеев закон.

взгляде на вещи, но имело в то же время и оттенок иронии. Священникам это показалось опасным. Они повели решительную агитацию. Чтобы отклонить предложение Пилата, они подсказали толпе имя узника, который пользовался в Иерусалиме большой популярностью. По странной случайности, его звали тоже Иисусом по прозвищу Вар-Равван, или Варавва. Это было всем известное лицо, арестованное как убийца во время одного восстания, сопровождавшегося убийством. Поднялся всеобщий крик: «Нет, не этого Иисуса, отпусти нам Иисуса Варавву». Пилат был вынужден отпустить Иисуса Варавву.

Пилат нашел следующий выход, чтобы примирить свои собственные чувства с требованиями фанатичного народа, давление которого он так часто чувствовал. Существовал обычай в честь праздника Пасхи освобождать одного преступника по желанию народа. Зная, что Иисус был осужден только благодаря козням священников, Пилат хотел обратить этот обычай в пользу Иисуса. Пилат снова появился на биме и предложил народу отпустить «Царя Иудейского». Сделанное в подобных выражениях предложение свидетельствовало о

смерти упрочить его царство. Как идеалист, не отделяющий духа от материи, Иисус устами, вооруженными обоюдоострым мечом, по выражению Апокалипсиса, никогда не мог успокоить вполне земных властей. Если верить четвертому евангелисту, он признал свое царское достоинство, но тут же произнес следующие знаменательные слова: «Царство мое не от мира сего». Затем он объяснил, что он понимает под царским достоинством, говоря, что его царство есть истина, и что он пришел в мир провозгласить истину. Пилат ничего не понял в этом высшем идеализме. Но Христос казался ему неопасным мечтателем. Полнейшее отсутствие религиозного и философского прозелитизма у римлян той эпохи заставляло их смотреть на преданность истине как на химеру. Все эти споры казались римлянам скучными и лишенными смысла.

Пилат спросил его, считает ли он себя действительно «Царем Иудейским». Иисус не скрывал того, что думает. Но его погубил на этот раз иносказательный смысл его речей, составлявший его силу и долженствовавший после

Ничто не могло быть более несправедливым, так как Иисус всегда признавал Римскую Империю, как установленную власт

Иисус никогда не присваивал себе названия «Царь Иудейский», но его враги указывали на это название, которое говорило о его роли и его притязаниях и которое, естественно, являлось лучшим предлогом для возбуждения подозрения римских властей. Основываясь на этом, его и обвиняли как мятежника и как государственного преступника

Вообще, он не любил иудеев. Но последние еще больше ненавидели его; они находили его жестоким, надменным, вспыльчивым, обвиняли в невероятных преступлениях. Итак, Пилат вздумал попытаться спасти Христа. Быть может, спокойная осанка обвиняемого произвела на него впечатление. Как гласит предание, впрочем, мало вероятное, Иисус нашел поддержку в собственной жене Пилата, утверждавшей, что она видела страшный сон, героем которого был Иисус. Она могла видеть нежного галилеянина из окон дворца, выходящих во двор храма. Быть может, она снова видела его во сне, и кровь этого красивого молодого человека, которую должны были пролить, была причиной страшного кошмара. Достоверно только то, что Иисус нашел в Пилате поддержку. Губернатор благосклонно расспрашивал его с намерением отыскать все средства для его оправдания.