Цитаты из книги «Иметь или быть?»

способствует лишь человеческой пассивности; что привычка к сумасшедшему темпу, охота к перемене мест, вещей и людей – это не что иное, как выражение беспокойства и попытка убежать от самого себя, что погоня за новыми вещами и новыми техническими средствами – это лишь способ самозащиты от одиночества и неумение общаться.

Нам надо будет научиться различать, какие потребности нашего организма биологически обусловлены, а какие возникли в результате социо-культурного процесса; какие потребности отражают индивидуальный уровень развития человека, а какие навязаны ему индустриальным обществом; какие потребности стимулируют «активное» поведение гражданина, а какие делают его «пассивным» потребителем; какие потребности являются нормальными, а какие обусловлены патологической манией «вещизма».

Отдавать себе отчет в том, что высшей целью человеческой жизни является полное развертывание своей личности, а также стимулирование развития личностных качеств

Поэтому первой задачей психоанализа является освобождение пациента от иллюзий и подведение его к истинной причине болезни. Ведь сам пациент, да и многие врачи, чаще всего заблуждаются относительно диагноза. Главная задача психоаналитика – довести причину дискомфорта до сознания пациента. Тогда он сделает следующий шаг: он поймет, что его болезнь излечима, но для этого нужно устранить причину.

По мнению Фрейда, причины недуга, как правило, связаны с вытеснением определенных событий детства. Традиционный психоанализ часто недооценивает значения четвертого пункта. Многие психотерапевты считают, что уже само по себе осознание вытесненного материала имеет терапевтическое значение. Это действительно нередко имеет место, особенно когда речь идет о четко очерченных симптомах истерии. Но я не думаю, что в случаях с расстройствами диффузного характера можно достигнуть стойкого эффекта, если изменения самой личности не сопровождаются изменениями образа жизни. К примеру, если мы можем проанализировать и показать пациенту историю его зависимости начиная с раннего детства, он слушает и начинает понимать причины и корни своего заболевания. Но само по себе осознание не принесет облегчения, пока не произойдут изменения в тех обстоятельствах жизни, при которых он существовал до момента осознания. Приведу простой пример: женщина, страдания которой связаны с ее отцом, от которого она зависит, даже после полного осознания причин своего недуга, не сможет от него избавиться, пока она держится за свой образ жизни, принимает от отца его благоволение и не рискует расстаться с ним (то есть сделать хотя бы один конкретный шаг к независимости). Таким образом, я убежден, что одного лишь осознания недостаточно, осознание, оторванное от практики, неэффективно.

Сегодня стало очевидно, что он не только не должен, но и не может быть таковым. Если мы хотим побольше узнать об этой смертельной болезни, то сразу можно сказать о ее сходстве с алкоголизмом и наркоманией. И не имеет значения, в какой именно форме проявляется эта страсть: выступает она в эгоистическом или альтруистическом обличье, ищет ли она свое удовлетворение в явно материальном выражении или рядится в ризы художественных, научных или других духовных потребностей. Яд остается ядом, даже если его завернуть в серебристую фольгу… Если общество “избавлено” от необходимости поддерживать свою духовную культуру и заботиться о культуре человеческой души, то доминирующей ценностью становится себялюбие. Так, капитализм, изначально базирующийся на эгоизме, больше устраивает именно такая система ценностей, нежели система любви к ближнему».

«Смысл жизни человек должен находить сам. Единственной и безусловной ценностью является человеческая деятельность, активное вмешательство в жизнь. При этом речь идет не о любой деятельности, а о совершенно определенных деяниях, направленных на заботу о других людях». Это была идея, которую Швейцер провел через все свои работы, которая была посланием и обращением к потомкам и которую он доказал всей своей жизнью. В письме к профессору Якоби Швейцер писал: «Религия любви может существовать без всякой личности, стоящей над миром».

Швейцер называет человека индустриального общества «несвободным… несобранным… нецелостным…», считает, что он близок к тому, чтобы «впасть в состояние антигуманистическое», и далее пишет: «Принадлежность к общественным организациям делает ненужной практику свободного мышления… С утратой независимости мышления мы потеряли и веру в истину. Самоорганизация духовной жизни стала невозможной. Таким образом, избыток организованности внешней приводит к внутренней дезорганизации или к организации мышления без мыслей»

Маркс выразил эту форму неотчужденной деятельности в следующем отрывке: «Предположи теперь человека как человека и его отношение к миру как человеческое отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие только на доверие и т. д. Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей. Каждое из твоих отношений к человеку и к природе должно быть определенным, соответствующим объекту твоей воли, проявлением твоей действительной индивидуальной жизни. Если ты любишь, не вызывая взаимности, то есть если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она – несчастье»

А что такое акт творчества? Это активное, неотчужденное приложение наших способностей к имеющимся объектам. Маркс продолжает: «Каждое из его человеческих отношений к миру – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, желание, деятельность, любовь, словом, все органы его индивидуальности… являются в своем предметном отношении, или в своем отношении к предмету, присвоением последнего. И это есть присвоение человеческой реальности…»