Цитаты из книги «По ком звонит колокол»

А потом, в один прекрасный день, безо всякой причины, он вдруг видит тебя такой, какая ты есть на самом деле, и перестает быть слепым, и ты сама уже видишь себя такой, какой он теперь тебя видит, и теряешь своего мужчину, а вместе с ним и то, что было у тебя внутри.

Ты посмотри на это уродство. А все ж есть у женщины внутри что-то такое, от чего мужчина становится как слепой, когда любит. Ты этим чем-то и его ослепляешь, и сама слепнешь.

Странная штука жизнь, – сказала она, выпуская дым через ноздри. – Из меня вышел бы хороший мужик, но я – самая настоящая женщина, и притом самая настоящая страхолюдина. Хотя многие мужчины любили меня, и я многих любила.

– Ты не страхолюдина. , который ничего в женщинах не смыслит, знаешь ли ты, что чувствует уродливая женщина? Знаешь ли ты, что значит всю жизнь быть страхолюдиной, а внутри ощущать себя красавицей? Чудно́е, доложу тебе, ощущение

Если этот народ хорошо вооружить, он будет сражаться вечно.

. Сам Андрес в политике ничего не смыслил, просто стоял за Республику. Он много раз слышал разговоры этих людей, и часто то, что они говорили, казалось ему красивым и правильным, но сами они ему не нравились. Какая же это свобода, если человек гадит и даже не закапывает, думал он. Нет на свете животного свободней кошки, но она всегда за собой закапывает. Кошка и есть лучший анархист. А этих, пока они не научатся у кошки прибирать за собой, я не могу уважать.

Я думаю, что нам выпало родиться в очень трудное время. Наверное, в другие времена легче было жить. Но мы из-за этих трудностей страдаем мало, потому что нас с детства учили им сопротивляться.

Ну же, давай, произнеси наконец это слово по-английски. Трус. Становится легче, когда произнесешь это, да и вообще нет смысла подыскивать иностранное слово для того, чтобы назвать сукина сына сукиным сыном. Но нет, он не был сукиным сыном. Он был просто трусом, и хуже этого ничего не может быть для мужчины.

умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством. А потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе.

Нет человека, что был бы сам по себе, как остров; каждый живущий – часть континента; и если море смоет утес, не станет ли меньше вся Европа, меньше – на каменную скалу, на поместье друзей, на твой собственный дом. Смерть каждого человека