Цитаты из книги «Секс в человеческой любви»

Этот процент смертности зависит в действительности от руководства нацией, он определяется предрассудками каждого правительства и тем, на что оно тратит свои деньги (или, как это говорят обычно находящиеся у власти и их агенты, общей и экономи

О том, хорошо или плохо некоторое общество, будем отныне судить по его детской смертности.

Система эта основана на одной-единственной идее, что если в жизни есть что-нибудь значительное и стóящее, то это любовь между матерью и ребенком. Это предполагает, что матери (а также отцы, дяди, дедушки и бабушки) хотят, чтобы их дети жили.

Дружеское прикосновение человеческой руки может распространить свое благотворное влияние на все части тела и пробудить желание бороться, есть и жить. Все знают, что значит помощь даже в тех случаях, когда болезни и истощению, кажется, уже нельзя помочь. Она означает дружеское приближение другого человеческого существа, в котором все целебные бальзамы, все лекарства и горы всякой еды. Когда же начинается выздоровление, корзинки, украшенные с любовной заботой, помогают еще лучше.

факты свидетельствуют о том, что голод по человеческому общению означал разницу между жизнью и смертью, что успокаивающая рука на лбу или дружеское объятие были могущественной помощью сыворотке, которую вводили этим больным. Это пример ситуации, встречающейся и при многих менее обычных болезнях, в особенности при так называемом маразме младенцев

14. Сун Цзу «Искусство войны». В книге под редакцией Филлипса Дж. Р. «Корни стратегии». (S

13. Карпмен С. «Волшебные сказки и анализ сценарных драм» (Karpman S. “Fairy and Script Drama Analyses”. Transactional Analyses Bulletin 7: 39–43, April 1968).

дачник – это человек, который знает, что он будет делать в случае проигрыша, но об этом не говорит; неудачник – это человек, который не знает, что он будет делать, если проиграет, но говорит, чтó он будет делать, если выиграет. Достаточно провести несколько минут, прислушиваясь к разговорам за игорным столом или в биржевой конторе, чтобы их отделить.

Некоторых животных можно выучить кое-каким трюкам, но их нельзя приручить. Других животных можно приручить, а также выучить кое-каким трюкам. Но человек приручен с самого начала и выполняет трюки для своих хозяев: так сначала это Мама и Папа, потом учитель, а потом все, кто может увлечь его и выучить подвигам войны и революции или трюкам мирного образа жизни. Революция, ура! Отстань, Алекс, я теперь играю в команде Джо. Фу, Манчжу! Теперь вместо као[157] у тебя будет Мао. Веруй, трудись и повинуйся. Я не верю Мэнни и пойду за Бэнни. Имею право крикнуть «Хайль!» и пойти направо, найти свой путь и с него свернуть, повыше влезть или крепко сесть. Человек так устроен, что должен повиноваться, повиноваться, повиноваться повинующимся или повиноваться гражданскому неповиновению. Равняйтесь налево, направо, не отставайте! Ни на кого не равняйтесь, отстаньте от них! От кого мне отстать и за кого бороться? Не надо бороться. Слушайте, включайтесь, проваливайте. Это приказ! Не слушайте этих чужих свиней, слушайте своих. Станьте анархистом. Будьте же независимы, черт вас возьми! Будьте оригинальны. Нет, нет, не так, а вот так. Важнее всего радоваться и быть непосредственным[158].

Много интересных вещей по поводу близости обнаруживает так называемый «эксперимент близости», в котором два человека усаживаются друг против друга, смотрят друг другу в глаза[137] и сохраняют такой зрительный контакт, прямо говоря друг с другом [13]. Прежде всего, этот опыт показывает, что любые два человека, любого пола, вначале незнакомые или простые знакомые, при надлежащих условиях могут достигнуть близости примерно в пятнадцать минут. Во-вторых, из этого опыта следует, что любые два человека, которые действительно смотрят друг на друга, действительно видят друг друга и прямо говорят друг с другом, всегда (насколько можно было наблюдать в таких опытах и подобных им встречах) в конечном счете нравятся друг другу [1