Цитаты из книг автора «Энн Тайлер»

И вовсе ему не полезно выбираться. Уж в этом-то он точно уверен. В любой компании его преследовала мысль: «К чему все это?» Болтовня о погоде, о политике, о налоге на недвижимость, о детях – бесполезная, от первого до последнего слова.

Словами не выразить, как он тосковал по Конни. Он старался не говорить об этом. Она умерла в марте 1999-го, уже больше года прошло. Почти полтора. Он понимал, что все вокруг думают: худшая пора горя уже миновала. Соберись, мужик! Вернись к нормальной жизни! А на самом деле сейчас ему было хуже, чем сразу после ее похорон. Тогда он радовался хотя бы тому, что она отмучилась. И кроме того, он совершенно выбился из сил. Только и хотел отоспаться. Но теперь он был одинок, словно Бог. Мучительно, сокрушающе одинок. Болтался по дому, времени свободного чересчур, заняться нечем. Наступило лето. Занятия закончились – для него не только на каникулы, но навсегда: в июне Дэйв вышел на пенсию.

Он не стирал ее голос с автоответчика – сделать это казалось насилием. Он понимал, что люди вздрагивают, услышав ее жизнерадостное приветствие: «Это Дикинсоны! Оставьте свое сообщение!» Прокручивая запись, он слышал растерянные вздохи звонивших. Но Битси вот говорит, что ее это утешает. Однажды она позвонила и сказала с дрожью в голосе: «Папа! Можно я несколько раз просто наберу ваш номер, а ты не будешь брать трубку? Мне что-то грустно сегодня и хочется услышать мамин голос».

А потом мой муж умер и у меня приключилась, можно сказать, небольшая финансовая паника. Со вдовами такое часто происходит, мне кажется. Даже при вполне достаточной пенсии или страховке и так далее – впервые оставшись одна, женщина п

девять десятых, позволяя одной десятой скользить мимо.

Нельзя спрашивать, сколько стоило платье. Про цену дома тоже спрашивать нельзя. Так про что же их можно спрашивать?

Они говорят, их культура не ведает ограничений. Свобода, все разрешено, делай что хочешь и других не трогай, такая у них культура. Но все это значит одно: ограничения они держат в секрете. Ждут, пока ты нарушишь какое-то правило, и тогда вдруг обдают тебя холодом, отдаляются, не хотят ничего объяснять, и ты понятия не имеешь, что произошло. Вот мой кузен Давуд. Племянник матери. Он прожил тут полгода и уехал в Японию. Говорит, в Японии тебе хотя бы сразу объясняют правила. Хотя бы признают, что эти правила

Они сразу такие дружелюбные: «Привет, ты славный парень», «Как дела, расскажи мне все про нелады с женой», но разве кто-нибудь из них впускает вас по-настоящему в свою жизнь? Сами подумайте! Подумайте! Или их притязания на толерантность.

Ради логики они все время судятся друг с другом. По их логике, у любого события непременно есть причина. То есть кто-то непременно виноват, скажут они. Споткнулся на улице, потому что глазел по сторонам, и сломал ногу? Подавай в суд на город! Подавай в суд на магазин, где покупал очки, и на доктора, выписавшего эти стекла. Упал с лестницы, стукнулся головой о шкаф, поскользнулся на плитке в ванной? В суд на домовладельца! И требуй не толь

родители считают, что у кого дети не получаются, тому и не следует обзаводиться детьми, поскольку им, значит, это не суждено. «Рок!» – сказала Зиба со смехом, но Битси не засмеялась в ответ. Она