Глава 5

Смерть не входила в мои планы, потому я ринулась навстречу противнику и широко замахнулась, вкладывая в удар всю свою силу. Однако он с лёгкостью отразил атаку, и вторую, и третью, а в конце, схватив меня за шиворот, словно котёнка, поднял в воздух, и я повисла, беспомощно болтая ногами.

Ткань одежды врезалась в кожу, затрудняя дыхание, и перед глазами потемнело. Я ощутила себя маленькой, беззащитной птичкой, попавшей в когти хищника.

Прежде чем я успела осмыслить происходящее, он с неистовой силой швырнул меня в стену, отчего огромные куски штукатурки обрушились на пол, взметнув облако пыли. Пыль проникла в мои глаза, нос и рот, вызвав приступ кашля. Острая боль пронзила мою спину.

Стиснув зубы, я попыталась подняться, опираясь о стену, но тщетно. Я рухнула обратно, выплёвывая кровь изо рта. Хотела закричать, но из моего горла вырвался лишь слабый предсмертный хрип. Собрав последние силы, попыталась отползти, хотя и осознавала, что враг уже рядом. Бежать было бессмысленно. Я закрыла глаза, ожидая неизбежного.

Внезапно раздался хруст, и голова, отсечённая точным ударом, покатилась по скрипучим половицам, оставляя за собой алый след.

Передо мной предстало мерзкое лицо пожирателя. Широко раскрытые остекленевшие глаза смотрели в пустоту, а массивное тело с глухим стуком упало на пол.

Вокруг тела пожирателя постепенно тускнела тёмно‑красная аура, мерцая и подрагивая, подобно пламени свечи, колеблемому ветром. Она становилась всё более блёклой и слабой, пока окончательно не исчезла в воздухе.

В животе возникла острая, мучительная судорога. Горькая желчь подступила к горлу, и меня вырвало.

– Как ты? – спросил Тариан, присаживаясь рядом со мной и убирая с моего лица пряди волос.

– Буду жить, – прохрипела я, вытирая рот. – А ты?

– Я в порядке.

Он помог мне подняться и, чиркнув спичкой, зажёг толстую восковую свечу, стоявшую в старом подсвечнике, покрытом толстым слоем застывшего воска. Тусклый свет озарил его лицо, на котором были заметны следы крови, стекавшей с волос, слипшихся от влаги и грязи. Свинцовые глаза устало смотрели на меня из‑под длинных ресниц.

– Придётся провести ночь здесь, – огорошил меня Тариан.

– Здесь? – засомневалась я, что смогу провести ночь в столь неприглядном месте.

После пережитых событий, мне хотелось умыться и выпить для согрева тела крепкого чая с ломтиком лимона.

Мужчина кивнул.

– До города четыре километра, ты не дойдёшь.

Превозмогая боль и усталость, я с трудом распрямила спину, стиснув челюсть, и решительно произнесла:

– Дойду.

Он слабо улыбнулся.

– Не спорь. Ты истратила все силы. Тебе нужно немного отдохнуть, прежде чем продолжить путь.

Я вздохнула, понимая, что он прав. Сопротивляться было бесполезно. Моё тело буквально кричало о необходимости отдыха.

– Хорошо, – согласилась я.

– В таком случае, предлагаю проследовать наверх, – сказал он, указывая мне направление к лестнице.

Мы начали восхождение по ветхим, скрипучим ступеням, которые угрожающе прогибались под нашим весом, и я крепко держалась за пыльные перила.

– Будь осторожна, не оступись, – предостерёг меня Тариан, освещая путь.

Я переступила через безжизненное тело пожирателя, лишённое головы, с той же точностью, что предыдущее, и замерла, словно поражённая громом. Холод пронизывал меня до самых костей, а ноздри наполнились резким запахом крови.

– Как тебе удалось лишить их голов? – вопрос невольно сорвался с моих уст, прежде чем я успела обдумать его.

Тариан остановился, но не обернулся ко мне.

– Мечом, а чем же ещё? – усмехнулся он. – Не голыми же руками я с ними справился.

Тревожное предчувствие охватило меня.

– И где же этот меч?

Он опустил плечи.

– К чему эти бессмысленные вопросы?

– Просто любопытно, – пробормотала я.

– Он остался внизу.

Меня снедала неутолимая жажда познания: кто же он такой? Быть может, Тариан принадлежал к новому типу рвачей или обладал уникальными способностями? Чем дольше я наблюдала за ним, тем больше загадок оставалось неразгаданными. Но я была твёрдо намерена раскрыть эту тайну.

– А где мы будем спать?

Мужчина указал на угол, где лежал тонкий, потрёпанный матрас.

– Ложись там.

– А как же ты?

Он водрузил подсвечник на ближайший стул, после чего опустился на пол и прислонился спиной к прохладной стене.

– Не беспокойся обо мне. Мне не впервой ночевать в подобных условиях. Ложись спать.

Я опустилась на ложе, которое оказалось ещё более твёрдым, чем выглядело на первый взгляд. Невзирая на неудобство, накопившаяся усталость быстро взяла верх над моим организмом. Веки налились свинцовой тяжестью, и мир вокруг начал медленно погружаться в туманную дымку.

Прежде чем моё сознание окончательно погрузилось в объятия сна, я обратила свой взор на Тариана. Его голова была слегка наклонена назад, глаза были сомкнуты, одна нога полностью вытянута, а другая – согнута, грудь мерно поднималась и опускалась в такт дыханию.

«Он прекрасен», – пронеслось у меня в голове, и я тут же мысленно дала себе затрещину за такую мысль.

– Спасибо, что спас меня, – обратилась я к нему.

– Ты сегодня превзошла все мои ожидания.

Я перевернулась на спину и устремила свой взгляд в потолок, сложив руки на животе, который время от времени издавал урчание.

– Но не настолько, чтобы занять место среди зрячих.

– Вполне достаточно.

Я перевернулась на бок и подпёрла голову рукой. Сон как рукой сняло.

– Правда?

Он вытянул ногу и размял шею.

– Правда. Я поговорю с наставницей о тебе.

– Ура! Спасибо! – воскликнула от счастья и заключила его в объятия, прижимаясь к нему всем телом. А затем, я запечатлела несколько поцелуев на его гладко выбритой щеке.

Этот порыв эмоций был столь силён, что я позабыла обо всём на свете и позволила себе выйти за рамки привычного поведения. Обычно мы с Тарианом ограничивались дружескими объятиями. Осознав свою оплошность, я внезапно замерла, затаив дыхание, продолжая прижиматься к нему.

– Прости, – проговорила я, отступая от него и ощущая неловкость. – Просто я так счастлива.

Наши взгляды встретились, и на его устах заиграла странная полуулыбка.

– Надеюсь, я не буду сожалеть о своём решении.

– Обещаю, что ты не будешь сожалеть, – заверила я. – Я приложу все усилия, чтобы стать лучшей из лучших.

Лицо мужчины помрачнело, словно грозовые тучи.

– Ты думаешь, что меня заботит именно это?

– А что же ещё может вызывать беспокойство? – удивлённо вскинула брови.

Он слегка нахмурил лоб, и в его взоре промелькнула тень тревоги.

– Я беспокоюсь о твоей безопасности, маленькая моя. Быть зрячей – это непростое бремя. Ты даже не представляешь, какие трудности и испытания ожидают тебя на этом пути. Это совершенно новый мир, полный опасностей, о которых ты сейчас даже не подозреваешь.

Его слова заставили меня задуматься о многом. Прежде я жила в своём маленьком, уютном мире, где меня оберегали от всех невзгод. Но теперь я собиралась покинуть его, и это пугало меня. Однако страх не мог остановить меня. Я хотела увидеть мир своими глазами, познать его во всём его великолепии и уродстве. И я была готова к любым трудностям, которые могли встретиться на моём пути. Ведь рядом со мной был тот, кто всегда мог прийти на помощь.

– Я непременно справлюсь, – сказала я с уверенностью.

– Вне всякого сомнения, справишься. Я буду рядом с тобой, – изрёк он, словно прочитал мои мысли.

Я не смогла сдержать раздражения и тихо пробормотала:

– Опять этот взгляд.

Тариан посмотрел на меня с недоумением.

– Какой взгляд?

– Надменный, – ответила я.

Его глубокий, чарующий смех, подобный ласковому дуновению ветра, пробежал по моей коже, оставляя после себя приятное покалывание.

– У меня талант быть таким. Это часть моей харизмы.

– Сомнительный талант… и совершенно бесполезный, на мой взгляд.

– Неужели? А вот барышни находят его весьма привлекательным. Они без ума от моего очаровательного личика, – игриво подмигнул он мне.

Его слова о дамах несколько задели меня, но я постаралась сохранить невозмутимость, скрывая тень лёгкого огорчения, промелькнувшего в моём сердце.

– Пф, да ты похож на сморщенную курагу!

Его физиономия скривилась, как будто у него болел зуб.

– На кого? Да я самый красивый мужчина в Грейморде! – возмущённо воскликнул он.

Меня охватил смех.

– Ты? Давно в зеркало смотрелся?

Тариан покраснел от злости.

– Как ты смеешь дерзить старшим?

– Ты старше меня всего лишь на три года, – напомнила я, закатив глаза.

Знал бы он, каких усилий мне стоило сдержать улыбку!

– Немедленно принеси извинения, иначе пеняй на себя!

Я склонила голову в знак глубокого раскаяния.

– Прошу простить меня, сударь. Беру свои слова обратно и смиренно прошу прощения за свою дерзость.

Он важно вскинул подбородок, словно был наделён высоким титулом.

Не в силах сдержать улыбку, я добавила, изменив тон:

– Ты, безусловно, самый красивый мужчина… в этой комнате…

– Ах, плутовка! Будь у меня сейчас силы, ты бы не радовалась так!

Мы оба расхохотались от души, и я, с улыбкой блаженства на устах, отвернулась к стене и погрузилась в сон.

Всё, что прежде виделось мне чем‑то недосягаемым и далёким, теперь обрело ясные и чёткие очертания. В моей жизни началась новая глава, которая внезапно наполнилась смыслом и определённостью. Полоса неудач осталась позади, а в душе зародилось волнующее предчувствие чего‑то нового и прекрасного.

Глава 6

Мне вновь снилось, как я, будучи ребёнком, стояла на пороге приюта, судорожно прижимая к груди свою старую куклу. Слёзы ручьём текли по моим щекам, а дрожащая рука была вытянута вслед уходящим незнакомцам – женщине и мужчине. Они ни разу не обернулись.

Я не знала, как они выглядели, но сердце подсказывало мне, что это были мои родители.

Не уверена, произошло ли это в реальности или же моё подсознание хотело, чтобы всё было именно так.

Эти тревожные сновидения, исполненные причудливости и неопределённости, продолжали возвращаться ко мне, заставляя пробуждаться в ночной тишине комнаты, наполненной ощущением утраты, которое, казалось, окутывало каждый уголок моего существа.

Я пыталась вспомнить хоть что‑то о своих родителях, но в моём сознании всплывали лишь смутные образы, лишённые ясности и конкретности. В такие моменты моё одиночество становилось особенно невыносимым.

Пробуждаясь от этих снов, я неизменно ощущала внутреннюю пустоту, и с течением времени это чувство лишь усиливалось.

– Мильяна, проснись, – услышала я взволнованный голос Тариана, который пытался меня разбудить, нежно тряся за плечо. Его мягкий тембр постепенно возвращал меня к реальности, вырывая из объятий ночного кошмара.

Я открыла глаза и увидела над собой его заботливое лицо. В душе ещё ощущалась тяжесть.

– Тебе приснился кошмар? Ты кричала во сне…

– Да… – прошептала я.

Меня вновь охватило чувство тоски по тому, чего я никогда не имела – по семье.

– Тебе вновь приснился приют? – опечалился он.

Я кивнула и села, обхватив колени руками.

Утро началось с воспоминаний, от которых хотелось скрыться.

– Всё те же лица и силуэты… Я не могу понять, отчего мои сновидения столь явственны. Как думаешь, было ли это на самом деле?

Он поджал губы и пожал плечами.

– Порой сновидения отражают наши самые глубокие желания и страхи.

– Да, ты прав, – с грустью подтвердила я.

– Как жаль, что я не могу забрать твои ночные кошмары себе, – с вымученной улыбкой произнёс Тариан.

Я вновь сделала вид, что всё в порядке, и широко растянула губы в фальшивой улыбке.

– Со мной всё хорошо. Не стоит беспокоиться. Пойдём домой?

– Карета уже ожидает нас.

Я была поражена.

– Откуда она здесь? Только не говори, что ты ходил ночью в город…

– Я не желал, чтобы ты возвращалась в приют после столь утомительной ночи, – промолвил он негромко, не поднимая на меня глаз. – Ты, должно быть, ощущаешь боль во всём теле.

В его голосе звучала такая искренняя забота, что моя напускная улыбка дрогнула, как тонкий лёд под первыми лучами весеннего солнца. Предательская влага подступала к глазам, грозя выдать всю ту боль и отчаяние, которые я так тщательно скрывала под маской безразличия.

Мне невыносимо видеть его заботу. Она лишь усугубляет мою печаль. Лучше бы он оставался безучастным и равнодушным, и, возможно, тогда я смогла бы разлюбить его. Но нет, он дарит мне редкие мгновения тепла, и в эти моменты я задаюсь вопросом: «Почему человеческое сердце не может по своему усмотрению включать и выключать любовь, подобно электрической лампочке?»

– Болит, но не стоило это делать ради меня… Я бы сама добралась до города. К тому же ты и сам неважно выглядишь. Тебе тоже досталось вчера.

Тариан ласково взъерошил мои волосы.

– Я же твой брат, и я должен заботиться о тебе.

Брат…

Прежде это слово служило для меня источником утешения и умиротворения, но теперь оно звучало как приговор. Напоминание о том, что между нами никогда не будет ничего, кроме того, что есть, и что моя любовь к нему безответна.

Я с раздражением сбросила с себя его руку.

– Довольно обращаться со мной, как с ребёнком! Я уже взрослая! Пора тебе это осознать.

Я устремилась к выходу, ощущая на себе его тяжёлый и пронзительный взгляд, который, казалось, буквально прожигал мою спину. Подол моего одеяния постоянно путался в ногах, затрудняя бег, и мне пришлось подхватить его обеими руками. Слёзы застилали глаза, мешая мне видеть дорогу. Мне нужно было как можно скорее покинуть это душное помещение, иначе я могла задохнуться.

Свежий утренний воздух, ворвавшийся в мои лёгкие, не унял бушевавший в груди гнев. Обида разрывала сердце, и меня охватило непреодолимое желание закричать, разрыдаться и крушить всё вокруг, чтобы излить эту невыносимую пустоту, овладевшую моей душой.

Я испытывала глубокое презрение к себе за проявленную слабость, за то, что позволила себе питать несбыточные надежды на то, что он разглядит во мне нечто большее, нежели просто сестру. Я надеялась, что он увидит во мне ту, кто готова последовать за ним хоть на край света.

Осознание этой жестокой реальности причиняло мне невыносимые страдания, грозящие разорвать меня на части. Мне необходимо научиться скрывать свою боль, чтобы он никогда не узнал о моих истинных чувствах к нему.

Следует собраться с духом и научиться сохранять спокойствие, глядя ему в глаза, словно ничего не случилось.

Жить с этой неразделённой любовью – это как незаживающая рана, которая никогда не затянется окончательно.

Не обращая внимания на условности, я вскочила в карету и с силой захлопнула за собой дверцу. Лошади, испуганные резким звуком, нервно заржали и застучали копытами.

Вскоре ко мне присоединился Тариан, и мы пустились в путь.

На всём протяжении нашего совместного путешествия между нами царило гнетущее безмолвие, которое угнетало меня, словно непосильная ноша, не позволяя свободно вдохнуть.

Тариан сидел напротив меня, скрестив руки на груди и опустив голову так низко, что его лицо скрылось под капюшоном.

За окном экипажа проплывали деревья, выстроившиеся плотной стеной вдоль дороги, и стадо коров и овец, которые лениво пощипывали траву под надзором пастуха, разводившего небольшой костёр.

Постепенно лес редел, и на его месте появлялись поля и деревни, что служило верным признаком приближения к городу.

– Прости меня за мои слова и действия, – нарушил тишину Тариан, внезапно подняв на меня взгляд, исполненный тревоги. – Мне всё ещё тяжело осознать, что моя младшая сестра выросла. В моих воспоминаниях ты навсегда останешься той маленькой девочкой, которая протянула мне руку под сенью старого дерева.

Я вздохнула, пытаясь совладать с нахлынувшими на меня чувствами. Его слова пробудили во мне воспоминания, наполненные теплом и ощущением защищённости.

– Не стоит смотреть на меня сквозь призму прошлого, – произнесла я холодно. – Я уже не та, кем была прежде. Пора тебе это принять. Надеюсь, мы больше не будем возвращаться к этому разговору.

Он иронично хмыкнул.

– Ты, пожалуй, права. Ты сильно изменилась, а я и не заметил этого.