Раскаяние не отпускало меня ни днем, ни ночью, пока моя жена не вышла замуж за человека, который был лучше меня и всегда будет лучше, и пока я не понял, что она счастлива.
Я начал уставать от литературной жизни – если происходившее со мной было литературной жизнью, – и уже тосковал по работе и ощущал смертное одиночество, какое наступает вечером впустую прожитого дня.