Цитаты из книг автора «Энн Тайлер»

порой она сама недоумевала, как они с кузиной сумели продержаться в этой стране, где все происходит так стремительно, где всем вокруг известны все правила, неведомые тебе.

Мариам догадывалась, почему Сами выводят из себя изысканные любезности «старой родины», за которыми все прячут свои истинные чувства. Он

Надписи на обороте были до обидного неинформативны. Этим людям, видимо, и в голову не приходило, что однажды их снимки будет перебирать кто-то посторонний.

Она верила, что предки заботятся о ней. Была более духовной, чем он, пусть и не традиционно религиозной, и цитировала языческую мудрость: «Благодарность – корень всех добродетелей», которую понимала так: нам следует помнить тех, кто жил до нас. Она воображала, будто дедушки-бабушки подбадривают ее и ведут через испытания, как и прадеды, которых она не знала, и пра-пра… и так далее, до самых истоков.

Всю жизнь, – говорил он теперь Битси по телефону, – я с нетерпением ждал следующего этапа. Спешил вырасти, закончить учебу, жениться, дождаться не мог, когда же вы, дети, начнете ходить, разговаривать. Изо всех сил поторапливал. И чего ради? Теперь сам не могу ответить. И самое страшное: теперь, когда вспоминаю болезнь твоей матери, вижу, что был момент, когда я уже начал торопить, чтобы и скорее закончилось. Что я за человек?

Не будь вы человеком разносторонних интересов, увлекающимся проектами, – если бы вас интересовала одна лишь Конни и вы все время были при ней, захотела бы она выйти за вас?

Обо всей ее жизни. Обо всей нашей жизни вместе. О каждом необдуманном слове, какое ей сказал, в чем был невнимателен. Я всегда так сосредоточивался – то есть сосредоточивался на каком-то проекте, а все остальное к черту. Помню, как-то раз я делал в доме разводку для аудиосистемы, которую сам спроектировал, – так я не прервался на обед, отказался пойти с Конни в кино на фильм, который она хотела посмотреть… Теперь мне тяжело это вспоминать. Я говорю себе: чего бы я не отдал теперь за обед с ней, за то, чтобы посидеть с ней рядом в кино.

Конни в последнее время была… очень требовательной, – пробормотал Дэйв. Хотел еще что-то добавить, но передумал. Потом все же сказал: – То есть она была почти Мариам кивнула, нисколько не удивившись, отпила чаю.– Наверное, это неизбежно, – продолжал он. – Когда человек заболевает, он чувствует, что ему все должны. Становится придирчивым. В настоящей нашей жизни Конни такой не была, ни капельки. Я же знал это! Мне следовало проявить понимание, а я не смог. Иногда я даже огрызался. Мне часто не хватало терпения.– Да, конечно, – сказала Мариам и беззвучно поставила чашку на блюдце. – Это страх, – пояснила она. – Страх?

иноземное бормотание, быстрый обмен репликами и тихий смех, – тут-то Дэйв осознал, что в головах у этих людей происходит многое, о чем он никогда не узнает из их примитивного, прихрамывающего английского. Отказаться от родного языка – разве это не вечно оплакиваемая утрата?

Стоит на время отвлечься от бейсбольной команды, от сплетен, которые и составляют человеческий интерес, от миниатюрных драм душераздирающих личных провалов и чудесных возвращений в строй, и уже не вернешь себе прежний энтузиазм.