Книга первая

Воспоём же ратные подвиги и восславим героя, что первым, спасшись из сожжённой пожаром Трои, пристал к берегам Италии. Юнона, жестокая и злопамятная царица богов, много лет заставляла его скитаться по земле и по морю, но в конце концов, после многих бедствий и войн, в области Лаций, там, где Тибр впадает в Тирренское море, наш герой и его дети заложили города Лавиний, Альба-Лонга и, наконец, Рим. В этот город они перенесли реликвии своих предков и здесь же дали начало новому народу – народу римлян. С чего всё началось? Почему Юнона так ополчилась на нашего героя, почему насылала на него несчастье за несчастьем? Почему так гневалась на человека, известного своим благочестием и почтительным отношением к богам? Или боги безжалостны к нам безо всякой причины?

Гордый Карфаген, богатый и могучий город, стоял на юге Тирренского моря, на берегу Тунисского залива, и Юнона была его покровительницей. Храм царицы богов здесь был больше и роскошнее, чем на родном её Самосе, здесь хранились её доспехи и колесница. Она мечтала, что когда-нибудь Карфаген станет повелевать всеми другими народами. Но она знала и о пророчестве: что будто бы от поверженного троянского древа произрастёт побег нового народа, и этот народ однажды сровняет Карфаген с землёй. Так предсказали Парки. Юнона вела Троянскую войну на стороне греков и вышла победительницей, но не успокоилась на этом. Троянцев она ненавидела люто и давно, с тех пор, как царский сын Парис признал прекраснейшей не её, а Венеру, с тех пор, как Юпитер пренебрёг ею ради Ганимеда, ещё одного юноши древнего царского рода тевкров. Сам этот род произошёл от другой давней измены её божественного супруга, и её ненависть к этому роду не ослабла и после того, как стены Трои пали, а уцелевшие троянцы, спасаясь от грозной ярости Ахилла, погрузились на корабли и отдались на волю волн. Юнона сделала всё, чтобы они не могли найти дороги в Лаций. Немало горя пришлось хлебнуть будущим основателям Рима, и уже много лет скитались они по волнам.

Обитые медными пластинами носы кораблей взрезали зеленоватые волны – то флот троянцев отчаливал из царства Акеста, от северо-западной оконечности Сицилии в сторону Лация. Видя это, Юнона не могла сдержать ярости:

– Неужели я должна смириться с тем, что они доберутся до Италии? Пусть их ведёт туда судьба, но разве боги не сильнее судьбы? Афина отомстила Аяксу, когда он возвращался из Трои, за то, что в её храме он силой взял Кассандру. Она сожгла корабли греков молнией, а самого Аякса бросила на острые скалы. А я – царица богов, сестра Юпитера и его жена – столько лет не могу справиться с троянцами! Кто же станет после этого почитать меня, кто будет приносить дары в храмы, кто будет мне молиться?

Во мгновение ока Юнона перенеслась на Липарские острова, мрачные и безжизненные вулканические скалы неподалёку в Тирренском море, что были вотчиной повелителя ветров Эола. Здесь, где в глубоких пещерах томились в заточении бури и грозы, сам Эол восседал на скалах, и в руках у него был жезл – символ власти, вручённый ему Юпитером. Из глубин пещер доносились рёв и рокот закованных в цепи стихий.

Юнона стала льстить Эолу, желая подкупить его:

– Ты так могущественен! Одним мановением своего жезла ты смиряешь стихии и заставляешь их вздыматься над морями! Смотри же, вот по тирренским волнам плывут корабли ненавистных мне троянцев, они несут в Италию свои реликвии из проклятой Трои. Обрушь на них бурю, разбросай корабли и утопи людей! А я за это отдам тебе в жёны одну из своих четырнадцати нимф, Дейопею, прекраснейшую из всех, и она родит тебе прекрасных детей!

Эол отвечал ей:

– О царица богов! Ты сделала меня повелителем ветров, ты дала мне силу и власть! Я всего лишь твой слуга, Юнона, и, когда ты приказываешь, моё дело – повиноваться.

Он ударил жезлом в скалу, и тогда, покорные его воле, наружу вырвались бури и ветры. Эвр, Нот и Африк – восточный, южный и юго-западный ветры вместе обрушились на море, вздыбив волны с самого дна до неба. Доски и канаты заскрипели на кораблях, люди завопили; небо затянула чёрная гроза, и стало темно, как ночью. Гремели тучи, и сверкали молнии – сама смерть подступала к троянцам. В ужасе Эней воздел руки к небу и прокричал:

– Блаженны павшие под стенами Трои! Лучше было бы мне умереть там, сражённым Диомедом. Почему я не погиб в битве рядом с Гектором, Сарпедоном и другими товарищами! Воды бурного Ксанфа омывали бы мой щит и мой шлем – вместе с телами других героев!

Ветер рвал паруса, разворачивал корабли боком к волне, и волны нависали всё выше и выше. Три корабля буря бросила на крутые утёсы острова Эгимур, а другие три унесла ещё южнее, в Большой и Малый Сирты, мелководные и опасные заливы у берегов Ливии. Корабль Оронта волна, перекрутив трижды, засосала в пучину. В воронке шторма крутились доски, копья, щиты и люди. Корабли Илионея, Ахата, Абанта и Алета едва держались на плаву, и не было ни одного, в днище которого сквозь щели не хлестала бы вода.

Тогда грохот возмущённых волн достиг ушей владыки Нептуна. С глубин моря он услышал разыгравшуюся бурю и поднялся над поверхностью вод, чтобы обозреть своё царство. Он увидел разбросанные корабли троянцев, увидел почерневшее небо и понял, что это дело рук его не в меру гневливой сестры Юноны. Тогда он призвал к себе разбушевавшиеся ветры и строго сказал им:

– Кто вы такие, чтобы в моём царстве поднимать волны до звёзд и смешивать море с небесами? Своей властью я повелеваю вам угомониться и вернуться к своему хозяину. Передайте Эолу, что власть над морем и трезубец, символ этой власти, вручены мне, а не ему. Голые скалы – его вотчина, темница – его царство! Пусть довольствуется ими да получше вас охраняет!

И Нептун своей рукой успокоил море и разогнал тучи, чтобы открыть небо для ослепительно яркого солнца. Тритон с Кимофоей помогли ему снять одни корабли с острых скал Эгимура и вывести другие с мелей Сиртов. Сам Нептун легко помчался в своей колеснице по тихой глади морских вод.

Так бывает, когда вдруг в толпе вспыхивает бунт, чернь выходит из себя и, ослеплённая гневом, буйствует и убивает, а во все стороны летят камни и факелы. Но стоит появиться на площади человеку, известному своей доблестью и благочестием, как толпа стихает. Он говорит, а остальные, обступив его, молча слушают речь, которая успокаивает людей и заставляет их задуматься. Так же успокоилось море, стоило его повелителю пронестись по волнам, правя своей послушной колесницей.

Эней со спутниками вместо берегов Италии очутились у берегов Ливии. Они нашли тихую бухту, прикрытую от моря островком, с двумя утёсами по бокам. Между ними шумела тенистая роща, посреди неё была поляна, а за ней – пещера, в глубине которой бил родник и стояли скамьи из необработанного камня; в таких пещерах обычно живут нимфы. Водная гладь здесь была так спокойна, что корабли Энея – те семь, которые он сумел собрать, – могли стоять тут даже без якорей.

Троянцы поспешили на берег. Насквозь пропитанные солёной водой, усталые, они повалились на песок. Ахат, верный друг Энея, стал разжигать огонь, другие принесли с кораблей остатки подмоченных зёрен, чтобы просушить их на огне, перемолоть камнями и испечь скудный хлеб.

Эней поднялся на вершину скалы, чтобы взглянуть на море – не видно ли других кораблей с его друзьями. Капис, Антей, Каик… Но море было пустынно. Зато на берегу в отдалении он заметил стадо оленей. Эней замер и позвал к себе Ахата, чтобы тот принёс ему лук и стрелы. Он убил семь оленей – по одному на каждый спасённый корабль, – остальное же стадо врассыпную разбежалось. В гавани он поделил оленей между товарищами и раздал всем кувшины с вином, которые дал ему в дорогу царь Акест, когда они покидали гостеприимные берега Сицилии. Энею было больно смотреть на своих печальных спутников, ему хотелось их ободрить и утешить.

– Друзья! – сказал он. – С нами и прежде случались несчастья. Чего мы только не пережили! Мы проплыли между Сциллой и Харибдой, мы миновали утёсы циклопов – разве новая буря ввергнет нас в уныние? Когда-нибудь мы будем вспоминать о наших несчастьях с радостью, как те, кто всё преодолел и добился цели. Нам судьбой предназначено достичь Италии и там, на мирных пастбищах Лация, основать новое царство, так будем же беречь себя для будущего счастья!

Успокоенные словами Энея, троянцы принялись за мясо и стали разделывать его, жарить жирные куски на весёлом огне, пировать и пить вино. Окончив трапезу, они стали говорить о товарищах и гадать, удалось ли кому-нибудь ещё спастись в шторме. Эней старался не показывать этого, но тревога снедала и его. Оронт, Амик, Лик, Гиас, Клоант – увидит ли он их когда-нибудь ещё?

Тем временем Юпитер с небесных высот озирал моря и земли. Когда взгляд его обратился к берегам Ливии, к нему подошла печальная Венера. Со слезами на глазах она так сказала отцу:

– Ты властен над судьбами людей и богов, твои молнии повелевают миром, чем же провинились перед тобой Эней и троянцы? Почему для них, испытавших столько горя, недоступны берега Италии? Им предназначено было построить Рим и дать в нём начало новому народу, что будет править морями и землями, – ты обещал им это. Или ты передумал? Когда греки разрушили Трою, я утешала себя тем, что однажды судьба снова улыбнётся троянцам, но до сих пор, через столько лет несчастные беглецы не могут найти себе пристанища. Сколько можно? Ведь другие беглецы счастливее их. Антенор ускользнул от ахейцев, пристал к берегам Иллирии, прошёл на север через Либурнское царство, пересёк бурный Тимав и основал Патавий, где его народ наслаждается теперь миром и покоем. И только Эней, мой сын и твой внук, которому ты обещал новое царство, из-за гнева одной-единственной богини опять оказался вдали от италийских берегов. Разве так подобает богам вознаграждать благочестие людей?

Юпитер улыбнулся дочери и поцеловал её.

– Не бойся, дитя моё, я не менял ни своей воли, ни судьбы троянцев. Верь мне, ты увидишь обещанные стены городов и будешь гордиться своим добродетельным сыном. Не мучай себя сомнениями, вот тебе моё пророчество. Эней долго будет вести сражения в Италии, покоряя местные племена, построит Лавиний и установит для него законы. Не пройдёт и трёх лет со дня покорения ру́тулов, как власть перейдёт его сыну, твоему внуку Асканию, которого в новом царстве будут называть Юлом. Он построит Альба-Лонгу, перенесёт туда свою столицу и будет править тридцать лет. Через тридцать лет дочь царя Нумитора, весталка, родит от Марса двоих близнецов. Они будут вскормлены волчицей, и один из них, Ромул, продолжит троянский род и построит город, который назовётся по имени основателя Римом. Могуществу этого рода я не кладу ни предела, ни срока, власть римлян будет вечна. Юнона откажется от своей упорной мести, Юнона, которой боятся и на земле, и в море, и на небе, забудет старые обиды и станет вместе со мной заботиться о народе, облачённом в тогу, – народе повелителей мира.

Таково моё решение, – продолжал Юпитер. – Через много лет род Энея подчинит своей власти Фтию, Микены, Аргос и другие греческие города, а от твоих потомков родится Цезарь Август, чья слава будет ограничена только звёздами и Океаном. Он возьмёт себе имя Юлий в память о своём предке, твоём внуке, он покорит Египет, и однажды ты примешь его в свои объятия в чертогах богов. Жестокие века, полные войн и суровых испытаний, минуют, и настанет время покоя и благоденствия. Богини Веста и Фидес, а с ними Квирин и Ромул, который к тому времени тоже станет богом, дадут законы всем народам. Двери храма Януса будут навсегда заперты на железный засов, и внутри него война, скованная медными цепями, будет бессильно выть окровавленной пастью на грудах бесполезного оружия.

Сказав это, Юпитер призвал Меркурия и направил его в Карфаген, чтобы там приняли беглецов, а царица Дидона не отказала им в убежище, и Меркурий на легкокрылых сандалиях стремительно полетел в Ливию.

Эней не спал всю ночь, тревожась о своей судьбе и о товарищах. С первыми лучами солнца он отвёл корабли в укромное место под тень прибрежных деревьев, под своды скал и, взяв с собой одного Ахата, отправился в глубь берега, чтобы попытаться узнать, в какой стране, на чьей земле они оказались. Держа в руке два копья, он брёл по густому лесу, и там, в чаще, ему явилась Венера. Приняв обличье девы-охотницы, она была похожа на спартанку или на Гарпалику из Фракии, наездницу, что мчалась быстрее ветра: на ней было лёгкое платье, подобранное выше колен, её волосы свободно спадали на плечи, и за спиной у неё был охотничий лук. Она улыбнулась Энею с Ахатом и спросила:

– Эй, юноши! Не видели вы здесь моих сестёр? Они бродят где-то тут, одетые в рысьи шкуры, у каждой лук со стрелами, в этом лесу они охотятся на свирепого кабана.

Эней не узнал своей матери, но видел, что перед ним не простая девушка.

– Увы, я не видал твоих сестёр. Но скажи, как тебя зовут? Ты не похожа на обычную смертную. Скажи, ты богиня? Сама Диана? Или нимфа этих лесов? Кто бы ты ни была, мир тебе! Помоги нам, расскажи, где мы оказались, к каким берегам нас принесло? Мы не знаем ни этих мест, ни людей, которые здесь живут. Нас прибило к этим берегам бурей, и мы в беде. Помоги нам, а мы принесём перед твоим алтарём обильные жертвы.

Венера в ответ рассмеялась:

– О, я недостойна такой чести. Мы, тирские женщины, все ходим с такими колчанами и в охотничьих сапогах. Ты оказался в царстве пунийцев, у города потомков Агенора. Раньше это были земли ливийцев, а теперь здесь правит царица Дидона, бежавшая сюда из Тира. Рассказывать всю её историю было бы слишком долго, а если коротко, то Дидону её отец, царь Тира, отдал замуж за Сихея, богатейшего человека в стране, и она очень его любила. Но потом царствовать стал её брат Пигмалион, прославившийся бесчисленными жестокими преступлениями. Он позарился на богатство Сихея, убил его в родном доме, на алтаре богов, и утаил тело, оставив непогребённым. Ему долго удавалось скрывать своё злодеяние от сестры, но однажды ночью Сихей сам явился Дидоне во сне. С бледным лицом и пронзённой грудью, он рассказал ей обо всём, что произошло, и убедил бежать из страны, а заодно открыл, где спрятаны его сокровища. Безутешная вдова собрала верных людей, ненавидевших тирана Пигмалиона, они тайно подготовили корабли и перенесли на них золото Сихея, а вместе с ним и всю тирскую казну. Дидона возглавила беглецов. Прибыв сюда, они выкупили у местных жителей часть земли, которую можно охватить одной шкурой быка, но одурачили ливийцев, разрезав шкуру на тонкие ленты и обведя ими землю, на которой можно построить крепость. И теперь здесь стоит Карфаген, а в его сердце та самая крепость, которую в память о шкуре быка называют Бирсой. А теперь расскажите и вы, кто вы такие, откуда сюда приплыли и куда держите путь?

Эней тяжело вздохнул:

– Если я буду рассказывать свою историю с самого начала, то не хватит и дня, чтобы поведать обо всём. Мы из Трои. Может быть, и в ваших краях слыхали о ней? Много лет мы скитаемся по морям, а сюда нас принесла буря. Меня зовут Энеем. Я спас от греков реликвии своего рода, изображения богов и предков, а слава нашего рода гремит до самых небес, ведь наш предок – сам Юпитер. Я плыл в Италию, послушный воле своей матери, ибо земли Италии предназначены нам судьбой. От фригийских берегов я отплыл с двадцатью кораблями, а теперь их осталось только семь, да и те потрёпаны волнами и ветрами. И вот, в безвестности и сиротстве мы оказались в Ливии, нам нет пути в Европу, но и в Азию мы вернуться не можем.

Венере было больно слушать жалобы сына, и она остановила его:

– Кто бы ты ни был, раз ты жив и прибыл к берегам тирийцев, значит, на то была всевышняя воля. Меня когда-то учили искусству гадания, так что я предскажу тебе: твои спутники вернутся, попутный ветер принесёт их в надёжную гавань. Гляди: там в небе летит вереница из двенадцати лебедей. Их разогнал орёл, птица самого Юпитера. Но потом они, спустившись к земле, собрались снова, и вот с ликующими криками они вновь плывут по небу. Говорю тебе: это знак того, что корабли твоих спутников уже или стоят на причалах, или входят в устья спокойных рек. А ты ни о чём не беспокойся и следуй прямо этой дорогой, никуда не сворачивая.