Глава 9
Силовое вторжение

Удар опрокинул человека на паркет. Пока он приходил в себя, Валантен просунул руку в смотровое окошко, открыл дверной засов изнутри, ворвался в «Корзинку принцев» и встряхнул его за шиворот.

– Не люблю просить дважды, – процедил инспектор сквозь зубы, – но тебе повезло. Нынче вечером я сделаю для тебя исключение. Немедленно отведи меня в комнату, где жил Образина, будь так любезен!

Портье борделя на улице Дюфо застонал, вытирая тыльной стороной ладони разбитый рот – набалдашник трости выбил ему два резца, из нижней губы текла кровь.

Письмо от Викария повергло Валантена в омут смятения, он словно оказался в черном туннеле, где плясали языки всепоглощающего пламени, качались страшные тени и скалились призраки из его прошлого. На выходе из Сада растений инспектор расстался с помощником, уклонившись от ответов на его вопросы о содержимом послания: «Ничего существенного, Исидор! Всего лишь записка от моего осведомителя, который просит защиты от заподозривших что-то бандитов. Это позволит нам установить личность одной из жертв, но не более того. Сейчас мне нужно будет составить рапорт, а ты пока сосредоточься на деле д’Орвалей и продолжай собирать информацию – найди все, что можно, на Обланова-Оврара».

Юный Лебрак не обратил внимания на отсутствующий взгляд шефа, на его окаменевшее лицо и просто откланялся, пожелав ему спокойной ночи. А Валантен все с тем же застывшим лицом поблагодарил его кивком, прекрасно зная, что этой ночью не сможет сомкнуть глаза ни на мгновение.

Его нервы натянулись до предела, разум мутился от осознания страшной угрозы, таившейся в письме Викария. Ему казалось, что этот жалкий листок бумаги с черной восковой печатью, лежащий во внутреннем кармане редингота, жжет грудь огнем. Встряхнувшись, инспектор зашагал во тьму в поисках фиакра. Подобру-поздорову или иначе, но Крутобедрой Тате придется допустить его к вещам покойного Образины…

– Вставай и показывай дорогу!

Минуту назад портье не хотел пускать его в «Корзинку принцев», а точнее, пребывал в замешательстве, не зная, прогнать или уступить. Валантен не стал тратить время на долгие объяснения. Слепая ярость, охватывавшая его всякий раз, когда кто-то чинил препятствия на его пути к отправлению правосудия, лишала инспектора всяких угрызений совести, которые неизбежно возникли бы у него при обычных обстоятельствах. Поэтому он нанес удар изо всех сил, не заботясь о причиненном ущербе. И теперь его жертва валялась на полу с покалеченной нижней частью лица.

– Не мо… не могу, – жалобно простонал портье. – Хозяин… хозяин мне не простит. Это… это он приказал вас не пускать.

Валантен наклонился и без лишних слов выкрутил ему руку, заставляя встать.

– Ну и к чему тебя привело послушание? Теперь, если не хочешь, чтобы я переломал тебе все кости, в твоих интересах будет выполнять мои приказы, а не его.

Задыхаясь и охая, портье побрел в глубь здания впереди Валантена, который держал его за кисть вывернутой за спину руки. Таким образом они пересекли затянутый малиновым бархатом вестибюль и углубились в анфиладу салонов первого этажа, осиянных приглушенным светом. В эти первые ночные часы лупанарий уже заполнился посетителями. На обитых шелками диванах, обнявшись, распивали шампанское парочки, многочисленные «заклёпки» ^[38]флиртовали с респектабельными господами в ожидании, когда освободится комната и можно будет увести клиента на второй этаж.

Внезапное бесцеремонное вторжение Валантена и его проводника стало громом среди ясного неба в этом тихом заведении, гордившемся своей репутацией, построенной на соблюдении конфиденциальности и хорошем вкусе. При виде залитого кровью лица портье многие клиенты растревоженно закудахтали, а некоторые завизжали и в панике устремились к выходу. Двое-трое менее пугливых завсегдатаев Крутобедрой Таты сделали вид, что готовы прийти на помощь плененному портье и освободить его. Но к действию никто перейти не решился – бешеного взгляда Валантена и трости с тяжелым набалдашником у него в руке хватило, чтобы они передумали.

Молодой полицейский был полон решимости не покидать борделя, пока не получит то, что ему нужно. Так что хватку на вывернутой кисти портье он не ослабил и толкнул его по направлению к лестнице, внимательно наблюдая при этом за окружающими, чтобы вовремя отреагировать на любую угрозу.

На втором этаже декор был еще более помпезным и недвусмысленным. В многочисленных зеркалах, размещенных со знанием дела, отражались расписной потолок с развратными сценами и развешанные на стенах литографии с такими сюжетами, из-за которых владельца заведения уже сразу можно было паковать и отправлять в тюрьму за оскорбление общественной морали. По обеим сторонам коридора дюжина дверей, расположенных одна напротив другой, вели в номера. В конце его виднелось начало второй винтовой лестницы, по которой, вероятно, можно было попасть на мансардный этаж, где находились комнаты обслуги. Валантен и его проводник зашагали в том направлении. На этом этаже, казалось, никто и не услышал суматохи, поднявшейся внизу. В тишине с обеих сторон лишь поскрипывали кровати и доносились стоны, пока Валантен и его пленник шли по коридору.

Они уже приблизились к ступенькам, ведущим на чердак, когда прямо напротив них открылась дверь. На пороге вырос субъект с широченными плечами и голым торсом, заросшим черными волосами. Из одежды на нем были только кальсоны, а в руке он держал нечто похожее на мартинет – многохвостую плетку. Позади него в дверном проеме была видна огромная кровать под расшитым золотыми нитями балдахином. На кровати растянулся ничком седовласый господин, его раскинутые руки и ноги были привязаны шелковыми шнурами к четырем столбикам, а на голых ягодицах проступили красные полосы.

– Что за безобразие тут творится? – выпалил Пэр-Фуэтар ^[39], уставившись во все глаза на разбитое лицо коллеги.

– На помощь, Гийом! – взвыл портье. – Этот легавый сломал мне челюсть!

Глядя на могучего Гийома, который напружинил крепкие ноги и заиграл мускулами на груди, Валантен понял, что драка неизбежна. Однако сражаться с таким бравым парнем и одновременно удерживать пленника, чтобы не сбежал, было бы не слишком удобно. Поэтому инспектор без зазрения совести перехватил руку портье покрепче, докрутил ее до нужного положения и остановился, когда громкий хруст возвестил о том, что сустав локтя провернулся. Портье с душераздирающим воплем рухнул коленями на ковер.

В то же мгновение силач бросился на Валантена, замахнувшись плеткой так, чтобы хлестнуть его по глазам.

Инспектор парировал нападение, выставив перед лицом трость. Кожаные ремни со свистом обмотались вокруг деревянной палки. Одно резкое движение кисти – и противник Валантена внезапно остался безоружным. Однако поражение Гийом признавать не собирался. Отскочив назад, он обеспечил себе нужное расстояние для разбега и со звериным рычанием снова бросился на Валантена, разведя руки в стороны – похоже, собирался провести борцовский прием: обхватить его за талию, навалиться всем телом и обездвижить. Но полицейский и во второй раз оказался быстрее. Совершив пируэт, он уклонился от мчавшейся на него туши и одновременно с изяществом тореро нанес страшный удар локтем по затылку быка в кальсонах. Оглушенный, тот растянулся во весь рост на полу рядом со своим невезучим приятелем.

Несмотря на скоротечность, схватка не прошла незамеченной. Повсюду начали открываться двери – из комнат опасливо выглядывали озадаченные лица. Не дожидаясь, когда все проститутки со своими клиентами выскочат в коридор, вереща о смертоубийстве, Валантен наклонился к портье, который, подвывая и баюкая вывихнутую руку, сидел на полу, взялся за лацканы его сюртука и безжалостно встряхнул.

– Я думаю, конура Образины где-то наверху. Которая по счету дверь в коридоре?

Еще раз прибегать к насилию не пришлось – портье понял, с каким хладнокровным животным он имеет дело, и перестал изворачиваться.

– Тре…тья дверь слева.

– Спасибо, друг. Если бы ты с самого начала проявил готовность сотрудничать, избавил бы себя от страданий. Помни об этом, когда в следующий раз Крутобедрая Тата будет давать тебе неправильные приказы.

Не теряя больше времени, инспектор бросился к винтовой лестнице и взбежал по ней, перепрыгивая через несколько ступенек. Как и ожидалось, дверь каморки Образины была заперта, но засов из гнилой деревяшки поддался от первого удара плечом. Комната оказалась тесная и скудно обставленная. Ни платяного шкафа, ни комода здесь не было, только простой сундук, какими пользуются мореходы. На сундуке висел замок. Валантен достал завернутый в письмо Викария ключ, и тот идеально подошел к замочной скважине, легко повернувшись внутри.

Рыться в содержимом сундука не пришлось. Второе письмо, с такой же черной восковой печатью, ждало его на самом виду, уложенное поверх одежды покойника.

Дорогое мое дитя, если ты читаешь мое новое послание, стало быть, я не ошибся: именно ты поручил этим двум жалким тварям меня поймать. Можно было не сомневаться: обнаружив то, что осталось от их трупов, ты поспешишь прямиком сюда. Надо ли говорить, что я глубоко разочарован? Как ты мог вообразить хоть на секунду, что этим ничтожествам удастся одурачить такого человека, как я? Их ловушка была расставлена слишком топорно, я сразу догадался, что на самом деле они охотятся за мной.

Право слово, меня раздосадовало, что ты до такой степени недооценил мои способности. Мы так давно играем в кошки-мышки с твоим отцом и с тобой, что я рассчитывал на большее уважение с твоей стороны. Но чтобы ты знал, зла я на тебя не держу. Просто я решил, что дальше мы станем играть по моим собственным правилам. О, это будет увлекательно, смею

тебя заверить. Заодно посмотрим, не привирают ли репортеры в реляциях о твоих недавних успехах. Ибо не факт, что полицейские, даже самые блистательные, умеют видеть скрытые загадки. Ты же помнишь про сапожника без сапог?

Теперь твой ход! Придется тебе доказать свою прозорливость, но в итоге твои усилия будут вознаграждены сторицей. Если ты пройдешь все испытания, обещаю: мы снова воссоединимся. Я знаю, в глубине души ты всегда только об этом и мечтал.

До скорой встречи, дитя мое. Позволь пожелать тебе удачи. Ибо, поверь мне, она тебе ох как понадобится…

Викарий

Валантен сложил лист бумаги, устремив взгляд в пустоту. Лицо его было мертвенно-бледным. Что означает вся эта чертовщина? Какую цель преследует Викарий, обращаясь к нему таким образом? Неужели монстр думает, что сможет манипулировать им, как тряпичной куклой, которую дергают за веревочки? Если так, он совершает большую ошибку. Валантен уже давно перестал быть беззащитным мальчишкой, которого Викарий когда-то полностью подчинил своей власти. Те времена прошли безвозвратно. Но если и правда этот злодей решил возобновить свои садистские игры, что ж, тем лучше – гордыня его и погубит. Рано или поздно он сделает промах, и тогда настанет час правосудия.

В то же время, несмотря на твердую решимость довести дело до конца, инспектор не мог совладать с собственными воспоминаниями, которые начали накатывать на него удушливыми волнами. Тьма, погреб, сырая земля, холод, собачья миска, клетка, снедающий его страх, руки Викария, бесконечная ночь… Все эти образы и чувства закружились бурным водоворотом, заставив его пошатнуться. Валантен ощутил приступ дурноты.

– Не двигаться! – рявкнул кто-то у него за спиной. – Один подозрительный жест, и я стреляю!

Круговерть образов резко оборвалась. Валантен медленно повернулся на каблуках. У порога каморки стоял Жоашен Ферран, по прозвищу Крутобедрая Тата, и держал его на мушке карманного пистолета. Домашний сюртук из набивного шелка, расшитый кружевами, категорически не вязался с его воинственным поведением. За ним в дверном проеме была видна толпа полуодетых мужчин в коридоре – они вытягивали шеи, стараясь не упустить ничего из разыгрывавшегося здесь спектакля. Слышны были перешептывания и всполошенное кудахтанье.

– Инспектор Верн! – изобразил удивление владелец борделя. – Вы ли это? Вот уж не ожидал! Мне доложили, что какой-то разъяренный псих решил тут все разнести к чертовой бабушке! На каком же основании вы ворвались в это заведение и избили моих сотрудников? Вы понимаете, что я имею полное право пристрелить вас, как простого грабителя?

Валантен не обратил на угрозу внимания. Его стальной взгляд был прикован к лицу Крутобедрой Таты, и, когда он заговорил, в голосе было то особое спокойствие, которое предвещает самые страшные бури.

– Кто мог побывать в этой комнате за последние три дня?

Вопрос совершенно сбил с толку хозяина «Корзинки принцев». На его лице отразилось смятение.

– Что?.. О чем вы говорите?

– Я спрашиваю, знаете ли вы людей, которые могли получить доступ к сундуку Образины в течение последних трех дней.

Пришедший в себя Ферран качнул дулом пистолета.

– Откуда я могу это знать? – суровым тоном осведомился он. – Мне плевать, что тут происходит у прислуги на чердаке. И вообще это дело десятое! Вы с применением насилия вторглись на частную территорию. Не важно, полицейский вы или нет, это вам дорого обойдется. Посмотрим, как вы запоете, когда сюда прибудут ваши коллеги. Имейте в виду, я их уже вызвал!

Валантен, небрежно пожав плечами и по-прежнему не обращая внимания на направленный ему в грудь пистолет, двинулся к двери.

– Ни шагу больше! – скомандовал Крутобедрая Тата, взводя курок. – Предупреждаю: я выстрелю без колебаний!

Но инспектор, опять проявив полнейшее безразличие к угрозе, стремительно приближался к владельцу борделя. Пренебрежительным жестом оттолкнув пистолет одной рукой, второй он с размаху влепил Феррану две пощечины и продолжил путь в коридор, пока содомит верещал, как боров под ножом.

Любопытствующие обитатели борделя, столпившиеся за дверью, резко перестали кудахтать и прянули в стороны, освобождая полицейскому дорогу.